Она замечает, что Деймон смотрит на нее, судя по всему, ожидая ответа на вопрос – который она пропустила мимо ушей. Она кивает.
– Конечно, – говорит она, слыша неуверенность в собственном голосе. Интересно, слышит ли ее и Деймон, думает она.
– Отлично! Значит, договорились, – он громко хлопает в ладоши, явно обрадовавшись.
– Во… сколько? – спрашивает она, лихорадочно ища зацепку, которая поможет ей сориентироваться, о чем только что шла речь.
– Ну, служба начинается в шесть, но нам нужно быть там пораньше, как ты думаешь? – Он кивает, соглашаясь сам с собой. – Я сделаю несколько снимков церкви, первых прихожан, может, еще чего-то.
Снимки? Неужели она только что согласилась взять Деймона с собой в роли фотографа? Деймон не фотограф. По крайней мере, она никогда не слышала об этом. Конечно, у него есть коллекция фотоаппаратов на полках в его кабинете. Но она всегда думала, что это просто элемент интерьера, оставшийся еще с тех пор, когда кабинет принадлежал его отцу.
– Поедем вместе? – предлагает он, и в его голосе столько волнения и надежды, что она не может ответить «нет». Она еще никогда не ездила в машине Деймона. Она знает, что это за машина, – «БМВ X1», подаренная ему на окончание колледжа. Она подозревает, что внутри пахнет его одеколоном. Его одеколоном в смеси со стойким запахом новой машины. Она представить не может, как будет ехать там вместе с Деймоном – слишком тесно, слишком близко.
– Конечно, – соглашается она снова, убеждая себя, что все будет хорошо. В конце концов, Деймон просто ее фотограф. Они приедут вместе, чтобы собрать материал, журналист и фотограф, деловые люди за работой, только и всего. Они отправятся на задание и будут профессионалами. Что в этом плохого и что это может изменить?
* * *
В церкви они наблюдают за тем, как верующие собираются для молитвы. Лица пришедших мрачны и полны раскаяния, словно они сами имеют какое-то отношение к исчезновению Энни. Впрочем, всех точно не стоит сбрасывать со счетов. В конце концов, Скотта допрашивали. А еще ходят сплетни, что и Кенни, тот парень из начальной школы, тоже представляет для полицейских интерес.
Она наблюдает, как Трэвис Дав занимает свое место за кафедрой, чтобы сказать несколько слов. Но его несколько слов превращаются в целую речь, когда он рассказывает, что Энни значит для всех собравшихся. Он говорит о жизнелюбивом характере Энни, о ее солнечной улыбке, ее способности заставить любого, кто рядом, почувствовать себя особенным и важным. Он рассказывает историю о том, как именно приглашение Энни повлияло на его решение стать пастором. Лорел об этом никогда не слышала. Все, что она помнит о Трэвисе, – что он шатался по округе с Клэри и выглядел нервным и опасным. Она смотрит на Клэри, чтобы оценить ее реакцию. Но Клэри слушает его речи с каменным лицом, не выражая абсолютно никаких эмоций. Либо она очень хорошая актриса, либо действительно ничего не чувствует.
Закончив говорить, Трэвис уступает место за кафедрой Фэй, которая наклоняется слишком близко к микрофону, вызывая свистящие помехи, и шорох недовольных голосов проносится по залу. Фэй извиняется, отодвигается на несколько дюймов и начинает говорить снова. Она благодарит всех за то, что пришли, соглашается с тем, что сказал Трэвис, и затем призывает людей продолжать молиться.
– Пожалуйста, давайте не будем сдаваться, – этими словами она завершает свою речь, и в ее голосе звучат слезы.
Следующим за кафедру встает Скотт. Он тоже не выглядит способным на убийство, но, если бы судили по внешности, из тюрем следовало бы выпустить как минимум половину заключенных. К тому же тебе не нужно быть способным на убийство большую часть времени. Достаточно один раз прийти в бешенство и совершить непоправимое.
