С другой стороны, изменившись, Томас вполне может свалить из Вандерсайда куда душе угодно. Многие двери, прежде запертые на все засовы, откроются перед ним, и он сможет…
«Что?…»
Кейси продолжал вещать, но Томас перестал его слушать. Альбинос тоже порядочно напился – хотел снять стресс и в итоге переборщил. Осознание собственной никчемности обрушилось на него беспощадно, словно волна Бездушного моря в шторм, и моментально вымыла из головы прочие мысли.
«Что я вообще умею – ну кроме как извиваться и светиться, попав в магическое поле? Да, возможно, какой-нибудь ремесленник согласится взять меня к себе в ученики… но что потом? Всю жизнь делать горшки из глины или чинить обувь, едва сводя концы с концами?…»
Томас ненавидел свою нынешнюю работу, искренне, всей душой и действительно хотел научиться чему-то другому… но при этом не желал расставаться с некоторыми прелестями, к которым уже привык. Злая ирония – деньги, которые сейчас Измеритель попросту не считал, после превращения в нормального человека станут жизненно важны. Первым делом он захочет снять или, того хуже, купить себе приличную квартирку, после, вероятно, возжелает обзавестись семьей и баловать жену с детьми украшениями, сладостями и прочими мелочами.
«И смогу ли я зарабатывать достаточно для всего этого – большой вопрос…»
Плюс ко всему Томас не то что боялся каждодневного упорного труда, но банально не был к нему приучен и оттого не знал, чего от себя ждать. Справится ли Измеритель с новым вызовом? Найдет ли в себе силы и желание ежедневно вставать с рассветом и вкалывать до тех пор, пока не стемнеет? Прежде чем меняться, следовало трезво оценить свои возможности…
«Но завтрашняя встреча ведь ни к чему не обязывает. Главное – узнать, как «перекраситься». Все. Что делать дальше – решим потом, в спокойной обстановке…»
Кейси толкнул его плечом, и Томас, вздрогнув, недоуменно воззрился на друга.
– Ты меня совсем не слушаешь, да? – с грустью спросил бородач.
– Прости, я… просто задумался… – извинился альбинос и сам удивился тому, как говорит, – его язык заплетался еще сильней, чем у Кейси.
«Хотя чего удивляться – по части выпивки-то у него стаж куда солидней моего…»
Сейчас Томас с трудом понимал, почему не спился. Возможно, он просто не любил захаживать в бары и магазины, где на него косо смотрели что продавцы, что покупатели; возможно, просто не любил и не умел пить в одиночестве. Но теперь, сидя рядом с Кейси, Измеритель чувствовал себя самым несчастным существом на свете, и вино в бутылке казалось единственным подходящим успокоительным.
– Что тебя гложет, Томми?
– Не пойму, почему мир такой… несправедливый… – промямлил Измеритель. – Никто не пинает мага за то, что он родился магом. А нас, альбиносов… За что? Мы разве сами?
– Ой, да не загоняйся ты попусту… – поморщился Кейси.
Он поставил бутылку на стол и, похлопав себя по щекам, продолжил:
– Люди, они же ненавидят не умом – сердцем. Магия их привлекает, она несет благо, поэтому они любят тех, кто ее творит, всех этих… вшивых чародеев. Но это не значит, что альбиносы – народ второго сорта. Кто так думает, тот кретин… ну или не кретин, но стадо – точно… Типа, если все выпрыгнут из окна, то и он за ними, ага… В общем, неправильно это, вот я к чему…
Бородач замолчал, и некоторое время они с Томасом безразлично смотрели в стену напротив, не зная, что еще сказать. Измеритель выплеснул еще не все эмоции, но чувствовал себя совершенно обессиленным и потому молчал, а Кейси…
«Кто знает, что сейчас творится в его голове?»
– А что там, в баре… – промямлил Томас. – Что там случилось, Кейси?
– Ты о чем именно? – недоуменно выгнув бровь, спросил бородач.
– О рамке… ну которая на магию… реагирует? Почему ты вскрикнул, когда через нее пробегал?
Кейси вздрогнул, искоса посмотрел на собеседника и буркнул:
– Да так, ерунда… просто ногу подвернул…
Томас почувствовал, что бородач снова врет, причем врет неумело – то ли по жизни не часто лукавил, то ли просто оказался застигнут врасплох неожиданным вопросом. Но зачем Кейси лгать? Что он может скрывать от альбиноса?
«Может, у него есть какой-то слабенький артефакт, о котором он почему-то не хочет рассказывать? А может, я просто стал слишком подозрительным типом? Хрен знает…»
– Надеюсь, сейчас тебе получше, – пробормотал Томас.
– Да, терпимо… – пробормотал Кейси. – Побаливает еще немного, но в целом… пройдет…
– Это все из-за меня, – сказал альбинос совершенно искренне, без всякого подвоха. – Но, блин, если бы не ты, может, меня бы уже… того…
– Да ну, прекращай, – поморщился Кейси. – Ты ведь как-то выживал до нашей встречи? Сам, без всякой помощи…
– Так тогда и этого… Стивена… гребаного не было. И профсоюза… А теперь – есть… и я боюсь. – Альбинос тихо шмыгнул носом, но тут же взял себя в руки – насколько мог в своем нынешнем состоянии.
Бородач повернулся к Измерителю, и тот поспешно отвел взгляд в сторону, не желая смотреть другу в глаза.
«Он сейчас наверняка думает: «Какого черта, хлюпик? Надо бороться, а ты сопли развесил…» Стыдоба…»
– Держись, Томми, – неожиданно тепло сказал Кейси. – Тебе было трудно все эти годы, но теперь… теперь ты не один.
Он коснулся руки альбиноса, и тот, вздрогнув от неожиданности, торопливо отстранился. Всячески маскируя смущение глупыми смешками, Измеритель неловко встал и пробормотал:
– Ты как, останешься еще или пойдешь? Я просто ложиться собираюсь… Завтра важный день, сам понимаешь. То есть, если хочешь, сиди пей, я на матрасе прилягу…
– Да не, чего сидеть, пойду я. – Кейси, кряхтя, потянулся. – Путь неблизкий, пока дотопаю…
Он оттолкнулся от тахты, приподнялся над ней на фут, постоял в такой нелепой позе секунд десять… и с протяжным стоном плюхнулся обратно.
– Ты чего? – обеспокоенно спросил Томас. – Нога? Опять подвернул?
– Да какая нога… – буркнул бородач. – Нажрался просто… Пока сидел, нормально было… а встал только – все кружится…
– Ну тогда не парь мозги – ложись прямо тут, – махнул рукой Томас. – Я на матрасе посплю… не проблема…
Кейси прищурил один глаз:
– Уверен?
– А то! – заверил альбинос.
– Ну ладно тогда, – пробормотал бородач. – Ты там прости уж, если че…
– Не проблема, говорю ж!..
На самом деле Томас снова путался в своих чувствах. С одной стороны, ему хотелось, чтобы Кейси ушел – после его лукавства и странных проникновенных речей. С другой стороны, оставаться в одиночестве Измеритель желал еще меньше: он все еще боялся, что «стервятники» профсоюза заявятся к нему домой и попросту растерзают его, пьяного и беспомощного.
