– Правда?
– Да, длинноногая, спортивная, фигурка точеная, подтянутая, красивые светлые волосы, лицо приятное, с правильными чертами, и не блеклое, как частенько бывает у натуральных блондинок. Выразительные глаза, хорошо прорисованные брови, легкий румянец на светлой коже. Она могла бы считаться красивой, если бы вела себя немножечко по-другому.
– Как же так? Вы рисуете портрет умницы, отличницы и недотроги, к тому же красавицы. Ее обвиняют в распущенности или доступности, не знаю точно, на что намекал тот парень. И она ни слова не говорит в свою защиту и просто забирает документы из учебного заведения? Как подобное вообще могло произойти? Ладно, у Светланы здесь не было родителей, и друзей она не завела. Поговорить с ней кто-то мог? Какой-то представитель администрации, из деканата или Студенческого совета, наконец. Дать дельный совет ведь не сложно.
– Да, вы правы, администрация дала, конечно, маху. Наверное, думали, что все так, само собой рассосется. Да и от Светланы никто не ожидал, что она уйти решится. Все еще раз обалдели, как говорится. Что до наших активистов, то с ней пыталась поговорить Ленка Алехина, я это точно знаю, сама слышала часть их беседы в укромном уголке туалета.
– Что вы говорите?
– Да. Ленка, как всегда, активничала, говорила пламенную речь и пыталась доказать Светлане, что молчать нельзя, нужно защищаться. Та отвечала, что хочет только одного – чтобы от нее все отстали. А Ленка настойчиво предлагала девушке разные варианты. Но такие достаточно нелепые. Например, предлагала написать вместе статью, в которой Светлана сможет высказать свою версию, личный взгляд на все произошедшее. И разместить ее в нашей стенгазете.
– И что Светлана?
– Она ответила, что это глупость несусветная, – рассмеялась Татьяна, – и самый простой способ оповестить о подробностях скандала всех тех, кто по какой-то причине о них еще не знает. Что делать этого она, разумеется, не будет. Что ей оправдываться нечего. И от нее, Лены, то есть, ей ничего не нужно. Ведь все, что могла, она уже сделала.
– Жесткий ответ.
– Довольно-таки. Ленка расстроилась, горько плакала, я лично ей слезы утирала и выслушивала стенания на тему: «Я просто хотела как лучше».
– Послушайте, Татьяна, я только сейчас поняла, ведь это та самая Лена Алехина, что жила на Елшанской улице? А я ведь к ней тоже с визитом собиралась.
– Зря прокатитесь, – мрачным тоном констатировала женщина.
– Да, теперь уж и незачем, – согласно кивнула, но решила уточнить: – Значит, Елена там больше не живет? Куда-то переехала?
– На кладбище переехала! Да не одна, вместе с мужем.
– В каком смысле? – От неожиданности я почти растерялась.
– Я вас сильно шокировала? Простите, вырвалось. Это еще одна совсем печальная история. И если вы не слишком торопитесь, расскажу.
– Разумеется, мне интересно.
– После окончания вуза мы разлетелись кто куда, но изредка общение поддерживали, совсем не теряли друг друга из виду. Лена устроилась работать в небольшую, но перспективную фирму, а спустя некоторое время вышла замуж за ее владельца, молодого бизнесмена, и переехала к нему в большой дом. Она все же была очень активной девушкой, и тут теряться не стала. Несколько лет супруги жили очень хорошо, в любви и согласии. А потом у них родилась дочка-красавица, и стали они совсем счастливые, правда, не слишком долго.
– Так что же с ними произошло?
– Никто ничего толком не знает. Ограбили их, как раз под Новый год, лет пять или семь назад, да девочка уже взросленькая была. Бандиты явились прямо домой, они, по-видимому, пытались оказать сопротивление, вот их и убили, а дом подожгли, наверное, чтобы улики скрыть. Так, по крайней мере, решил следователь.
– Какая жуткая история. А как же ребенок?
– Обгоревшее тело девочки было рядом с матерью. А вот мужчина оказался в эпицентре горения, от него вообще лишь обломки костей остались.
– Кошмар! А преступников нашли?
– Найдут они, как же! Держи карман шире! Расследовали, расследовали больше года, словно время тянули. А потом то ли в архив сдали, то ли приостановили, я не сильна в этих тонкостях. Но кто были эти душегубы, так и не выяснили, и никого не арестовали.
– Да, плохо, что преступники остались безнаказанными. Но, насколько мне известно, дела об убийствах только приостанавливают. А если в них появляются новые обстоятельства, опять продолжают расследование.
– Ой, откуда же им взяться, этим новым обстоятельствам? Если сразу по горячим следам ничего узнать не сумели, то так уж и останется все.
– Верно, такая вероятность имеется. Старые дела раскрываются крайне редко, но в жизни бывает всякое.
– Не знаю, чудеса, конечно, случаются, но чем больше исполняется лет, тем меньше в них веришь.
– Ой, а вот это совсем неправильно, – мягко улыбнулась я, – и удача, и чудеса, они приходят только к тем, кто зовет, ждет и верит.
– Хорошая жизненная позиция, – одобрила Татьяна.
– Да, спасибо, на том и стоим, – усмехнулась я в ответ.
После чего между нами на некоторое время повисла пауза. А спустя пару минут хозяйка дома воскликнула:
– Наверное, я вас совсем заболтала?
– Информации действительно оказалось много, даже не ожидала. Но я с удовольствием пообщалась с вами. Более того, благодарю за помощь и за щедрое угощение.
– Что вы, Людмила, это такие пустяки. Пироги я пеку целыми днями и общаюсь большей частью лишь с внуками, остальные домашние собираются только к вечеру. Так что гостям всегда рада, поговорить за чашечкой чая, что может быть лучше. Жаль только, что темы в нашей беседе всплывали не слишком веселые. Но тут уж ничего не поделаешь.
После того как мы закончили разговор, я простилась с гостеприимной женщиной, дошла до спрятанного автомобиля, уселась внутри и включила зажигание, чтобы немного его прогреть. А сама тем временем задумалась, беседу нужно срочно проанализировать.
Информации было довольно много, но сложно представить, как именно она касается моего расследования. Что до характеристики личности самой подопечной, что-то было странное в той истории, которая приключилась со Светланой Липник в юные годы.
Создавалось впечатление, что в повествовании осталась какая-то недосказанность. Тогда как Татьяна, в этом я была уверена, честно изложила все факты, которые знала. Просто, вероятно, женщина знала далеко не все. Рискну предположить, что Светлану кто-то все же вынудил уйти из университета. Или, если она действительно ушла сама, у девушки были причины так поступить. И позиция ее в этом скандале весьма странная. Когда виновный слишком яростно доказывает свою невиновность, это всегда вызывает подозрения. Потому как обычно звучит фальшиво. Но когда девушка, которую невинно оболгали и ославили на весь свет, ни слова не говорит в свою защиту, это тоже выглядит подозрительно. И создается впечатление, что она не защищалась лишь для того, чтобы никто не стал дальше копать эту историю. Значит, Светлане было что скрывать? И она не была такой уж скромной и невинной недотрогой, которую усиленно изображала до всего этого скандала?
