Да, теперь я останусь виноватой во всём. Но разве я не права? Разве я не лишилась семьи? Я отца похоронила. Живу сейчас от зарплаты до зарплаты, потратив кучу денег на развлечения Николаса и его пристрастия. Я подстраивалась под каждый его вздох, а теперь эта свобода меня пугает и в то же время радует. Не нужно бояться того, что снова я встречу бешеную Люси, и мне придётся защищать себя. Мне не нужно опасаться того, что Николас где-то появится и начнёт ссору на пустом месте из-за ревности. Мне хорошо. Вот так мне хорошо. И мне необходимо было это сравнение, чтобы понять, сколько ошибок я совершила, находясь рядом с ним. Сколько раз я говорила неразумное. Сколько раз я поступала опрометчиво. Я не хочу больше так жить. Я устала от Николаса Холда и любви к нему. Устала от его тематического мира, в котором правят боль и жестокость. Я хочу быть счастливой и ему тоже желаю счастья.
Вбиваю в поисковике запрос, как приготовить стейк, и с удовольствием готовлю себе его, как и лёгкий салат. Это здорово. Мне нравится быть одной.
К концу своего больничного я настолько разленилась, что в моём гардеробе не осталось даже свежих леггинсов, чтобы поехать на работу. Поэтому мне приходится достать шорты и футболку. На улице уже печёт солнце, так что самое время насладиться летними деньками. В одиночестве. Повязку мне сняли вчера, и от зубов идиотки Люси остались вмятины и ещё ранки, которые я скрыла под гольфами. Ходить уже проще, я не хромаю и хочу забыть об этом навсегда.
Так как в университет мне не нужно ехать до конца августа, потому что Николас купил для меня экзамены, за что я ему благодарна, у меня появляется уйма свободного времени, и я записываюсь на курсы кулинарии. Сара занята экзаменами и документами для перевода в университет в Оттаве, Амалия продолжает носиться по городу в поисках своего Верхнего, а Марк чуть ли не каждый день развлекает меня смешными картинками в сообщениях и напоминает о том, что скоро его день рождения.
Я живу. Хоть кто-то представляет, что это такое, жить по-настоящему? Это не зависеть от мужчины, который будет ограничивать тебя в желаниях, не зависеть от семьи, требующей отчёты о том, где ты была и куда потратила свои честно заработанные деньги. Это настолько опьяняет, что я утопаю в лучах собственного одиночества. И я научилась печь блинчики и делать нормальный омлет. Я с удовольствием снимаю людей, которые улыбаются мне и с радостью получают свои кадры. Я с ума схожу оттого, насколько здорово быть одной.
На экране мой онлайн-преподаватель по кулинарии, вебинар который я купила, рассказывает азы приготовления индейки, а я грызу сельдерей. Раздаётся звонок в дверь, и я кривлюсь от этого. Мне не нравится то, что кто-то нарушает моё одиночество и наслаждение от предстоящего кулинарного шедевра. Направляюсь к двери и распахиваю её.
— Привет, пропащая, мы к тебе с угощениями, — улыбаясь, Сара показывает на бутылку вина, а Амалия на пакеты из итальянского ресторана.
— Вы, вообще-то, не вовремя. Я собираюсь запекать индейку с апельсинами, — цокая, пропускаю девушек в квартиру.
Амалия прикладывает ладонь к моему лбу, а затем качает головой под моим удивлённым взглядом.
— Нет, вроде бы температуры нет.
— Ты что, не одна?
— У меня урок, девочки, — направляюсь за ними в гостиную и мою руки, чтобы начать свои издевательства над индейкой.
— Так, Миша, ты в порядке? Ты готовишь?! — Изумляется Сара, опуская бутылку на кухонный островок.
— Да, я в полном порядке. И уж простите, но вы мне мешаете. Идите к Саре, — отмахиваюсь от них, пытаясь слушать то, что говорит преподаватель.
Амалия резко надавливает на крышку ноутбука и закрывает его, а затем, вообще, ставит на него пакет.
— Эй! Мы только собирались готовить! — Возмущаюсь я.
— Это ненормально, Мишель. Ты не готовишь. Ты драматичная истеричка, у которой вечно всё плохо или суперхорошо, отчего порой тошнит. Выкладывай, какого чёрта с тобой произошло, и как ты могла позволить Николасу купить экзамены, избавив тебя от каторги, которую мы вот прошли без тебя, — шумно вздыхаю и понимаю, что я осталась без индейки с апельсинами. Завтра прослушаю и приготовлю.
