– Давай договоримся. В следующий раз признавайся честно: «Это слишком сложно для меня», – я улыбнулась, – а то, когда не надо, молчишь как рыба. Не понимаешь, не знаешь, не тянешь – так и скажи. Это нормально не знать и не уметь.
– Да?
– Абсолютно! Я тоже много не знаю и не умею. Учусь.
– Хорошо!
И все-таки та непростая работа указала мне не только на ошибки. Я в который раз убедилась, что мы с Денисом отличная команда. У меня потрясающий муж, который умеет то, чего не могу я. И мы вместе идем к общей цели.
Когда родитель находится в серьезном стрессе, лучше избегать коммуникаций с детьми. Ребенок не может и не должен быть полноценным партнером в решении сложных профессиональных или житейских задач. Нужно обращаться за помощью к надежному взрослому человеку.
Глава 11
Начало пути
Наша с Даней адаптация пока еще в самом разгаре. Учеба, уборка, домашние обязанности, будущее – все это нередко оказывается в зоне конфликтов. Как и всякий нормальный подросток, Даня в минуты дурного настроения считает, что родители его не любят, что мама с папой сатрапы и неизменно эксплуатируют. Рассмешил один случай летом на даче. Все вместе мы возили в тачке гравий и раскидывали его по дорожкам – даже Даша Маленькая помогала, таскала камушки в своем ведерке.
А когда закончили, Даня со стоном распрямился и как старый дед положил ладонь на поясницу. Всем своим видом ребенок показывал, как ему тяжело и плохо.
– У меня вообще теперь все отваливается! – простонал он. – Я тут один целый час работал!
– Да? – я уже не знала: то ли плакать, то ли смеяться.
Мы, значит, превратились в невидимок.
– Я вообще не предназначен для физического труда! – завел он свою давнюю песню.
Любую физическую работу Даня пока соглашается делать только вместе со мной – не важно, копать землю, гравий в тачке возить или носить кирпичи. Если я не начну, он так и будет ныть, стонать, но ни за что не возьмется за дело. Лелею надежду, что когда-нибудь, со временем натренируется вместе со «своим значимым взрослым» и сможет работать сам. Но пока без моего обязательного участия никуда.
С умственным трудом все тоже обстоит далеко не так гладко, как хотелось бы. Пропущенные онлайн-занятия, разумеется, дали о себе знать во время сессии – два предмета Даня не сдал. Педагоги справедливо поставили «неуд». Ничего не поделаешь – естественные последствия. Разгильдяйство и прокрастинация и в детской, и во взрослой жизни имеют одни и те же плоды.
Способностей и талантов у Дани предостаточно. Трудно пока только захотеть.
И все-таки первые значительные сдвиги наметились.
Уже больше полугода Даня живет без тяжелых препаратов с кучей побочных эффектов, без которых раньше себя не мыслил. Мы понаблюдали, сходили к хорошему неврологу, проконсультировались с психологом и поняли, что можно идти по пути отказа от таблеток. Теперь организм учится справляться самостоятельно. Тревог с каждым месяцем становится все меньше, демонстративных болезней тоже, депрессия отступает. Даже панические атаки исчезли. За весь период жизни в нашей семье был только один случай самоповреждения, хотя раньше Даня прибегал к этому жуткому методу справиться с внутренними страхами довольно часто.
После лета на даче в Крыму нам всем стало намного легче. Даня и сам чувствует улучшения. А для меня в этом – уже прорыв. Остальное, включая учебу, я уверена, со временем приложится. Не стоит нервничать и торопить события. Психолог, с которым Даня работает, в этом мнении с нами совпадает: на любые изменения должен быть запрос от самого человека. Всякое решение должно созреть сначала внутри.
– А сколько обычно длится адаптация? – спросил меня Даня на днях.
– С подростками? – я ненадолго задумалась, в который раз перебирая в голове события последних шести лет. – По моему опыту в среднем три года.
– О-о-о! – он вытаращил глаза. – Так долго?!
– Да, – я похлопала его по плечу, – у нас с тобой еще масса времени впереди. Будем постепенно взрослеть.
Мы с Даней знаем, что нас ждет еще немало падений и взлетов. Как и всякий подросток с непростой историей, Даня будет впадать в отчаяние – «я никому не нужен», «родители меня не понимают» и «меня никто не любит» – злиться, искать свой путь.
Даня, пожалуйста, запомни – тебя принимают, понимают и любят! Мы будем рядом с тобой столько, сколько нужно. Мы уже есть друг у друга, и это главное. А значит, справимся.
Не стоит торопить события и ждать быстрых результатов. И в кровном родительстве, и в приемном, каждому ребенку нужно свое собственное время. Особое. Отдельное от других. Личный путь, который нужно пройти рядом с мамой и папой, чтобы по-настоящему вырасти.
После всего, что нам с Денисом довелось пережить, я уже могу ответить на вопрос: стоило после сложного становления отношений с кровным ребенком еще и принимать в свою семью подростков из детских домов? Да, однозначно! Стоило. Если бы вдруг нашей семье выпал шанс вернуться на семь лет назад и изменить что-то в своей истории, мы бы не отменили ни единого решения. Несмотря ни на что. Хотя – и это я тоже понимаю четко – не взяли бы на себя больше, чем уже смогли.
Как бы ни было сложно нам и многим другим родителям в период становления семьи и создания благополучного детства для своих детей, я никогда не смирюсь с тем, что детский дом – это приемлемый вариант существования для ребенка. Как может быть малыш или подросток благополучен и счастлив там, где ему не на кого опереться; где нет заботы и любви?
Материальные блага никогда не заменят человеческих отношений. Люди – это социальные существа, они рождаются только от других людей, им предназначены мамы и папы – каждому. Кто мы такие, чтобы спорить в этом с Природой? Вместо того, чтобы помочь ее замыслу.
Тем временем детей в учреждениях нашей страны пока еще десятки тысяч. И самое страшное – еще больше тех, кто стоит на пороге детских домов, потому что их родители сегодня не справляются с жизнью. Им нужно помочь. Это по силам другим взрослым, которые уже пришли к осознанности.
– Не идут, – жаловалась социальный работник, пока мы с ней оформляли документы на Даню, – ни за кем не идут.
– Кто не идет? – я была погружена в собственные мысли и не сразу ее поняла.
– Приемные родители.
– Но раньше совсем не принимали подростков, – я попыталась защититься, – а сейчас все-таки забирают.
– Не знаю, – она тяжело вздохнула, – последнее время опять всем только маленькую девочку подавай. Вот скажите мне, почему?
– Страшно, – ответила я и опустила глаза.
– А детям не страшно?! – она безнадежно махнула рукой. – Или вот на гостевой возьмут, а под опеку никак. Ходит он туда, ходит…
