- Хорошо выглядишь, - отвешиваю я комплимент легкомысленным медвежатам на мягкой ткани и, не обращая внимания на хозяина одежды, лезу в сумку, чтобы достать приготовленное Нарциссу угощение. А ещё, пользуясь тем, что Глен растерян, увидев меня на своём пороге, зажимаю собачку замка, чтобы его дом не превратился для меня в ловушку.
- Нарси! Нарси! - зову я, присев, и присвистываю, подзывая собаку.
- Анна, он, - топчется рядом Глен. - Он на прогулке.
- Ты выпустил Нарцисса на улицу одного? - поднимаюсь я, не веря своим ушам.
- Нет, нет, - как-то смущённо оправдывается бывший муж. - Он на поводке, в наморднике, всё в порядке.
- Да? Ну, ладно. Тем лучше для него, - делаю я вид, будто не желаю знать, что за очередная баба гуляет субботним утром с его псиной, и кладу на столик собачье лакомство. Но наличие подружки - прямо вишенка на торте, который я собираюсь впечатать в его паскудную рожу. - Будем считать, что все формальности я соблюла. И повод навестить собаку не показался тебе надуманным.
Под его озадаченным взглядом я одёргиваю платье и, позволяя Глену вдоволь насладиться зрелищем обтянутых тканью покачивающихся бёдер, прохожу в комнату, цокая по паркету тонкими каблуками.
Слышу, как он плетётся следом, шлёпая босыми ногами. А когда оборачиваюсь, застаю его в тот момент, когда он скрещивает на груди руки. Хороший знак: он уже приготовился защищаться.
- И чем обязан? - уставившись на меня с недоверием, приваливается он плечом к дверному косяку.
- Не знаю. Соскучилась, - невинно пожимаю я плечами и, потупив глаза, иду по комнате. Веду пальцами по спинке стула. Поднимаю брошенную на пол рубашку. И прижав её к себе, вдыхаю запах. - Всё ещё пользуешься моими подарком?
- Он давно закончился. Но я купил новый, - обескураженный Глен явно не знает, как на меня реагировать.
Улыбаюсь ему ласково. И, аккуратно повесив на стул рубашку, глажу по её плечам, словно нежно массирую плечи самого Глена. Протягиваю руку к притаившейся на столе компьютерной мыши. Экран оживает поставленной на паузу игрой.
- Мн-н-н, - опираюсь локтями о стол, выгибаясь в пояснице, и щёлкаю по клавишам, запуская игру. - Всё ещё танки?
- Кое-что не меняется, Карамелька, - осторожно кладёт он руку на мою задницу. А когда я благосклонно её принимаю, стискивает ягодицу. Привычно, грубо, по-хозяйски. А потом воодушевлённо прижимается к ней уже вздыбившейся ширинкой. - Ты, например, всё так же хороша.
- А ты всё так же не любишь дождь, - выворачиваюсь я и сажусь на стол.
- Не люблю, - подтягивает он меня к себе, разводя ноги, и поднимает за подбородок голову. - Но ты умела делать эти дни незабываемыми.
- Я помню, - выдыхаю я хрипло, в предвкушении.
А я думала всё будет дольше, сложнее, труднее. Думала, он включит мозги, не поверит, не поведётся на такой дешёвый развод. И будет отчаянно сопротивляться. Но на улице ливень, в моём томном взгляде тоска и надежда, а в приоткрытых губах столько неистраченной нежности, что у этого уверенного в собственной неотразимости похотливого кобеля просто нет шансов.
И с кем бы он ни жил, он явно про неё забыл, думая не той головой, доверчиво склоняясь к моему лицу. И его любимая помада, которой я не пожалела, остаётся на его губах, щеках, даже на шее и воротнике пижамы, где, словно испугавшись того, что мы творим, я прячусь от его настойчивых поцелуев.
- Я так скучал по тебе, - обжигает он мою шею горячим дыханием.
Сейчас польются покаянные речи. И он найдёт столько проникновенных и красивых слов, на которые я когда-то так легко покупалась, сколько потребуется, чтобы я раздвинула ноги. Только я не хочу всё это слушать. Мне надо, чтобы он остался без штанов, и сама сдираю с него через голову пижамную футболку. А потом, оттолкнув его от стола, спускаю вниз брюки вместе с трусами и, заставив переступить, откидываю подальше, за продавленный, залитый пивом диван.
- А раньше пресс у тебя был покрепче, - усмехнувшись, отхожу подальше от Глена и поближе к выходу.
Он ещё не понимает, что происходит. И стоящий колом хрен не даёт ему думать ни о чём, кроме как о том, чтобы его в меня воткнуть.
- Что-то не так? - застывает этот перепачканный помадой Аполлон Бельведерский посреди комнаты.
- Всё так, мой дорогой, - позволяю себе ласково-издевательский тон, уже не стесняясь. - Просто я пришла не за этим.
- А за чем? - искренне обескуражен он.
Его растерянность даже подкупает. Действительно, ну что ещё может делать бывшая жена в его холостяцкой квартире, как не жаждать встречи с его великолепным членом? Я же истосковалась, бедняжка. Измаялась.
- Пришла сказать тебе, что мне очень не понравилось последнее предложение «Пайз». Не понравилось настолько, что я достала из сейфа всю ту хрень, что собрала на тебя за эти годы, и отдала Йорну.
- Что ты хочешь этим сказать? - напрягается он, уже понимая к чему я клоню.
56. Анна
- Ты заберёшь это говняное предложение, убедишь «Пайз» и близко не соваться к компании моего отца, а потом на хрен оттуда уволишься.
- Ты, случайно не перегрелась? - усмехается этот голый король. Скрещивает на груди руки, царственно выставляя вперёд ногу.
- А ты не перестарался, когда подменил результаты экспертизы в деле Рида? Это раз, - я показываю ему большой палец. - Когда подкупил свидетеля в деле Тейлора, - разгибаю я указательный, а потом сразу средний, - и засудил Мартинеса, хотя точно знал, что тот не виноват.
- Мартинес был болен, ему жить оставалось считанные недели, - подскакивает Глен, словно пол под ним начал жечь ему пятки. И гадкая ухмылочка сползает с его лица.
- А о его честном имени, о его детях, которым теперь с этим жить, ты подумал?
- Но ты же всё уладила? - с сомнением косится он.
- Это я уладила. А вот Кларку, которого уволили по твоей вине, так и не удалось найти новую работу, - разгибаю я следующий палец, придерживая второй рукой непослушный мизинец. - И это уже четыре веских причины оставить тебя без работы.
Он морщится как он зубной боли, но молчит.
- И, наконец, апогей твоей жалкой карьеры, - разгибаю я мизинец. - Ты уничтожил улику. Важный, ключевой, существовавший в единственном экземпляре документ.
- Э-э-э, нет, - оживляется Глен и довольно улыбается, - это ты его уничтожила.
- По твоему приказу.
- Этого ты не сможешь доказать.
- А если я его не уничтожила? - сгибаю я все пальцы, кроме среднего и протягиваю в направлении его вытянувшейся рожи «фак». - Так что, отсоси, Глен.
- Сука! - сжимает он кулаки. - Какая же ты сука. Иди соси у своего Ханта. А мне плевать, я и пальцем не пошевелю.
