Обвинения в свой адрес он парировал следующим образом: «Вокруг поднимается много шума: „Насколько бездушен должен быть Норт, если он имеет дело с теми самыми людьми, которые убили его товарищей, морских пехотинцев?“ Дело в том, что мы пытались сделать так, чтобы в таких странах, как Сальвадор, не погибло еще больше морских пехотинцев (в это время там активно действовали повстанцы из марксистского Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти, поддерживавшегося СССР, Кубой и Никарагуа. – Б. С.)… Я усердно работал над политической военной стратегией по восстановлению и поддержанию демократии в Центральной Америке и в особенности в Сальвадоре. Мы стремились добиться демократического разрешения ситуации в Никарагуа, которое наша администрация продолжает поддерживать, а это включало в себя поддержание способности контрас противостоять сандинистам».
Норт утверждал, что до тех пор, пока антидемократические методы используются для торжества демократии людьми, не преследующими своекорыстные интересы, эти методы законны и безопасны: «Несомненно, бывает время проявлять терпение и благоразумие, и, несомненно, бывает время, когда необходимо пренебречь бюрократической волокитой. Полагаю, наша надежда в том, что можно обнаружить, что есть хорошие и благоразумные люди, которые проявляют рассудительность в своем понимании закона и в понимании того, что является правильным. И я полагаю, что в нашем случае было так».
Он также настаивал: «Я не тешил себя иллюзиями, что я – президент, или вице-президент, или член кабинета министров, или даже директор Совета национальной безопасности. Я был просто штатным сотрудником, чья способность выполнить порученное ему задание подверглась испытанию. Мои полномочия предпринимать те или иные действия всегда исходили, как я полагаю, от моего начальства. Военная служба привила мне твердую веру в субординацию. Насколько могу вспомнить, я всегда шел на масштабные действия, только получив специальное разрешение и предварительно проинформировав начальство об имеющихся фактах в том виде, в каком они были мне известны, о рисках и возможных благоприятных и неблагоприятных последствиях. Я охотно признаю, что на меня рассчитывали, как на человека, который непременно выполнит порученное ему дело. <…> Бывали случаи, когда мои начальники, столкнувшись с необходимостью достичь цели или выполнить трудную задачу, просто говорили мне: „Разберись с этим, Олли“, или „Займись этим“… Я заявляю вам, что именно Конгресс должен принять на себя хотя бы часть вины по вопросу о финансировании борцов за свободу в Никарагуа. Совершенно ясно, что Конгресс виноват, потому что проводил изменчивую, нерешительную, непредсказуемую, говорящую то „да“, то „нет“ политику в отношении демократических сил сопротивления в Никарагуа – так называемых контрас. Я считаю, что вопрос о поддержке борцов за свободу в Никарагуа нельзя рассматривать так же, как вопрос о принятии бюджета. <…> Эти люди – живые, дышащие молодые мужчины и женщины, которым пришлось отчаянно бороться за свободу в условиях нерегулярной и беспорядочной поддержки со стороны Соединенных Штатов Америки… Конгресс Соединенных Штатов Америки оставил солдат на поле битвы без поддержки, беззащитными перед врагами-коммунистами. Когда исполнительная власть сделала все возможное в рамках закона, чтобы эти солдаты не были уничтожены наместниками московского режима в Гаване и Манагуа, вы затеяли это расследование, чтобы возложить вину за создавшуюся проблему на исполнительную власть. Мне это совершенно непонятно».
Контр-адмирал Пойндекстер обвинялся в лжесвидетельстве на парламентских слушаниях, в противодействии парламентскому расследованию и заговоре с целью сокрытия фактов продажи оружия и последующего перечисления средств на счета контрас. Приговор в отношении него также был отменен.
Макфарлейн, пытавшийся покончить с собой в феврале 1987 года, признал себя виновным по пяти пунктам обвинения в преступном укрывательстве информации от Конгресса.
Секорд признал себя виновным только в лжесвидетельстве во время парламентского расследования и был приговорен к двум годам лишения свободы условно.
Хаким признал себя виновным в преступном пособничестве Норту в части использования последним своего служебного положения в корыстных целях. Он был приговорен к двум годам лишения свободы условно и штрафу в 5000 долларов, отказавшись при этом от каких-либо претензий на 7,3 млн долларов, полученных от сделки по продаже оружия Ирану.
Карл Ченнелл, собиравший пожертвования для контрас у частных лиц, признал себя виновным в нарушениях налогового законодательства и был приговорен к двум годам лишения свободы условно.
Государственный чиновник Ричард Миллер, также причастный к скандалу, получил два года условно и 120 часов общественно полезных работ за соучастие в заговоре с целью вооружения контрас за счет средств, сокрытых от налоговых органов.
Помощник госсекретаря США Эллиот Абрамс в 1980–1988 годы оказывал поддержку вооруженной борьбе никарагуанских контрреволюционеров против сандинистского правительства вопреки прямому запрету конгресса поставлять им вооружение. В 1991 году он был признан виновным в сокрытии в 1986 году информации от конгрессменов о тайных поставках оружия в Никарагуа. Однако в 1992 году президент Джордж Буш-старший снял с него это обвинение.
Алан Фиерс по результатам расследования 9 июля 1991 года был признан виновным в утаивании информации от Конгресса США, 31 января 1992 года осужден на 1 год условно и 100 часов общественных работ, но 24 декабря 1992 года был амнистирован президентом США.
Наконец, Клер Джордж, занимавший с июля 1984-го по декабрь 1987 года пост заместителя директора ЦРУ по операциям, был признан виновным в даче ложных показаний на слушаниях в Конгрессе. Однако он был помилован Джорджем Бушем, ставшим к тому времени президентом США.
В результате даже те участники операции «Иран-контрас», которые были привлечены к судебной ответственности, в итоге отделались легким испугом. Но подобный исход дела был во многом справедливым. Ведь эти люди были выбраны в качестве «козлов отпущения», чтобы снять ответственность с более высокопоставленных чиновников. Кроме того, конгрессмены и сенаторы принимали во внимание то обстоятельство, что, несмотря на ее формальную незаконность, операция «Иран-контрас» была направлена на разрешение стоящих перед США внешнеполитических задач.
Когда Конгресс готовил свой доклад, он допрашивал, в частности, Оливера Норта. Тот согласился дать показания только при условии предоставления ему иммунитета. Это позволило ему в конечном итоге выйти сухим из воды: суд в 1989 году не смог использовать против него то, что он рассказал Конгрессу, а ничего другого у суда на Норта не было. То же было и с Пойндекстером. Технически это выглядело так: суд признал обоих виновными и вынес приговоры, но они тут же подали апелляции, которые были удовлетворены.
Что касается первой утечки в «Аль-Шираа», то, по наиболее распространенной версии, ее организовал Мехди Хашеми, высокопоставленный служащий иранского Корпуса стражей Исламской революции. В 1987 году он был казнен – по официальной версии, за убийство, по неофициальной – как раз за эту утечку.