— Я не просила его это делать. Он сам сделал. Ругаться по этому поводу глупо. И я отдыхаю. Хожу на курсы три раза в неделю, кулинарные курсы, по совету ребят купила вебинар и учусь жить самостоятельно. У меня всё хорошо, — кладу индейку в пакет и убираю в холодильник.
— А-а-а, ты планируешь сюрприз для Ника. Здорово, — смеясь, говорит Сара и направляется к шкафчикам, чтобы достать штопор.
— Нет. Я планирую сюрприз только для себя. Он больше никаких сюрпризов не получит. От меня, по крайней мере, — отвечаю себе под нос и мою руки.
— Это как? — Хмурится Сара.
— Только не говори мне о том, что всё это твой способ пережить очередное расставание с ним, — Амалия медленно подходит ко мне, угрожающе выставляя палец.
— Я не переживаю. Мне хорошо, — усмехаюсь я. Я им не сказала. Ни о чём не сказала. Просто пропускала их вопросы о Николасе, и всё.
— Подожди, вы расстались? Серьёзно, что ли? Поэтому Райли такой угрюмый ходит, а я думала из-за переезда? Миша, я тебя убью! Что ты снова натворила? — Выкрикивает Сара, размахивая штопором.
— Так, успокойтесь. Это моя жизнь и мои решения. Я лишь попросила его о времени, чтобы подумать, а он указал мне на дверь. Навсегда. Я ушла, а он отправился на поиски девушки лучше, чем я. Вот такой расклад, — поджимаю губы, воинственно смотря на девушек, шокировано переглядывающихся друг с другом.
— О, боже, опять двадцать пять. Да, когда уже вы успокоитесь, а? Сколько можно изводить друг друга? Стой, ты якобы подвернула ногу, а на самом деле у тебя не было этого, да? Он что, ударил тебя, отшвырнул в момент кошмара, ранил? — Быстро тараторит Сара.
Шумно вздыхаю и отталкиваю от себя Амалию. Прохожу к дивану и сажусь на него.
— Вина, Сара, здесь срочно нужно вино, иначе я свихнусь, — Амалия хватает бутылку и забирает штопор у Сары.
— Миша, что случилось? Ты сказала о том, что тебя не устраивало, и он указал тебе на дверь? Да он что, рехнулся? После всей той боли, через которую вы прошли? Вы же практически побывали в аду. Вы же…
— Остановись, Сара, — прошу я. — Я не люблю его больше.
Рты обеих девушек открываются и захлопываются одновременно.
— Это как? Такое бывает? Научи меня. Срочно, — шепчет Амалия, прокручивая крышку от бутылки.
— Как так не любишь? Такого не бывает. Если ты любишь, то любишь. Если нет, то нет. А ты же… я не понимаю, Миша. Не понимаю. Как так-то? — Сара падает на диван и прикладывает руку к губам.
— Я сама не понимаю, если честно. Но вот так. Какой смысл, скажите мне? Какой смысл говорить о любви, когда будущего нет? Какой смысл тратить на него своё время, когда я столько всего пропускаю? С того дня, когда я ушла от него, моя жизнь заиграла яркими красками. Я гуляю, работаю с удовольствием, занимаюсь теми вещами, на которые с ним мне не хватало времени. Я теперь готовлю, а не сжигаю всё к чертям, у меня получаются блинчики не хуже, чем у Лидии. Я себя ограничивала с ним, понимаете? А он? Что он дал мне? Деньги? Он умеет решать проблемы только ими, а не сердцем. Моё он разбил вдребезги. С ним меня постоянно преследуют какие-то жуткие события. И я не подвернула ногу, ко мне пришла Люси якобы поговорить, и я впустила её, а она пыталась убить себя и подставить меня. Она укусила меня так, что у меня навсегда останутся следы её зубов. И это не всё. Мой папа бросил в меня вазу, и шрамы тоже остались. И это всё из-за него. Из-за чёртового Николаса Холда и его жизни! Я устала быть грушей для битья и жертвой для всех! Я жить хочу! Я хочу смеяться, а не плакать! Я не хочу быть шлюхой, которую он насилует! Я хочу любовью заниматься! Я хочу чувствовать себя живой и активной! Я, чёрт вас бы побрал, не обязана отчитываться за свои решения! Я ими горжусь, ясно? — Я так громко кричу, что мне не хватает кислорода.
