— Тише… пожалуйста, прошу тебя. Потерпи немного, — шепчу, дотрагиваясь до его пальцев, а он хватает их с такой силой, что причиняет боль.
— Уходи! Оставь меня! Мишель! — Тяну свою руку обратно и даже не представляю, как ему помочь. Он бредит. В его голове происходят действия намного страшнее, чем вижу я.
Паникую, мне хочется бежать отсюда, потому что жалость к его крику, к его виду, к его поту, скатывающемуся по лицу, заставляет меня желать его освобождения. Вот. Вот, о чём говорил врач. Жалость к состоянию больного и любовь к нему. Это для меня тоже мучения. Я не знаю, что придумать, чтобы он прекратил выгибаться, дёргаться и причинять себе боль от ремней, которые впиваются в его кожу.
— Николас… Ник… тише, ты хуже делаешь, — поднимаю платье и забираюсь на постель.
— Ник, ты меня слышишь? Послушай меня… слушай мой голос, — кладу ладонь на его красное лицо, удерживаемое ремнями.
— Помнишь, как ты смеялся, когда мы с тобой фотографировались? Я помню. Ты смеялся так громко и весело, что я влюблялась в тебя с каждым вздохом сильнее, — прижимаясь к нему, шепчу на ухо. А он кричит. Жмурюсь, и из глаз вырываются слёзы.
— А на острове? То, когда ты размазывал по моему телу джем и слизывал его, а потом схватил меня и бросил в бассейн. Ты смеялся, и я была счастлива, — стараясь не слушать его крики и проклятья, не думать о том, что происходит с ним в его голове, продолжаю шептать ему на ухо.
— Когда я тебя увидела, то назвала «сочным засранцем». Ты таким и остался. Неразгаданной книгой, которую я не могу прекратить читать. Я заучиваю каждую страницу и вспоминаю то, что было между нами. И свидание… да, свидание. Ты для меня зажёг небо разными огнями. Ты научил меня многому. Ты научил меня любить тебя. И я счастлива. Ник, в эти минуты я была безмерно счастлива с тобой. А наш ребёнок… ты хотел уйти из моей жизни, но не смог, как и я не могу. Ты справишься, я знаю тебя. Ты… очень сильный, как и наш малыш или малышка. У него твой характер. Не сдаваться, а бороться. Впереди тебя ждёт очень много хорошего… очень много… так не сдавайся сейчас. Я рядом с тобой… а ты всегда будешь для меня единственным. Ты в моём сердце. Прости меня, что я так напугана… прости, и я буду любить тебя даже такого. Безумного. Одинокого. Моего. Любимый мой, я здесь… я рядом с тобой, — утыкаюсь в его шею и тихо плачу, замечая, что он затих. Потерял сознание или отключился, я не знаю. Но то, что он больше не кричит, меня отчасти радует.
Лежу на Нике и глажу его по лицу. Целую его губы. Целую закрытые глаза. Я не смогу его отпустить. Не сегодня и не сейчас. Я буду рядом с ним каждый раз, когда он позовёт меня. Я буду рядом, когда стану снова нужна ему.
Поднимаюсь с кушетки и кривлюсь от затёкших мышц. Выхожу из палаты и удивлённо приподнимаю брови.
— Вы что здесь делаете? — Шепчу, смотря на Амалию, переодетую в другое платье и с букетом цветов в руках, и на её мужа, развязавшего бабочку. На Сару, нервно подскочившую из кресла, когда я появилась.
— Как что? Волнуемся. Приехали, как только провели официальную часть, — пожимает плечами Ами.
Пропускаю врача, сообщая ему о том, что Николас затих.
— Мне очень стыдно за то, что он сделал. Это было…
— Круто? О, да, — смеётся Ами.
