Воздуха не хватает, сознание начинает плыть.
На периферии снова слышу крик мужика, затем хватка на моей шее ослабевает. Душительница визжит прямо в ухо, видимо, решила использовать новый вид атаки. И где их такому учат?
Визг прерывается, стаёт клокочущим, будто она полощет горло. Лежу на земле, восстанавливая дыхание, вокруг тишина. Даже удивительно, что никто не кричит и не болеет. Что же произошло?
Переворачиваюсь, с трудом вставая на четвереньки. Когда поднимаю голову, натыкаюсь на пару глаз-льдинок. Напротив меня стоит зверёныш, настолько близко, что я чувствую его горячее дыхание. Морда в крови, глаза смотрят внимательно, отслеживая каждое моё движение.
Перевожу взгляд, недалеко дергается в конвульсиях тело душительницы. Её горло порвано, а глаза выпучены, как у рыбы, которую выкинули на берег.
Не надо оборачиваться, чтобы понять судьбу придурка с ирокезом.
С кряхтением пытаюсь встать. Центуриончикподходит ближе, приваливаясь боком к ноге, это придаёт мне устойчивости. Держась за холку зверя, встаю на ноги. Притихшие зеваки расступаются, провожая меня взглядами. Пока проходим сквозь толпу, кот рычит, шлёпая себя хвостом, разгоняет с дороги самых непонятливых.
Навстречу бросается Лара, но я жестом показываю ей не приближается. Киваю на зверёныша, надеюсь, такая отговорка сработает. На самом деле банально собираю энергию, вдруг появится ещё кто-то. До последнего жду подвоха, удара в спину, криков, но ничего не происходит.
Падаю на кровать в комнате. Кот ходит вокруг, рассматривая всё и обнюхивая. Трогает лапой керосиновый фонарь на тумбочке. Смешно фыркает, когда в нос бьёт запах топлива.
Я решаю прикрыть глаза на минуту-другую, чтобы расслабиться. Незаметно проваливаюсь в чуткий сон, тело включило энергосберегающий режим.
* * *
Проснулся ближе к обеду. Солнце стояло в зените, прогревая воздух за окном. Почувствовал тяжесть в ногах, как оказалось, это был центуриончик, устроивший себе там кровать. Он лишь лениво открыл один глаз, посмотрел на меня, а затем снова задремал.
Одеяло покрылось пятнами крови. В комнате стоял умывальник, старая конструкция, но я быстро разобрался, принявшись смывать корку засохшей крови с лица. Удалось это не сразу, было больно, поэтому пришлось намочить полотенце и вернуться в кровать. Наложив мокрую ткань прямо на голову, стал ждать.
Да, неплохо меня отходили. С такими приключениями не закрыть Врат, меня банально убьют раньше. Времени оставалось всё меньше и меньше, в запасе один день, не больше. Что же я успею сделать за это время?
Мои обязанности преподавателя никто не отменял. Задача с Вратами важнее, я могу смело остаться и на более долгий срок. Но у меня нет ни одной зацепки. Всё оказалось гораздо сложнее, это не игра с захватом флага, его тут попросту нет. А если и есть, то противоположная команда спрятала его очень далеко.
Посмотрев запись сеферона, а точнее, линии моего маршрута, снова задумался. Путь был симметричным и каким-то знакомым. А что, если это никакой не лабиринт? Не бывает симметричных лабиринтов, или всё же бывают?
В дверь постучали.
— Входите, — позвал я.
Центуриончик заворчал, снова поглядывая одним глазом. Второй он открыть не мог, тот был повреждён. Ухо уже заросло! Поразительная регенерация.
— Как ты? — в комнату вошла Лара.
— Не подходи, пожалуйста, — поднял я руку.
Девушка сникла, но прошла в другой конец комнаты, присаживаясь на стул.
— Боишься меня? — грустно спросила она. От былой бравады и ироничности не осталось и следа.
— Нет! Нет, конечно, а должен? — удивлённо воскликнул я.
— Все боятся, когда понимают, как я влияю на них, — девушка заинтересованно на меня посмотрела. — Ты же заметил?
— Да, но не сразу, — кивнул я. — Милославе ты говорила?
— Она знает.
— Зачем ты здесь?
— Тебя ждут для разговора, пришли от охотников, будут требовать штраф.
— Хорошо, что не мою голову, — повеселел я.
— Твою голову они потребовать не могут, не тот уровень. Они просто возьмут деньги, чтобы выплатить отступные семьям погибших. Охотники обязаны это делать, если кто-то из их числа погибает. Порой взыскивают штраф, чтобы сэкономить на казне.
— Хорошо, дай мне минуту. — Я стёр кровь с лица, к этому моменту она хорошо отошла, размокнув. — Держись подальше, пока я буду разговаривать, не хочу снова остаться без сил.
Внизу было пусто. Редкие в этот час посетители испарились. Меня ждала компания людей, пять человек, сидящих за столом в центре зала. Я шёл, держась за холку центуриончика, он нервно крутил хвостом, поглядывая одним глазом на собравшихся.
— Сукин сын! –
закричал один из них. Крупная комплекция, глаза, скулы — ставлю на то, что это родственник недавно почившего ирокеза. Он рванулся навстречу, но его удержала парочка крепких парней. Ещё двое пока бездействовали. Один из них носил ковбойскую шляпу, сейчас он курил, спокойно меня рассматривая.
— Начнём? — спросил я, обращаясь к ковбою.
— Пожалуй, — лаконично кивнул он, подстраиваясь под мою манеру речи. — Ты внёс залог на входе, десять коинов. Мы заберём эту сумму и забудем о нашей проблеме.
— Ты покойник! Слышишь?!
Братец ирокеза надрывался, стараясь высвободитьсяиз хватки шкафоподобных ребят.
— Кто это? — кивнул в сторону кричавшего я.
— Брат того охотника, которого загрыз твой зверь. — пояснил ковбой, голос его был бархатным и обволакивающим. Казалось бы, спокойствие шляпника оставалось каменным.
Я не видел его глаз, только покрытый щетиной подбородок и жёсткие тонкие губы.
— Десять коинов? — я негромко хохотнул. — По пять за человека?
— Ну, это охотники, они идут дороже, — ухмыльнулся ковбой.
— Хорошая сделка. Приятно было поработать.
Мы улыбнулись друг другу, что вызвало просто невероятный всплеск активности у скрученного родственничка. Я было подумал, что в него вселился демон и сейчас парочка монахов проводят обряд экзорцизма.
На сеферон упало уведомление, номер счёта охотников.
Уже через секунду я совершил перевод.
— Тут лишнее, — бросил ковбой. — Не пятнадцать, а десять.
— Тогда я возьму ещё одного, на сдачу.
Бутылка, что стояла на стойке за моей спиной, подлетела в воздух, управляемая магией. Снаряд разгоняется, облетая меня, а затем с чавканьем входит в глазницу неугомонного родственника.
Тело виснет в руках громил, которые ещё не понимают, что произошло. Ковбой смеётся, хлопая в ладоши. Ему так весело, что он стирает одинокую слезинку, размазывая влагу на шершавых пальцах.