Скотт рассказывает всем, как он любит Энни, как тяжело ему было принять решение об отмене свадьбы и как сильно он надеется, что они снова получат шанс соединиться здесь, в этой самой церкви, «уже скоро». Закончив говорить, он дарит залу ослепительную улыбку, и Лорел воображает, какими милыми могли бы быть их с Энни дети, но тут же чувствует острый стыд за то, что думает о девушке в прошедшем времени. Впрочем, ничего не поделаешь – чем больше времени проходит, тем пессимистичнее она становится. И не только она – достаточно одного взгляда на осунувшиеся лица вокруг – знакомые и незнакомые, но тоже теряющие надежду.
Трэвис Дав снова вступает за кафедру, на его лице – странная смесь сочувствия и самодовольства, его задумчивые глаза осматривают собравшихся. Он делал это и раньше, он привык направлять и поддерживать людей в темные времена. Он знает, что может сделать это и снова – и сделать правильно. Это то, для чего он родился, как Лорел родилась для журналистики. И это поражает ее до глубины души – тот факт, что они оба здесь, чтобы делать свою работу – работу, которая должна быть сделана, даже когда все вокруг идет прахом. Это то, чего требует их особое призвание. Оно наполняет ее и ведет вперед. Как и Трэвиса Дава.
Рядом с ней Деймон пытается уловить на камеру это особое выражение на лице священника – она знает, что он тоже заметил это. Она смотрит на Деймона, и он, поймав ее взгляд, слегка улыбается. Несмотря на всю серьезность происходящего, Деймон излучает радость, и Лорел понимает, что источник этой радости – камера в его руках. Она отворачивается, притворяясь, что пишет что-то важное в маленькой записной книжке, которую принесла с собой. Но это всего лишь наброски. Позже она напишет настоящую статью, просто описав подробно все, что видела, будто пересказывая кино.
Трэвис едва успевает приступить к молитве за быстрое и благополучное возвращение Энни, как задняя дверь церкви резко распахивается и внутрь врывается группа полицейских во главе с Хэлом Йорком. Волна страха пробегает по залу, когда люди замечают их. Зачем полиции прерывать службу, если не случилось что-то экстренное? Трэвис перестает молиться и покидает кафедру, чтобы встретить офицеров в проходе. Будто он вышибала, проверяющий документы у посетителей перед входом в клуб. Мужчины совещаются, а затем Трэвис кивает, указывая на Фэй, и отступает в сторону, чтобы они могли пройти. Шериф первым подходит к Фэй, и все слышат, как она начинает плакать, когда он кладет руку ей на плечо и начинает говорить что-то на ухо.
Кенни
Пока этот пастор, Трэвис, который когда-то встречался с кузиной Энни, бубнит и бубнит свои наставления, он то и дело ловит на себе людские взгляды – но стоит ему посмотреть на кого-то из любопытствующих, как те тут же быстро отводят глаза. Очевидно, слухи уже разлетелись и все прекрасно осведомлены о том, что полиция нанесла ему визит и попросила повременить с отъездом из города. Он понимает: это только начало, дальше подозрения будут расти как снежный ком. Он соврал уже не один раз, а ведь мать всегда предупреждала его, что в конце концов ложь обернется против него самого.
Его не должно быть на этой службе. Приход сюда – не лучшая идея. Но он хотел побыть среди людей, которые тоже любят Энни. И он не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Потому что эти мысли были плохими – такими, которые могут свести с ума, если дать им прочно обосноваться в твоей голове. Так что когда его мать спросила, отвезет ли он ее на бдение (очевидно, это было лучшее светское мероприятие в Ладлоу, штат Южная Каролина, этим прекрасным летним вечером), он сказал «да», не думая о взглядах, которые будут обращены на него, и о вопросах, которые будет задавать его мать, обнаружив, что подруга не с ним.