— Это был мужской поступок, которого мы все очень ждали. Николас отличился снова. На помолвке Сары и Райли он разбил ему нос, а на нашей свадьбе всего лишь начал орать, как помешанный, и требовать свою девушку обратно. Нам повезло, обошлось всё без кровопролития, — улыбаясь, говорит Эл, обнимая жену.
— Я вас поздравляю, но вы должны быть с гостями, — произношу, благодаря их за понимание.
— Нет, мы должны быть там, где хотим. А мы хотим быть здесь. Пусть это будет началом нового клуба извращенцев, которые не могут жить друг без друга, — смеётся Ами.
— К тому же я ещё не бросала букет. Сейчас самое время, — добавляет она.
— Ты что…
— Я хочу его бросить так, чтобы ты его поймала, Мишель. Это же традиция. И плевать, что мы в больнице, а твой мужчина борется с зависимостью. Нельзя нарушать традиции, так что готовься, — Ами отпускает Эла и отходит.
Качаю головой, а все улыбаются.
— Итак. Раз. Два. Три, — подруга швыряет букет так сильно, что он попадает в потолок и летит обратно к ней, отчего я смеюсь.
— Не судьба, — развожу руками и сажусь в кресло.
— Да ни черта. Плохой букет. Не воспитанный, — Ами поднимает уже сломанные цветы и передаёт мне.
— Как-то так, — она садится рядом и накрывает меня своим свадебным платьем.
— Раз вы все здесь, то я хотела бы кое-что спросить у вас. Ник кричал о том, что я беременна и собираюсь замуж за Марка. Кто ему сказал о беременности? Кто-то из вас? — Серьёзно осматриваю всех.
Сара осторожно поднимает руку и кривится.
— Ты с ума сошла? — Возмущается Райли.
— Нет, не сошла. Но я не позволю Мише разрушать свою жизнь из-за того, что Ник не готов к тому, что уже случилось. Я считаю, что поступила правильно. Я долго думала об этом и не жалею ни о чём. Я приехала к нему сегодня рано утром и разбудила его, потому что больше не могла наблюдать за тем, как она страдает. Ей уже достаточно, а ему надо бы головой подумать хоть раз прежде, чем швыряться угрозами о вазэктомии и в лицо выплёвывать гадости о детях. И да, я сказала, что Миша выходит замуж за Марка, так как он готов взять на себя ответственность и воспитать ребёнка, чего в Нике не наблюдается. Марк не боится этого, как он. Да и, вообще, я высказала ему все свои претензии. Они сработали. И я, к слову, сумочку твою привезла, — Сара зло топает ногой и складывает руки на груди.
— А сдержать свой словесный понос не могла? — Цокает Амалия.
— А ты? Я же не говорю о том, что ты пошла к нему и выговаривала всё, что думаешь о нём, когда у них была размолвка, — прикрываю глаза и проклинаю всех вокруг.
— Я-то помогла, а ты? После моей речи Николас поехал за ней на паром, и всё было хорошо. А из-за тебя он накачал себя опиумом и теперь орёт, как бешеный! — Возмущённо указывает пальцем на подругу Амалия.
— Закрыли рты, обе! — Повышает голос Райли.
— Эл, забирай свою жену отсюда. А ты, Сара, живо домой…
— Но…
— Я сказал — быстро ушла с моих глаз. И сиди дома, я с тобой потом поговорю, — обрывает он подругу.
Сара обиженно поджимает губы.
— Я хотела сделать, как лучше. И сделала это. Вы, мужчины, только и умеете, что приказывать и изводить нас, — бурчит Сара и направляется к выходу.
— Пошли, нам тоже предстоит поговорить, — Эл указывает на Амалию.
— О, нет, я думаю, что посижу здесь…
Эл хватает Амалию и забрасывает себе на плечо под её визг.
— До встречи. Держите меня в курсе. Веди себя прилично, Амалия, ты в больнице, — Эл так смачно ударяет её по ягодицам, что я кривлюсь и понимаю, отчего губы подруги вытянулись трубочкой.
