Он несколько удивился, когда Эврих пошёл прямо к нему.
Стараясь не глядеть на Волкодава, молодой грамотей поднял второй колун и
поставил на свободную колоду чурбак. Если Волкодав что-нибудь понимал, вид у
Эвриха был немного пристыженный. Кто его вразумил? Ниилит, Тилорн, Авдика или
сама госпожа Любочада, выглянувшая из кухни?.. Волкодав не стал интересоваться.
Наколов десятка два поленьев, Эврих положил колун, тоскливо
посмотрел на свои руки и присел передохнуть. Волкодав продолжал работать. От
его ладоней могли приключиться мозоли у топорища, но никак не наоборот. Они с
Эврихом так ничего и не сказали друг другу.
В полдень Тилорн попросил у Волкодава нож и, попробовав
пальцем, убедился в его отменной остроте. Крепкие нитки из халисунского шёлка
вместе с тонкой иглой уже плавали в маленькой чашке, опущенные в вино.
Устроившись за столиком, Тилорн взял Нелетучего Мыша на ладонь, пристально
посмотрел ему в глаза, потом слегка дунул в мордочку. Светящиеся бусинки сейчас
же закрылись. Зверёк сладко зевнул, но, вместо того чтобы повиснуть вверх
лапками и закутаться в крылья, попросту обмяк у Тилорна на ладони. Положив Мыша
на чисто выскобленный стол, учёный расправил его больное крыло и, велев Эвриху
придерживать, начал протирать перепонку мягкой тряпочкой, обмакнутой всё в то
же вино…
Волкодав полагал, что успел-таки насмотреться в своей жизни
всякого. Он убивал. Он спасал от смерти. Он наносил раны и зашивал раны. В том
числе на своей собственной шкуре. Но при мысли о том, как отточенное лезвие вот
сейчас рассечёт тонкую, беззащитную кожицу Мыша…
– Я… могу как-нибудь?.. – выговорил он
сипло. – Ну… как тот раз…
– Да нет, – сказал Тилорн. – Мы справимся, он
ведь маленький.
Мы, подумал Волкодав.
– Мы с Ниилит, – ни дать ни взять подслушал его
мысли Тилорн. И покосился на смущённую девушку: – Если бы ты знал, какие
силы ей доступны…
Волкодав вышел из комнаты и притворил за собой дверь.
Некоторое время он неподвижно стоял, прижимаясь к двери
лопатками, и ждал, холодея, чтобы изнутри вот-вот раздался отчаянный крик Мыша.
Такой же, как тогда, когда ему попало кнутом. Однако Мыш молчал. В комнате было
почти совсем тихо, только время от времени негромко говорил что-то Тилорн.
Волкодав слышал голос, но слов разобрать не мог. Он пожалел о том, что не
спросил мудреца, долго ли они провозятся. Но в комнату возвращаться не стал.
Между тем внизу, в корчме, нарастал подозрительный шум.
Волкодав невольно прислушался, и шум ему не понравился. Для вечерней пирушки
ещё рановато. Значит, просто кто-то кого-то не полюбил. Бывает, сказал себе
Волкодав и покосился в сторону всхода. Для того, чтобы поссориться, великого
ума обычно не надо. Если сейчас ещё и скамейки падать начнут…
На пол с тяжёлым стуком опрокинулось сразу две скамьи.
Послышался истошный визг служанок, невнятный мужской рык и глухие шлепки, какие
производит кулак, с маху врезавшийся в тело. Волкодав вздохнул, нахмурился и
пошёл на шум. У госпожи Любочады было двое здоровенных работников, но нарочитой
охраны она не держала. Её постоялый двор любили и знали. У неё останавливались
торговые гости и при них – оружные, умеющие драться ватажники. Всегда найдётся
кому унять забияк, выставить вон не в меру расходившегося буяна…
Волкодав ещё не успел достичь лестницы, когда навстречу ему,
подхватив подол, опрометью взлетела перепуганная служанка. Та самая, что
сватала ему яичницу с салом. За девушкой, ругаясь, гнался незнакомый мужчина,
крупный, сивобородый, раза в два старше самого Волкодава. Бес в ребро, хмыкнул
тот про себя. Давай, приятель. Попугал девку, и будет. Теперь меня пугай.
