«Ухо»
Появился в «системе» уральский паренек с «погонялом» — Ухо. Арестовали его за «трубу». У кого-то на улице он отобрал мобильный телефон. Всю операцию по изъятию «трубы» он произвел грубо, в общем, поймали — посадили. Попав в камеру, Ухо долго не мог сориентироваться в непривычной обстановке. Затем, как говорят в тюрьме, «отдуплился» и встал на «шнифты». Прошел месяц, за ним второй, и к концу третьего Ухо плавал в тюремном аквариуме буквально, как рыба в воде. Иногда, особенно ни к кому не обращаясь, он, улыбаясь, заявлял:
— Ох, и нравится мне эта жизнь! — Ну. что тут скажешь, нашел уральский паренек себя. Отличали Ухо обстоятельность и рассудительность. Любил он умные разговоры про тюрьму, про волю, ну и вообще…
Однажды после ночного стояния на «шнифтах», а дежурил он на своем посту крайне добросовестно, так что ни один милиционер не мог незаметно прокрасться к дверям камеры, вышел Ухо на утреннюю проверку, прикрывая все время лицо. Что-то он на голове соорудил из шапки и шарфа, да так ловко, словом — конструкция эта закрывала аккурат пол-лица. Проверка прошла без приключений, и вместе со всеми уральский паренек вернулся назад в камеру, а вернувшись, скинул шапку, отбросил шарф и гордо обозрел «хату». Половину правой стороны лица занимала свежая татуировка. Нечто не очень аккуратное, но обстоятельно жирное, вытекало из волос и почти полностью охватывало правый глаз и скулу, заползая на лоб и щеку. Татуировка отдаленно напоминала рисунок, какой украшает рожу американского боксера Тайсона. Однако Тайсон это все же Тайсон, опять же негр, черное на черном… и делали его рисунок явно не в российской тюрьме, притом примитивной, самодельной машинкой для изготовления наколок, переделанной из машинки для бритья (такое, наверное, никакому американцу в голову не придет), да и краска в случае с Тайсоном явно не жженка, смешанная с мочой… Через пару дней лицо у Уха воспалилось, кожа начала гнить. Ну ладно еще где-нибудь на теле, куда ни шло, тоже конечно, плохо, но все же не видно, а тут прямо на роже…
Что стало дальше с этим уральским Ухом неизвестно. «Система» поглотила его, как она это делает со всеми.
«Солдат»
Пришел солдат с войны. Пришел и решил на заработанные буквально своей кровью деньги прокатиться в Москву. Сам был он родом из-под Белгорода и Москвы никогда не видел. А действительно, в самом деле, почему не съездить в столицу нашей родины? Воевал он честно, хорошо воевал, получил даже награду за храбрость — нож с дарственной надписью. Нож этот — знатная вещица, побольше, чем у Рембо будет, понавороченней и посерьезней, да и солдат не Рембо — все по-честному, с «чехами» воевал, а «чехи» это тебе не вьетнамцы, понимать надо. Приехал солдат в Москву и, как водится, выпил. А выпив, потянула его нелегкая или же, наоборот, легкого поведения дама куда-то в область. Сели они на электричку, и повез электрический поезд эту парочку куда-то вглубь Московской области. По дороге, конечно, усугубляли, ну не терять же время даром! Большое количество спиртного, особенно упавшее на голодный желудок, производит с людьми разные шутки. Мозги, бывает, съезжают набекрень, а тут человек с войны вернулся, и так-то с головой беда, а тут еще водка… словом, что-то щелкнуло в башке у солдата и «прикопался» он к какому-то брюнету в вагоне. Серьезно «прикопался», обстоятельно, нож свой наградной даже достал и про свою нелюбовь к чеченцам стал ему рассказывать, при этом демонстрируя свой тесак в непосредственной близости от лица брюнета. Нож острый, брюнет даже палец обрезал о лезвие, отдаляя его от своего лица. Смертоубийства не случилось. Солдат был, конечно, на взводе, но не убийца. Вскоре надоела ему эта бодяга, плюнул он и ушел в соседний вагон горевать, а может быть, допивать и с дамой общаться. Через три остановки прямо в этом вагоне солдата взяли.
