В последний день марта я, как обычно после выходных, привезла Дашу в детский дом. Автомобиль уткнулся носом в черную железную ограду и замер. Мы обе сидели, не двигаясь. Какими-то трудными вдруг стали слова прощания – на этот раз они ни за что не желали срываться с губ.
– Я больше не хочу сюда возвращаться, – сказала вдруг Даша, не глядя на меня.
В глазах у меня моментально защипало. Я тут же все поняла. Испугалась и обрадовалась одновременно. Пусть Даша не сказала, что хочет жить в нашей семье, но в ее голосе звучало нежелание расставаться. То самое, которое испытывала я сама.
– Значит, я привезла тебя сегодня сюда в последний раз.
На глаза навернулись слезы, в горле застрял комок. Больше ничего не было сказано. Мы молча вышли из машины и не произнесли ни слова, пока шли до железных ворот. Но я то и дело поглядывала на Дашу и видела, что она улыбается – едва заметно, одними глазами. Впервые так счастливо и по-настоящему. Без маски.
– Даша, – позвала я.
– Что?
– Когда мама будет в следующий раз звонить, спроси, пожалуйста, у нее согласия пойти в нашу семью.
– Хорошо, – Даша подняла на меня глаза, – но она не против. Я уже спрашивала. Она сказала: делай так, как будет лучше тебе.
Ребенок любит кровную маму безусловно, по факту рождения. Родителям не нужно быть идеальными – дети принимают нас такими, какие мы есть: со всеми ошибками, заблуждениями, недостатками. Но приемной маме, если речь идет не об усыновлении младенца, любовь и доверие уже не достанутся просто так. Их нужно будет заслужить.
Глава 5
Мамулечка
Через неделю счастливая Даша визжала от радости и скакала вокруг меня в холле детского дома со своим полиэтиленовым пакетом «выходного дня», так и не сообразив, что надо возвращаться в свою комнату, чтобы собирать чемодан. Потом, наконец, убежала к себе и пропала на целую вечность. Она никак не могла собраться. Все ходила, прощалась то с девчонками, то с мальчишками, то с единственной любимой воспитательницей, то с директором, к которому относилась с трепетом и уважением. Потом снова вспоминала о ком-то, кого еще не видела, и снова убегала наверх. Я устала ее ждать, уже валилась с ног, но терпела. Четыре года жизни просто так не перечеркнешь, это огромный отрезок судьбы – для Даши целая треть.
Этим утром Даша вновь обрела надежду.
А накануне все было иначе. Она позвонила мне. Увидев ее номер, я обрадовалась, подумала, что ребенок соскучился и ждет не дождется, когда я ее заберу. Но Даша, захлебываясь слезами, едва прошептала: «Прости меня, прости!» – и тут же бросила трубку. Я пыталась перезвонить, но телефон уже был недоступен. Потом догадалась набрать номер старшего воспитателя, только и она тоже не отвечала. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Что Даша натворила?! Что означает ее «прости»? Картины в голове возникали одна страшнее другой. Как подростки не поделили очередных спонсорских подачек и зверски подрались. Как придумали глупую шутку, но не рассчитали – довели до беды. Как залезли всей компанией на заброшенную стройку неподалеку от детского дома, и кто-то из них сорвался. Все эти ужасы почему-то мерещились с летальным исходом. Кто-то по глупости не рассчитал, не туда ударил, слишком сильно толкнул… Я, как могла, отогнала жуткие мысли. Тогда на смену им пришли другие – подозрения, что Даша передумала, что она не пойдет в нашу семью. Решила вот так попрощаться, потому что не смогла сказать правду в глаза. В полной безвестности я металась по комнате, уже собралась ехать на ночь глядя в детский дом, но воспитательница, к счастью, перезвонила.
Оказалось, что дети банально напились. Точнее, не так уж банально, потому что именинница, главная виновница алкогольной вечеринки, попала в итоге в реанимацию. Но я все равно вздохнула с громадным облегчением. Главное, живы! И Даша не передумала – она станет нашим ребенком. Сама от себя не ожидала такой безудержной радости. Она уже стала моим ребенком и будет им, что бы ни натворила. Человек – это одно, а его поступки другое. Даже хорошие люди совершают порой ошибки. Мне ли не знать.
Воспитательница честно рассказала все, как было. Ребята тайком отправились в соседний двор праздновать день рождения одной из воспитанниц, и там в рекордные сроки выпили все, что умудрились добыть. Имениннице в итоге стало плохо, она потеряла сознание – дело было в препаратах, которые она принимала от аллергии: их нельзя было совмещать со спиртным. Кто-то из подростков испугался и сразу сбежал, а Даша с двумя подругами осталась возле подруги. Обливаясь слезами от страха и понимая, что сейчас все раскроется, а значит, их ждет грандиозный скандал, пьяные девочки где волоком, где на руках потащили пострадавшую в детский дом. «Не бросили товарища в беде, – успокаивала я себя, – Даша преданный человек, это прекрасное качество».
В общем, в ту ночь я так и не смогла уснуть. Иногда подростки в этом плане ничем не лучше грудных младенцев. А утром схватила документы, которые уже успела собрать, и, предупредив Дениса о том, что еду за Дашей, села в машину. Заключения для постоянной опеки у меня на руках еще не было, сделать его наши специалисты не успели. Но по-прежнему было заключение для гостевого режима и все обновленные справки.
В детдоме в тот день проводили очередной День Аиста. По случаю мероприятия и директор, и администрация, и даже сотрудники органов опеки были на месте. Как нельзя кстати – можно было решить все вопросы, связанные с бумагами. Но не успела я перешагнуть порог, как Даша с рыданиями бросилась ко мне на шею.
– Они сказали, что теперь не пустят меня в семью-ю-ю-ю-ю, – ребенок тихонько подвывал, выпятив нижнюю губу, – сказали, это будет наказа-а-ние-е-е-е…
– Ну не плачь, что ты, – я прижала ее к себе и замерла от счастья: она первый раз сама меня обняла. – Кто тебе такое сказал?
– Воспитательница…
Оказывается, та самая, которая рассказывала мне, какая Даша «неблагодарная хамка». Но какой запрет на семью может наложить рядовой воспитатель?
– Не переживай, мы все решим, – я стала укачивать ее как младенца, – конечно, я заберу тебя. Как обещала. Как только опека и детский дом подготовят все документы.
– Не-е-е-т, – Даша снова ни во что хорошее не верила, по привычке ждала беды, – они теперь не отпустя-я-я-ят. И ты тоже…
– Что я? – я отстранилась и внимательно посмотрела Даше в лицо. – Что – я «тоже»?
– Ты меня теперь не возьмешь! Я плоха-а-а-ая!
– Ты не плохая, – я снова обняла ее, – ты моя хорошая девочка. Но поступок твой и правда плохой. Ты же прекрасно знаешь, что пить нельзя. Что любая зависимость – это страшно.
– Прости, – Даша доверчиво положила голову мне на плечо, – я больше не буду.
– Надеюсь, – я гладила Дашу по голове и ощущала, что в это мгновение стала для маленького человека защитой, – а теперь иди, собирай свои вещи. Я пока найду директора и поговорю с ним.