Заметив венна, служанка пискнула и спряталась у него за
спиной. У её преследователя поблёскивал в кулаке нож, а на поясе висел
свёрнутый кнут. Возчик, сообразил Волкодав. Из той ватаги, про которую он
слышал утром в корчме.
Вообще-то он был не против молодецких потех. Хотя сам в них
участия не принимал никогда. Если такой уж зуд в кулаках, почему бы, в конце
концов, по доброй охоте и не почесать их друг о друга. Но чего ради при этом
крушить скамьи и переворачивать столы, топча по полу добрую еду и пугая людей?
А уж гоняться с ножом за девчонкой – это вовсе ни в какие ворота не пролезало.
– Остынь, – посоветовал он мужчине. Волкодав не
очень надеялся, что тот послушает, и заговорил больше в знак того, что убивать
задиру не собирался. Возчик ринулся на него, грозя ножом. Широкоплечий бугай,
захмелевший ровно настолько, чтобы Светынь была по колено. Не удивительно, что
девочка бежала, как от смерти. Волкодав и сам испугался бы. В давно прошедшие
времена.
Он не стал бить – просто без большой спешки отступил в
сторону и чуть-чуть подправил буяна за рукав, чтобы тот уж точно не промахнулся
лбом мимо стены. Брёвна оказались крепче. Врезавшись в них с разбегу, возчик
обвалился на пол и остался лежать.
Так ли я использую твою науку, Мать Кендарат?..
Волкодав поднял укатившийся нож, снял с забияки пояс с
ножнами и всё вместе отдал служаночке:
– Побереги для меня.
Оружие, отобранное в драке, по праву переходило к отнявшему.
Что с бою взято, то свято.
Оседлав оглушённого возчика, Волкодав сноровисто обмотал ему
запястья длинными завязками от его же собственных башмаков. Чтобы не мог ни
высвободиться, ни встать. Оставив его на полу, венн пошёл к лестнице.
Он сразу увидел внизу Авдику и Аптахара. Отец с сыном
держались вблизи стойки, не подпуская разгулявшихся молодцов к кухонной двери,
за которой, как все хорошо знали, сохранялись запасы выпивки и еды. И прятались
молоденькие стряпухи. Двое сегванов действовали ловко и слаженно – любо-дорого
поглядеть. Авдика заметил Волкодава и обрадованно махнул ему рукой. За
городскими стражниками наверняка уже побежали, но, пока суд да дело, любая
подмога кстати.
Подумав немного, Волкодав спустился вниз, но от лестницы
далеко отходить не стал. Ещё не хватало, чтобы буяны забрались наверх и начали
безобразничать, пугая жильцов…
Между тем ко всходу устремился крепкий парень, нисколько не
уступавший Волкодаву ростом. Наверное, решил разузнать, куда это запропал
пустившийся за девчонкой приятель. А может, просто увидел нового человека и на
всякий случай решил для начала влепить ему между глаз?.. Волкодав знал свою
внешность. Трезвые люди обычно остерегались с ним связываться. Пьяные же,
наоборот, принимались его задирать. По крайней мере когда видели его впервые.
Он давно отчаялся понять почему.
Волкодав перехватил кулак, устремившийся ему в лицо, и
слегка провёл детину вперёд, помогая потерять равновесие и опереться подмышкой
на выставленное плечо. И отправил возчика мимо себя в проход между лестницей и
столами, хорошенько приложив об пол. В бою он, пожалуй, грохнул бы парня о
ступени и наверняка сломал ему спину, но нынче боя не было – обычная потасовка.
Ему случалось подрабатывать вышибалой в придорожных корчмах. Местные драчуны
довольно быстро усваивали, что кулаками махать лучше где-нибудь в другом месте.
Хотя ни одной проломленной головы на его счету не было.
