И на счёт удивления я была не совсем права. Погрузившись с головой в эти документы, я не удивлена - я в шоке, в смятении, в растерянности. Я ничего не понимаю. Какой-то «феромон». И эта Лили Гринн на видео, повисшая на Ханте в каком-то религиозном экстазе, выглядит совершенно обезумевшей.
И хуже всего, что нечто похожее о том, что она почувствовала рядом с Хантом, я уже однажды читала. В показаниях Теи Андерсон.
Решаю пожертвовать сначала услугами косметички, когда вновь приношу из архива дело Теи. Потом - парикмахером, здраво оценив, что для ненавистной мне Оперы волосы уложу сама. А когда дохожу, наконец, до конца и отправляюсь за разъяснениями к Ханту, выясняется, что его уже нет в кабинете. Что в офисе уже никого, кроме меня, нет.
Звонок сотового заставляет меня вздрогнуть в пустом коридоре.
- Сэмми?
- Мисс Анна, у вас всё в порядке? Мистер Хант велел отвезти вас, куда скажете, но я стою уже второй час, а вы всё не выходите.
- Да, да, спасибо! Уже спускаюсь, Сэм.
Я хватаю обе папки, сумку и из лифта до машины бегу, понимая, что времени едва хватит, чтобы переодеться. Честно говоря, я даже хотела уже не идти на эту чёртову премьеру, но там будут родители, которым Йорн достал ещё пару билетов. И я, постыдно сбежавшая вчера с маминого праздника, не хочу расстраивать их ещё и сегодня.
Из своей квартиры тоже почти выбегаю, на ходу поправляя задники туфель и придерживая на груди лиф декольтированного платья.
- Сэмми, я, конечно, дико извиняюсь, - мнусь я, когда чернокожий толстяк распахивает передо мной дверь машины. - Но ты не поможешь мне с замком?
Прикусив губу от смущения, я поворачиваюсь к нему спиной.
- Не будь я чёрным, мисс Анна, я бы сейчас покраснел, - покашливает он смущённо, когда я поднимаю волосы, чтобы они ему не мешали.
- Никому об этом не говори, а то как честный человек будешь вынужден на мне жениться, - с облегчением вздыхаю я, когда тугая молния, которую я сама побоялась вырвать, подхватывает лиф, и он садится точно по фигуре. - Спасибо, Сэм! Поехали! Поехали! Поехали!
- Вам не обязательно торопиться, - машина аж приседает, когда этот грузный добряк садится за руль. - Мистер Хант сказал, что будет ждать вас, на сколько бы вы ни опоздали.
- Хант?! - с этим ошарашенным выражением лица, что отражает зеркало заднего вида, я так и еду всю дорогу.
И, наверно, так с ним и выхожу.
Эйвер. На опустевшей лестнице здания Оперы он стоит один. В чёрном смокинге. С цветами. И с таким невозмутимым выражением лица, что я искренне верю: он простоял бы до утра. До следующего вечера. До осени. До следующей осени. Но решимость, с которой он подаёт мне руку, не оставляет сомнений: он бы дождался.
- Ты думала, я забыл?
- Я порвала твой билет, - он так близко, что у меня кружится голова.
- Я знаю, - подхватывает он меня за талию. - Но я слышал, ты всё равно не любишь оперу, поэтому мы не пойдём туда, где тебе не нравится.
- Я никуда не пойду с тобой, Эйв, пока ты всё не объяснишь, - я убираю его руку, но не свожу с него глаз. Не могу. Он такой... просто закачаешься.
- Я не дал бы тебе эти документы, если бы не собирался этого делать.
- Это сейчас какое-то воздействие, да? - решительно отталкиваю я его руку, снова протянутую ко мне.
- Я не знаю. Ты мне скажи, - пожимает он плечами. - Что ты чувствуешь?
- Если честно, я чувствую, что в молнию попали волосы, и если я опущу голову, то выдеру на затылке приличную прядь.
- Скажу тебе по секрету: у меня уровень «бог» по расстёгиваю молний на женских платьях, - склоняется он к моему уху. - Могу помочь.
Неловко потоптавшись на узкой ступеньке и осуждающе покачав головой, второй раз за вечер я поворачиваюсь к мужчине спиной и поднимаю вверх волосы.
- М-да, кстати, это тебе, - вручает он мне через голову букет, который так и остался у него в руках. И мне становится смешно: ведь если бы не эти несчастные цветы, я бы даже не поняла, как на самом деле он волнуется.
И пока Хант борется с непослушным замком, пока смешно пыхтит и ругается, я думаю о том, что честный Сэм наверняка закрыл глаза, чтобы не смотреть на мою голую спину.
- Пару волосинок спасти всё же не удалось, - предъявляет мне Эйвер результат своих усилий в виде двух вырванных волосков. - А с остальным я справился.
- Да, застёгивание замков, тебе явно стоит ещё прокачать, - облегчённо встряхиваю я освобождённой из плена головой.
- Я готов, - подаёт он мне руку. - Пойдём. Здесь недалеко. Но если устанешь, могу донести тебя на руках.
- Давай не будем терять время, - вкладываю в его руку букет и лезу в сумочку за телефоном.
- Что, сразу поедем ко мне?! - нарочито преувеличенно удивляется он.
- Я отправлю сообщение маме, а потом хочу услышать всё про этот твой... феромон.
- Тогда давай сразу перейдём ко второму вопросу, потому что первый я уже давно уладил. С твоим отцом.
Чёрт бы тебя побрал! Убираю я так и не пригодившийся телефон.
- Ну что ж, всемогущий Эйвер Хант, я вас слушаю.
50. Эйвер
Странно, что я могу говорить. Что у меня шевелится язык, двигается челюсть. Я даже складно соединяю слова в фразы. Даже оперирую какими-то терминами, нахватавшись их у Дэйва.
Потому что мой мозг парализован. Полностью.
Её непривычно уложенными в художественном беспорядке волосами.
Видом выступающих позвонков на её спине, что ещё стоит у меня перед глазами.
Этими завитушками на вспотевшей шее. На самом деле я вырвал больше волос, чем два. Их было уже не спасти. Но весь ужас в том, что я ведь положил их в карман.
И этим взглядом - глубоким, фатальным, внимательным.
И этими губами, оставляющими отпечатки на бокале с шампанским. «Вам идёт шампанское!» Как же рядом с ней это бездарно и фальшиво звучит.
Не могу я вынести только внезапное отсутствие дорогой моему сердцу родинки. А потому, сделав вид, что она испачкалась, бессовестно стираю косметику с того места, где пряталась её «мушка».
И разглядывая её обнажённые ключицы, нахожу ещё один фетиш - пятнышко ожога, оставленное, видимо, щипцами для завивки. Сегодня. Как это символично. Оно совсем свежее, но останется на её коже навсегда. Как память о сегодня. Она торопилась, щипцы соскользнули - сам дорисовываю я картинку. И она, возможно, не вспомнит, когда и как оно появилось. Но я уже не забуду. Никогда.
- И как ты с этим живёшь? - отставляет она пустой фужер.
Выросший словно из ниоткуда проворный официант наполняет его снова и, что ценнее - тут же исчезает. За что я люблю дорогие рестораны, так это за незаметный сервис.