— А что не вышел на первой же станции? — спрашивали его потом.
— Так зачем? — искренне недоумевал солдат. — Чего, блин, ради? Я же, блин, ничего такого не совершал.
— А что чеченец? Ну, тот из вагона?
При этом вопросе солдат отвечал так:
— Да нормально. Что ему сделается! — Подумав, добавлял: — Да и не чеченец, блин, это был. Я его, блин, на суде разглядел. Черный волосами он. Даже, блин, скорее еврей. Попутал я.
Вот так и «заехал» в тюрьму солдат. А «заехав», стал в камере жить-поживать. Голову побрил налысо, и стало у него лицо, и без того сложной конфигурации, совершенно свирепым. Такую «заточку» во сне увидишь — рискуешь не проснуться. Однажды приходит в эту сложную голову идея. Подумал солдат ее и так и эдак и обратился с просьбой к одному инженеру, сидевшему с ним в этой же камере:
— Ты, блин, скажи мне, блин, по-английски слово одно.
— Какое? — встрепенулся инженер от неожиданной для этих мест просьбы.
— Короче, солдат, блин, удачи.
— Блин тоже переводить? — ехидно поинтересовался инженер.
— Я тебе, блин, блин переведу. Этот блин для связки слов.
— Понял, — быстро спрятав свой юмор в карман, отвечал инженер. — Но вот, такое дело, тебе точно нужно именно солдат удачи? Может быть, лучше будет: солдат фортуны?
Но солдату потребовалась именно удача. Фортуна его не интересовала.
— Смотри, звучит это так: солджа оф саксес. Пойдет? — подстраховал себя инженер на всякий случай.
— Пойдет. Пиши, — решительно согласился солдат, и в глазах его вспыхнул огонек, словно отблеск горящих чеченских селений.
Инженер записал перевод на клочок бумажки и отдал этот клочок солдату. Прошло несколько дней. Инженер о странной просьбе уже и думать забыл. Однажды ночью услышал он странный звук в глубине камеры. Камера была большой, да и народу в нее забили много, примерно человек сто утрамбовали на тридцать шконок. От этого помещение стало напоминать муравейник. А еще каждый отгородил свой мирок от других, повесив, где можно и нельзя, шторки и простыни, другими словами, — человеческий муравейник, благодаря этим висящим тряпкам, превратился в лабиринт. Так вот, услышав стук, отдаленно напоминающий работу отбойного молотка по асфальту через ковер, так, по крайней мере, представился этот звук, инженер из чистого любопытства поплыл по людскому морю искать его источник. В одном из закутков, отгороженном от внешнего мира, животом на «шконке» смирно лежал «солдат», а «кольщик» с видом заправского нейрохирурга дорисовывал на его затылке самодельным устройством, сконструированным из электробритвы, последние штрихи следующего вида рисунка: круг размером с суповую ложку, в него вписана летучая мышь, ну как у Бэтмана, а под ней подпись по-английски: «Солджа оф саксес». Тут только дошел до инженера смысл странной просьбы «солдата».
Постоял инженер, полюбовался работой мастера и не утерпел, полезла из него интеллигентская его сущность: взял он, да и ляпнул в шутку:
— А что же ты, деятель, с грамматическими ошибками бьешь? — сказал он и прям тут же, прям сразу же, пожалел, что ляпнул. Затылок «солдата» мгновенно побагровел, его самого сдуло со шконки и унесло в сторону висевшего на стене зеркала, где он заплясал словно обезьяна, пытаясь увидеть в отражении свой затылок. Что стало с «солдатом», неизвестно, известно только, что с такой наколкой на темечке на суде он, сердечный, за поездку на электричке и разговор с брюнетом, получил 12 лет строгого режима. Не спасли ни награды, ни славное военное прошлое.
