ПРОЛОГ
– У этих инкубов только одно на уме: чтобы не перевелся их демонский род! – в сердцах сказала, как плюнула, белочка, она же – Дарящая Безумие всем желающим и не желающим этого. Причем Эйта презентовала шизофрению своим клиентам оптом и вразвес, взаймы и авансом.
– И, судя по количеству ваших совместных чад, думает он об этом усиленно и регулярно. - Смерть перекинула косу из одной своей костлявой руки в другую, кивнув на детскую коляску. Из оной торчали острые маленькие рожки, ушки с кисточками и пушистые хвосты цвета охры, а с ними – минимум обещание нервного срыва любому, кто решит проявить интерес к рыжему беличьему выводку.
Из люльки доносилось писклявое многоголосье:
– Ма-а-а-ма!
– Пи-и-ить!
– Писать!
– Хочу куша-а-а-ать!
– Хочу куклу вуду!
– Проклятье!
Последнее выпалила уже Эйта, нервно дернув хвостом и подняв выпавшую на парковую дорожку игрушку, истыканную ежиными иголками: как говорится, чем бы исчадь… чада ни тешились, лишь бы не громили все вокруг… А если ёж убежать не успел, это его проблемы, а не многодетной матери.
Едва Дарящая Безумие сунула куклу в лапы бельчонку, как тот метко отправил пупса в новый полет.
У белки задергался глаз.
– Неужели некому с ними посидеть?
– С ними, - при этих словах рыжая привычно, рефлекторно цапнула попытавшегося самоубиться бельчонка, который едва не вывалился из коляски, – посидеть нельзя. Только поседеть. Зато с гарантией и сразу на всю голову. Как мои свекор со свекровью … – Эйта дернула мордочкой в сторону наследников, втиснула неудачливого прыгуна к остальным, оборвав сама себя. Но потом собралась с мыслями и продолжила: – Теперь эти демоновы родственнички решили, что внуков любят, очень любят, но на расстоянии.
– Вытянутой руки? - наивно уточнила Хель, имея в виду мокрые пеленки, кoторые могли обмарать бабушку и дедушку, испортив тем впечатление о воспитанности наследников.
– Бездны, - мрачно припечатала Эйта. – Теперь они только советы дают по воспитанию. Дистанционно.
Смерть недоверчиво и теперь с куда большим уважением и опаской посмотрела на ходящую ходуном детскую коляску. Ей даже почудилось, что в недрах этой новой сверхмодной люльки, по бокам которой были высечены скалящие клыки упыри, твари Бездны, зомби и волколаки, сидят не симпатичные бельчата, а минимум всадники апокалипсиса. Только они пока ясельного возраста. Но, как говорится, все впереди.
Хель почесала острым навершием косы свой чеpный балахон и с сомнением произнесла:
– Эйта, скажи мне, ЧТО нужно сотворить, чтобы два высших исчадия Мрака, пережившие Великий Прорыв, укротившие не одно восстание тварей истинной Тьмы, поседели?
– Конкретно мне – поддаться на уговоры одного инкуба и выйти замуж… – Белка решительно схватилась лапами за ручку коляски и затрясла ее, то ли укачивая свoй шумный выводок, то ли взбивая его, будто пахтала масло. Судя по всему, второе, потому как шебутная мелочь, на манер сливочных сгустков, опала на дно люльки и, главное, на пару секунд затихла.
– А я тебе ещё у алтаря в качестве свадебного подарка предлагала убить его тихо и по-быстрому, – напомнила Смерть. - А что? Самое лучшее от брака ты уже получила: цветы, белое платье, подарки родственников… Так что учти, если что – мое предложение все ещё в силе.
– Ну уж нет! Пусть мучается! Тем более он пока не нашел места, куда мы всей семьей смогли бы переехать.
– А как насчет твоей родни? – с сомнением вопросила Хель.
– Ты что?! Я не могу допустить, чтобы мои крошки росли в такой ужасной атмосфере, – тут же вoзмутилась белка и ударила себя лапой в пушистую грудку, произнеся на одном дыхании: – Яжмать!
Видимо, стукнула сама себя Эйта в порыве чувств столь сильно, что сбила дыхание и закашлялась. Впрочем, это не помешало ей цыкнуть на одного из бельчат, который в захвате хвостом начал душить своего собрата.
– Стоит заметить, что ты сама в этой самой атмосфере прекрасно выросла…
– Тебе напомнить, как мой брат, Голод, вечно пытался меня сожрать, сестричка Война – укокошить, а Мор – подсунуть какую-нибудь дрянь…
– Вообще-то именно Мор нас и познакомил, - так, ни на что не намекая, напомнила Хель.
– Угу, он тогда пытался произвести на тебя впечатление и готов был на все, чтобы ты обратила на него внимание.
– Я не настолько сошла с ума, чтобы встречаться с ним.
– Вот и он так же говорил и решил, что сестpа – Дарящая безумие – это хорошо, удобно, а главное – можно сэкономить на авансе, - мечтательно протянула Эйта, вспомнив, как они с Хель пропили тот самый задаток. Знатный был самогон. И компания Лавронса – тоже ничего. – Кстати, а как ты моего братца все-таки от себя отвадила?
– Сказала, что я буду верна ему до гробовой доски. Его гробовой доски. Этого оказалось достаточно, чтобы Мор утратил ко мне интерес.
Именно в этот момент воздух перед Хель и Эйтой заклубился и на парковой дорожке соткался невероятно счастливый однорогий инкуб.
– Моя невозможная гадостная прелесть! – распахнув объятья, воскликнул он, ринувшись к рыжей супруге. Но дети оказались быстрее. В едином порыве выпрыгнув из коляски, они повисли на любимом отце, как шишки на елке.
– Папа! Папочка появился! Папа! – многоголосый писк разнесся по всей округе.
– Ну вот, рожаешь их, мучаешься, кормишь, хвосты чистишь, а они – «папа-папа», – Эйта проворчала в усы, впрочем, скорее для порядка.
– Я нашел для нас удивительное место. Усадьба на берегу моря, где наши детки будут чувствовать себя привольно и хорошо…
– И где? - полюбопытствовала белочка.
– Северный удел Темных. За Пижанскими лесами. Кстати, в них такие нажористые вурдалаки водятся, что ух! – воодушевленно вещал инкуб. – Только от хозяина надо избавиться. Сведем его быстренько с ума и заживем…
К слову, Аррмоятрий был самым неправильным инкубом из всех, которых знал Мрак. Потому что в браке он оказался не только верен своей супруге (да и попробуй измени той, что Дарит Безумие), но и держался за ее любовь крепче, чем подгорелая яичница держится за дно сковородки.
– Постой… – протянула Хель. - Это не удел ли Хозяина Бурь ты имеешь в виду?
– Его… – слегка озадачился инкуб. - А что?
– Знаешь, не хотелось бы тебя огорчать, но Дроккрина Стоуна, темного экзорциста, которой и владеет этими землями, свести с ума не проще, чем ледяную глыбу.
– А ты-то откуда знаешь? – подозрительно уточнил инкуб тоном «дорогая, я терплю твою подругу только ради тебя».
