— Седлайте коней! — выкрикнула, попутно открывая стойла, чтобы дать возможность лошадям спастись.
— Здесь нет женского седла, — растерянно озиралась Арийза по сторонам.
— Возьми мое, — передала я ей.
Мы с Одой справились быстро, но у вдовы дела обстояли куда хуже. Она просто не понимала, что нужно делать, и воительница бросилась ей на помощь, пока я открывала остальные стойла.
Через несколько минут мы вывели бунтующих лошадей, держась сада. Кусты и деревья хорошо скрывали нас от чужого глаза, но, чтобы выбраться, нам требовалось пересечь территорию перед дворцом, где сейчас разворачивались настоящие военные действия.
— Корзинка! — вспомнила Ода.
— Оставь. Твои руки должны быть свободны. Меч есть только у тебя, — шикнула я, следя за сражением.
Услышав усиленный магией голос Дамиана, я вздрогнула и впилась взглядом в его уверенную фигуру. Он спокойно вышел из дворца, спустился по ступенькам и бесстрашно взглянул наверх, где кружили драконы. Одна из небесных птиц вдруг повернулась к нему мордой, и я увидела то, что раньше не заметила. На крупной шее сидела маленькая фигурка. Лишь по светлым волосам я узнала в ней Оливию.
Все-таки переворот…
Эпилог. За добро всегда приходится платить, и чаще всего другим
— Нужно бежать, пока все отвлеклись, — произнесла воительница здравую мысль, но я не могла вот так просто уйти.
— Я должна это видеть! — жадно всматривалась я.
Не знала, о чем беседуют. Голос больше не усиливали магией, но вот Оливия дернулась, будто от пощечины, а дракон взмахнул мощными крыльями и выпустил прицельную струю огня. Сердце дернулось, остановилось, чтобы тут же учащенно забиться, впервые за последние месяцы ощутив удовлетворение. Я не должна была его испытывать. Сострадание, помощь — вот путь целителя, но ненависть оказалась сильнее.
Я все смотрела на то, как люди разбегаются, кричат, а Дамиан сгорает заживо, трясется, вопит, чтобы упасть перед дворцом замертво. Гвардейцы стреляют в дракона магией, но он ее даже не чувствует. Взмывает все выше, чтобы стрелой упасть вниз, широко открывая пасть. Земля сотрясается от его приземления. Он сжирает свою жертву, а из дворца выбегают Элен и король Шагдараха.
Миг! Всего лишь миг, и Элен вскидывает руку, а Оливия вскрикивает, сваливаясь на землю. Нельзя было снижаться. Нельзя… Но видимо управлять этой зверюгой не так-то и просто.
Тут и там вспыхивали порталы. Чернильные кольца открывались, чтобы выпустить сотни солдат, а я понимала, что это тот самый единственный шанс на спасение.
— Ода, портал до Герхтара! — выкрикнула я, поднимаясь.
Ноги затекли, меня повело, но Арийза поймала меня, а уже в следующее мгновение мы вместе со скакунами провалились в портал.
Здесь было тихо. Настолько тихо, что я испытала ни с чем не сравнимый ужас. Свист оглушил, а стрела влетела в дерево, что стояло чуть впереди.
— Ты куда нас перенесла? — закричала я, рывком забираясь на коня.
Ода тоже вскочила в седло, а стрелы все летели, вынуждая пригибаться к шее скакуна. Не знала, в ту ли сторону скачем, пока воительница наконец не отозвалась:
— Позади нас гарнизон. Его раньше не было. Мы у границы между Герхтаром и Реверонгом.
— В какой стороне…
Я не успела закончить вопрос. Арийза громко вскрикнула позади меня. Обернувшись, я увидела ее испуганное лицо, но девушка уже сваливалась с коня, потому что отпустила поводья. Сразу три наконечника торчали из ее тела. Одна стрела пронзила грудь, другая — руку, а третья — шею.
— Ваша Светлость, не останавливайтесь! — развернула Ода коня. — Ей уже не помочь!
Муки совести — как много они значат для целителя. Мы созданы, чтобы сохранять чужие жизни — самый ценный дар, что дал нам Всевышний. Нас с самого детства учат помогать, даже если для этого придется принести себя в жертву, но империя изменила меня, Шагдарах изменил. Во мне появилась эгоистичность. Я научилась врать, глядя в глаза. Я перестала сочувствовать, считая, что каждый человек должен уметь справляться с возложенными на него проблемами. Всевышний посылает нам лишь те трудности, которые, по его мнению, мы можем преодолеть и стать сильнее, получить знания, опыт. За добро всегда приходится платить.
— Ай-я! — уносилась я вперед. — Ай-я!
Стрелы летели в нас непрекращающимся потоком. Острая боль пронзила плечо, но я не останавливалась ни на секунду. Увидев вдали берег, лишь сильнее ударила по бокам коня. Ода скакала чуть позади, стараясь прикрыть мне спину, но, едва впереди показались вооруженные люди, обогнала меня.
— Не останавливайтесь! — скомандовала она, а в небе появилась первая звезда.
Мы буквально влетели в гвардейцев, сбивая их с ног. Ода даже ранила кого-то, но мы не останавливались, продолжали свой путь, несмотря на погоню. Отрывались. Когда добрались до берега, нас разделяла жалкая сотня метров.
— Быстро! В лодку! Я их задержу! — буквально стащила она меня с коня, сгружая в старенькую лодку, чья краска давно выцвела.
— Ода! — окликнула я ее, но девушка даже не посмотрела на меня, выталкивая лодку в море.
Пальцы до боли впились в борта, а я беспомощно смотрела на то, как она встает наизготовку, собираясь сражаться. Свист! Даже среагировать не успела, как чужой кинжал ворвался в мое тело. Лишь упала в лодку, чтобы меня не было видно. Слышала, как сталь поет, ударяется друг о друга, но звон становится глуше.
Волны укачивали лодку, тянули все дальше и дальше. Лишь когда все стихло, я с трудом выпрямилась, ощущая раздирающую боль. Страха не было — чувствовала, что дочка не пострадала, а это было самое главное. Со всем остальным можно справиться.
— Все будет хорошо, — шептала, поглаживая живот.
Нащупав железный наконечник деревянной стрелы, осторожно потянула за него и отломала кончик, вздрогнув всем телом. Достать оставшуюся часть было проблематично, но я медленно, не торопясь вытягивала ее, чтобы облегченно выдохнуть, наконец избавившись от царапающей боли. Кровь хлынула, пропитала ткань короткой накидки. Расстегнув пуговицу, усыпанную каменьями, я стянула с себя ткань. Именно ее собиралась использовать как бинты, но разорвать сил не было, а значит, следовало вытащить из бока кинжал, что при каждом вдохе словно резал внутренности. Да только проблема в том, что, как только я его вытащу, кровь хлынет, и я могу не успеть перевязать раны…
Рывком вытащив кинжал, я насколько возможно быстро надрезала ткань, чтобы дорвать ее уже слабеющими пальцами. Ощущала холод, но здесь в принципе было холоднее. В Реверонге уже вовсю опадают желтые, оранжевые и даже красные листья.
Пальцы немели, а голова кружилась. Туго перевязав бок, я ощутила волной накатившую слабость. Перед глазами то и дело возникали темные мушки, а я больше не могла сидеть. Легла, но не давала себе закрыть веки. Смотрела в темное небо и видела миллионы звезд, которые наверняка отражались от водной глади. Море было неспокойным, но волны уносили меня в правильном направлении, хоть немного и в сторону. Скалистый берег широкий, так что мимо не проплыву.
