И вот после всех трудностей с нашими подростками и тяжелых состояний – выгорание, чувство отверженности и стыда, иногда даже отчаяния – спустя несколько лет мы с Денисом вдруг снова стали говорить о том, что, возможно, смогли бы помочь еще одному ребенку. Нэлла к тому времени жила отдельно вот уже два года. Гоша тоже переехал. С нами остались только две Даши, да и то старшая – это было понятно – не станет жить с нами вместе много лет с ее тягой к самостоятельности. С одной стороны, мне лично уже хотелось спокойно работать и отдыхать. Перестать кататься на этих «американских горках» всевозможных чувств в собственной семье. А с другой, время от времени, похоже, у нас обоих с Денисом возникал синдром пустеющего гнезда. Дома тихо. Еда не кончается. Отношения ровные. Мы и наслаждались этим состоянием полной гармонии, и в то же время немного побаивались его. Нас понемногу отпускало, пережитое прорабатывалось и становилось бесценным опытом. Уверенность в себе и спокойствие крепли.
«Делай, что должно, и будь, что будет» – верность этого девиза была доказана нашим опытом.
Мы немного подумали и решили оформить заключение о возможности быть усыновителями и опекунами в четвертый раз. Просто на всякий случай. Договорились, что искать никого не будем. Но если на пути встретится ребенок, которому нужна помощь, мы будем готовы.
Уже знали, как это бывает, когда дети сами находят себе родителей.
С медицинским заключением на этот раз пришлось помучиться. Записываться на приемы, сидеть в очередях, проходить обследования оказалось мучительно долго. То к врачу записи нет, то анализы десять дней делают, то комиссия у них и не до нас. К тому же оставили одну-единственную поликлинику на весь огромный административный округ, которая может выдавать заключения потенциальным усыновителям и опекунам. Видимо, спрос на такие документы за последние годы стал значительно меньше: кому же захочется быть «маньяком» и «ненастоящим родителем»? Только таким ненормальным, как мы, втянувшимся в пляски на граблях. В общем, возились с бумагами месяца полтора.
Зато с врачами на этот раз по-своему повезло: они были молчаливо-милы и не задавали странных вопросов. Не пытались нас с Денисом отговаривать и воспитывать. Не сообщали нам со страшными глазами о генах, которые «пальцем не раздавишь». Передать не могу, как меня «радует» этот бессмысленный оборот речи.
Всего один доктор – в психоневрологическом диспансере – задал «любимые вопросы».
– А зачем вам это надо? – спросила полная подвижная женщина, стремительно заполняя карту.
– Чтобы помочь, – ответили мы.
– Генетики не боитесь? – удивилась она.
– Нет, у нас с вами тоже генетика.
– Так то же чужой! – в ее голосе звучало любопытство, вместо привычной для таких случаев агрессии.
– Это временно. Потом станет родным.
– Аа-а-а… – доктор, к моему изумлению, даже спорить не стала, – но хоть комната отдельная у вас для ребенка есть?
– Есть!
– Эх… – тут разговор принял неожиданный поворот, – мне вот сын тоже говорит: «Давай возьмем».
– Молодец какой, – конечно, тут уж я оживилась, – у нас в фонде хорошая Школа приемных родителей, приходите!
– Квартирка у меня маленькая, – пожаловалась она.
– Так это не приговор, – я пустилась в подробные объяснения, – можно вашу квартиру сдать и бо́льшую по площади снять. Главное, чтобы была подготовка качественная и поддержка.
Дальше мы поменялись ролями: я стала задавать вопросы, а она отвечать. В общем, в ПНД на этот раз мне даже понравилось. До этого все диалоги с врачами сводились обычно к тому, что нас пытались отговорить от усыновления или опеки. А тут, надо же, какой интерес! Это было приятно. Неужели, несмотря на все, что вытворяли СМИ, люди не отвернулись от этой темы?
Важная поддержка для родителей – это положительная оценка обществом их роли. Широкое признание того, что воспитание ребенка – самый серьезный и значимый для общества труд. Вне зависимости от того, кровная семья или приемная, унизительное «нарожали» или «понабрали» обесценивает усилия и ослабляет ресурс.
Глава 2
Новый год
В канун 2020 года в фонде по традиции проходил новогодний корпоратив. Мы с Санией приехали на него после встречи с Клубом приемных семей в Пушкино, с презентации нашей книги. Откровенно говоря, настроение у меня было не самым радужным – в тот вечер я ощущала себя лишней на этом празднике жизни. Вокруг было слишком много людей, большинство из них – новички. Организация сильно разрослась за последнее время и лишь единицы остались из тех, кто работал с самого начала. Из неосознанных ощущений того вечера сегодня можно уже сделать важный вывод: нужно доверять собственной интуиции. Эмоциональный интеллект дается человеку не для красоты, он помогает считывать важнейшую невербальную информацию. Но я не хотела даже думать о том, что работа в фонде может скоро закончиться: слишком много было еще планов и идей. Слишком большой путь нужно было пройти, чтобы достигнуть главной цели и давней мечты – закрытия детских домов в России.
В общем, на той вечеринке я забилась в угол с несколькими приемными мамами – моими добрыми приятельницами и любимыми коллегами – Светланой Строгановой, которую я в свое время пригласила в наш коллектив, и Надей Демочкиной. Как всегда, мы стали говорить о детях. Надя рассказывала нам со Светой о своих последних победах – кого из детдомовских ребят смогла устроить в семьи.
Что может быть радостнее таких вестей? Настроение поднималось с каждой новой историей. А потом она вдруг сказала:
– Только вот одному мальчишке никак семью найти не могу, – в ее голосе сквозила тревога.
– Какому мальчишке? – спросила я.
Кто только тянул меня за язык…
– Да есть большой мальчик, семнадцать лет, – Надя искренне переживала за ребенка, – ему очень надо в семью.
– Давно он в детском доме?
– В том-то и дело, что недавно! – она оживилась. – Всего пять месяцев. И ему там совсем не место.
– Никому не место, – пробормотала я.
– Это да, – глаза у нее вдруг загорелись. – Хочешь, попрошу, чтобы фотографию его прислали?
И тут у меня в голове что-то непоправимое происходит. Я начинаю считать. Семнадцать – это значит официально нести ответственность всего только год, а там уже снова свобода. Это хорошо. Мы, конечно, надеялись, что после совершеннолетия Даши Большой будем сами себе хозяевами, отдохнем от веселья в семье, но чего уж тут! Новых приключений, похоже, хотели не меньше свободы – если уж оформили летом документы. Тем более домашним детям очень тяжело в учреждении. Он там явно чужой.
– Э-э-э. Ну, давай, – сказала я вслух, – поищем ему вместе семью…
А сама уже в тот момент точно знала, кого именно и где я буду ему «искать».
