— Я думала… так боялась, что ты поверишь ей. Прости меня, это я виновата. Я виновата. Я сама впустила её. Хотела уберечь тебя. Я не предполагала…
— Тише, — Николас придвигается ко мне и ласково кладёт ладонь на щёку.
— Я тебя понял, Мишель. Мне жаль, что я заигрался. Я ошибся и сейчас расплачиваюсь за свои ошибки. Ты слишком нежное существо, чтобы сносить от меня те обстоятельства, которые живут параллельно с нами. Сейчас ты должна успокоиться, тебе ничего не грозит больше рядом со мной. Я буду защищать тебя. Я хочу это делать, ты мне позволь только. Я же закрыть тебя хочу собой. Всем, что у меня есть. Ты родная моя. Других у меня не было и не будет. Я безумен в этой любви, — Ник надавливает мне на плечо, заставляя опуститься на подушку.
— Сними с неё лосины, — бросает он, стоящему за спиной Грегори, глядя на меня и успокаивая своими руками, медленно поглаживающими меня по волосам.
— Я испугалась. Очень испугалась, что она убьёт себя… я бы ничего не доказала. Она сумасшедшая… она просто невменяемая… она кричала про тебя такие вещи… её любовь к тебе больная, Николас. Больная и ненормальная, — шепчу я, чувствуя, как Грегори стягивает с меня лосины, и его руки касаются ноги.
— Я понимаю твой страх. Это нормально, Мишель. Всё, забудь. Не думай об этом, ладно? Всё позади. Всё закончилось, — кривлюсь от укола в бедро и хватаюсь за руки Ника.
— Обезболивающее, чтобы обработать рану. Я рядом. Ты же видишь меня, да? — Быстро киваю и всхлипываю.
— Вот, я никуда не уйду. Я здесь. И я собираюсь с тобой ругаться, Мишель, когда ты проснёшься. Я буду кричать на тебя, — слабая улыбка появляется на моих губах.
— Хорошо, — шепчу я, чувствуя, как всё ослабевает. — Громко кричать будешь?
— Громко. Очень громко. Возможно, что-то разобью от злости и эмоций, — Ник склоняется ниже к моему лицу и улыбается.
— Тогда мне тоже придётся кричать и выговаривать тебе о том, что мне не нравится сейчас, — выдавливаю из себя из последних сил.
— Это будет занимательно. Очень интересно послушать твои оправдания и возмущения, а затем я успокоюсь и обниму тебя. А ты будешь бороться со мной и сдашься, потому что я не выпущу тебя из своих рук, пока ты не утихомиришься. Наши ссоры довольно увлекательны, и я обожаю смотреть на то, как в твоих глазах закипают эмоции. Они блестят, горят от чувств. Я люблю их. Тебя люблю, — его голос становится тише, а мои глаза закрываются.
— У меня никого нет, кроме тебя…
Темнота забирает меня быстрее, чем мне хотелось бы. Я полностью отключаюсь, переживая во сне очередной кошмар. Я кричу, видя, как Люси режет и режет себя, смеясь от удовольствия. И ничего не могу сделать, пока не ощущаю, как крепкие руки обнимают меня и отворачивают от безумной девушки, уверяя, что этого на самом деле нет, а есть только Николас.
Страхи всегда будут преследовать нас, даже если с виду всё вроде бы хорошо. Они никуда не денутся, лишь затаятся, пока их не разбудят. Они живут в нас, и это часть нашего сознания. Порой они сильнее, чем мы. Но от каждого страха есть своё лекарство, и обычно оно работает.
