Лорел находит свежие заметки и просматривает одну за другой, пытаясь вникнуть в суть произошедшего и, возможно, найти между событиями неочевидную связь. Энни было три, когда ее мать, молодая женщина по имени Лидия Тафт, была убита. Энни обнаружили ковыляющей по дорожке национального парка Иден-Хилл, голодную, грязную и в пижаме, хотя время близилось к обеду. Позже полиция нашла холодное тело ее матери в палатке неподалеку со следами удушения. Конечно, нельзя допрашивать трехлетних детей и тем более полагаться на их показания, но развитая не по годам девочка говорила так четко и уверенно, что ее слова приняли со всей серьезностью. Энни рассказала историю о пикнике с дядей Кордом – так, как позже выяснила полиция, она называла бойфренда матери Корделла Льюиса. Рассказала она и о том, что пара то разрывала отношения, то снова сходилась, причем очередная ссора произошла аккурат перед убийством Лидии, и это тут же вызвало подозрения у стражей закона.
В итоге полиция занялась Льюисом и никогда не рассматривала других подозреваемых. Несмотря на слова лучшей подруги Лидии Тафт, Сюзан Рид, о том, что Лидия признавалась ей в связи с женатым мужчиной и опасалась, что его супруга начинает что-то подозревать, – никакого дополнительного расследования проведено не было, да и значения оно уже не имело. Под нажимом Фэй Уилкинс и молодого офицера Хэла Йорка – теперь он шериф Ладлоу – власти состряпали дело против Корделла Льюиса, добряка-великана, который даже не потребовал адвоката на допросе – чего бояться, если ты не виноват? А показания Энни, утверждающей, что это точно дядя Корд повел их на пикник и точно дядя Корд сделал больно мамочке (зернистую видеозапись одного из таких «криминальных шоу» с маленькой девочкой в малиновом платьице с завязанными в хвостик светлыми волосами Лорел видела своими глазами), стали последним гвоздем в крышку гроба Льюиса.
При этом у Льюиса было свое объяснение случившегося. Чуть ранее вечером он забежал к Лидии поставить палатку, рассказывал он. Льюис не собирался оставаться на ночь – ночь была особенным временем для Лидии и ее дочки, мальчикам вход воспрещен. Однако он помог им обустроиться, убедившись – какая ирония, – что дамы будут в безопасности. Потом они с Лидией немного подурачились, пощекотали друг друга, поборолись в шутку, и он, возможно, слегка не рассчитав свои силы, схватил Лидию чересчур крепко, потому что та вскрикнула. Это напугало Энни, и в итоге девочка сказала, что он сделал больно маме, хотя ничего подобного у него и в мыслях не было. Льюис до последнего настаивал на этой истории, как и его адвокат, которого, взявшись наконец за ум, он все-таки попросил.
Но у него уже не было ни единого шанса. Машина правосудия, возможно, и сработала быстро, но нанесла удар вслепую. Толпа с факелами и вилами была удовлетворена, и этого оказалось достаточно. Лорел читала выдержки из разговоров с семьей Льюиса, людьми, которые любили и поддерживали его все эти двадцать лет, во всеуслышание отстаивая его невиновность даже тогда, когда другие поносили и сторонились их. В конце концов именно они убедили Комиссию по защите несправедливо осужденных взяться за это дело.
Льюис провел в заключении уже двадцать три года, когда адвокат Комиссии Тайсон Барнс предстал перед судьей, заявив, что обвинение не приняло во внимание тот факт, что ДНК, найденное на месте преступления, не совпадает с ДНК обвиняемого. На прошлой неделе при поддержке дочери жертвы приговор был отменен, и вчера Корделл Льюис вышел на свободу. Хотя пересмотр дела и не исключен, новый окружной прокурор признал, что этого скорее всего не произойдет. Так что остаток жизни Корделла Льюиса теперь по праву принадлежит ему.
И здесь свадьба Энни становится чем-то большим, чем повод для заурядного материала в газете. Мозг Лорел пытается воедино связать прошлое Энни и будущее, которое открывает ей свадьба. Из этого вполне можно сделать что-то стоящее. Интуиция ее не обманывает, хотя она еще и не написала ни слова. Лорел чувствует притяжение, магнетизм этой истории и всем существом тянется к его первоисточнику. Она узнает это чувство – мурашки по шее, прямо там, где заканчивается линия волос, узнает ощущение, когда сердце выпрыгивает из груди в стремлении к чему-то еще, к чему-то большему. Она уже и забыла это чувство – чистую, ничем не разбавленную страсть к истории. Все, что она знает сейчас, – то, что она не позволит Фэй Уилкинс помешать ей докопаться до сути.
Лорел быстро прикидывает: кто еще близок Энни Тафт; с кем еще она могла бы поговорить? Энни не отвечает на ее звонки и вряд ли уже ответит. Она открывает профиль Энни и снова видит миниатюрную фотографию, на которой та стоит рядом с мужчиной. Ее жених. Лорел находит имя в своих записях: Скотт Хэнсон. Она прокручивает страницу наверх и вбивает его имя в поисковой строке Фейсбука. Она знает, что он живет в Гринвилле, так что вводит и это тоже, чтобы сузить поиск. Социальная сеть выдает несколько результатов, и она пристально вглядывается в крохотные лица, надеясь обнаружить среди них лицо с фотографии Энни. Наконец она находит человека, похожего на мужчину с картинки у Энни в профиле, и понимает, что это тот, кто ей нужен.
Настройки приватности Скотта не так строги, как у Энни. Она смотрит его страничку «Обо мне» и размышляет, написать ли ему в Фейсбуке или попробовать связаться другим способом. Она оглядывает почти пустой офис, затем возвращается к странице, переводя взгляд с улыбающихся лиц Скотта и Энни на небольшой блок информации о себе, что он позволил миру увидеть. Она уже почти готова дать идее с сообщением шанс, когда видит кое-что в его списке групп – название очень знакомого студенческого братства.
Она оглядывается на кабинет Деймона и видит на его открытой двери безвкусное изображение оранжевого тигра – очевидный знак, что она на правильном пути. Она встает и обходит столы, кофемашину, принтеры, движимая азартом, и одновременно злится на Деймона за то, что тот сам не предложил связаться со Скоттом Хэнсоном. Они наверняка знакомы, состояли в одном братстве и все такое прочее. Лорел решительно заходит в кабинет второй раз за день и начинает говорить прежде, чем Деймон успевает дать на это разрешение:
– Почему ты не сказал мне, что жених Энни – член твоего братства?
Он поднимает голову от ноутбука, одновременно поворачивая его так, чтобы Лорел не могла рассмотреть экран. Вероятно, это порно. Или одна из его тупых видеоигр. Деймон великовозрастный ребенок, но сейчас он действительно может помочь ей с ее историей. С историей, которой сам поручил ей заняться.
– Слушай, ты дал мне это задание и отправил говорить с тетей, даже не предложив других вариантов. Которые были бы куда удобнее. И как долго я, по-твоему, должна была трепыхаться?
Деймон зевает – ему это все явно уже наскучило.
– Да, технически он мой «собрат», но он старше меня, так что нельзя сказать, что мы были хорошими друзьями. Я знаю его, но не знаю. У меня нет его номера, и мы не кореша. – Привычка использовать слово «кореша» делает его похожим на имбецила. Но, что хуже, – у Деймона действительно есть кореша, и он даже этим гордится.
Подбочинившись, она парирует:
– Держу пари, у тебя есть его имейл. Или ты можешь его достать.