Доверие довольно странная вещь. С одной стороны, ты можешь уверенно заявить о том, что абсолютно точно доверяешь своему мужчине. А с другой, как только страх прошлого появляется на горизонте, он блокирует всё доверие. Оно исчезает, ведь слишком часто я находилась в подвешенном состоянии, теряла Николаса, и он возвращался. Это как траектория движения планеты. Как только проходит цикл, то страхи возвращаются, как и тяжёлые мысли, настигающие меня. И так будет происходить до тех пор, пока мы снова не вернёмся к оставленным пробелам и не решим их, точнее, не заполним их верными решениями и не закрепим жирной точкой окончания, чтобы они не появились в будущем. А это сложно, очень сложно. Семья всегда будет где-то рядом, если только они не в могиле, как мой отец. И самое страшное, что в большинстве случаев, решение — это смерть. Чудовищно именно так ставить точку.
Что-то мокрое утыкается в мой подбородок, и я открываю глаза. Голова раскалывается от боли, как и всё тело ломит. Я даже не могу сразу понять, где нахожусь и по какой причине испытываю такой жуткий дискомфорт.
— Шторм, — шепчу я, понимая, что именно собака забралась на постель и легла рядом со мной, толкая меня носом в подбородок.
Его хвост от моего голоса бьётся по постели, ударяя и меня по бёдрам, отчего я кривлюсь и, улыбаясь, отталкиваю его.
— На пол, — отдаю приказ, и собака подчиняется, только жалобно кладёт морду на кровать, чтобы её погладили. Провожу ладонью по спине собаки и зеваю, осматривая тихую спальню Ника. Шторы раздвинуты, и за ними ярко светит солнце, не слышно ни голосов, ни шагов, ни звуков. Переворачиваясь на спину, жмурюсь от того, как дерёт левую ногу, и воспоминания накатывают. Люси. Её угрозы меня посадить. Моя истерика, за которую сейчас безумно стыдно. Страх потерять Ника. Майкл. Грегори. Заверения Ника в том, что он любит меня.
Приподнимаюсь на локтях, замечая, что лежу я в футболке Ника и в свежем белье. Откидывая покрывало, вижу повязку на ноге. Пытаюсь ей подвигать. Больно. Боже, Люси что, от меня кусок зубами оторвала? Никогда не думала, что человек может так сильно укусить, причинив такие повреждения.
Шторм начинает лаять, отчего я кривлюсь и перевожу на него взгляд. Вот ничего с нашей первой встречи в его поведении не изменилось. Постоянно сдаёт меня и оповещает весь дом о том, что я проснулась. Помимо этого, к нему присоединяется и его подружка, прибежавшая в спальню. Она до сих пор меня не любит и рычит, когда Шторм слишком долго проводит со мной время, или же Ник не уделяет ей внимания.
— Спасибо, подруга, ты, как всегда, вовремя, — бурчу, слыша, как сильно сел мой голос, и сейчас кажется, словно я простудилась. О, боже, я же орала, как ненормальная. Я не могла даже остановиться.
— К себе. Живо, — вздрагиваю от резко прозвучавшего приказа и поднимаю голову на мужчину, указывающего движением руки обеим собакам выйти вон.
Николас. В домашней одежде: джинсах и футболке. Босой, со взлохмаченными волосами и блестящими жизнью глазами. Он закрывает двери и молча подходит к тумбочке. Передаёт мне бокал с водой и таблетки. Подозреваю, что это обезболивающие. Я только за. Они сейчас мне крайне необходимы, как и ещё что-то подобное, способное просто стереть воспоминания из головы.
Запиваю таблетки и делаю ещё пару глотков воды. Передаю ему обратно бокал и опускаю голову, теребя пальцами покрывало.
— Ничего сказать мне не хочешь? — Недовольно произносит Ник, садясь на кровать.
— Я жду, когда ты начнёшь меня ругать и кричать, — шёпотом отвечаю ему.
— Ждёт она. Почему вчера ты не могла тоже немного подождать со своей усталостью и вернуться домой, сюда ко мне? — Шумно вздыхаю и кусаю губу.
— Прости.
— Прости? Только прости, Мишель? Ты говоришь лишь «прости» после того, что я пережил за всё это время? Прости? — Рычит он.
