Эврих вздохнул, пожал плечами и просто ответил:
– Там Врата в мой мир.
– Как!.. Ты тоже?.. – задохнулся Тилорн, а
Волкодав сейчас же припомнил слухи, ходившие о Туманной Скале. И мнение
волхвов, обнаруживших там силу, определённо не злую, скорее – странную.
– Так, – сказал он. – Веди. – И, когда
кони уже пошли рысью, спросил: – А почему ты думаешь, что нас там не
достанут?
Эврих улыбнулся с гордостью посвящённого.
– Видишь ли, – объяснил он, подскакивая в седле в
такт шагу коня, – Врата пропускают не всякого. Вещественным своим обликом
они напоминают туманное облачко, и человек недостойный просто выйдет с другой
стороны, даже не заметив, что там было что-то, кроме простого тумана. Достойный
же переступит границу и проникнет в наш мир.
Волкодав хмуро осведомился:
– У вас там что, святые живут?
Эврих даже засмеялся:
– Нет, конечно! У нас всё бывает: и драки, и покражи, и
несчастная любовь. Но вот если ты вознамеришься взять свою девушку силой или
прикончить соперника… я хочу сказать, если ты будешь внутренне готов… однажды
ты просто заблудишься в двух шагах от дома и покинешь наш мир, сам того не
заметив. Окажешься здесь… – Эврих подумал и добавил: – Или ещё где
похуже.
Волкодав вдруг обиделся за свою землю, которую Эврих готов
был объявить чуть не выгребной ямой, пристанищем негодяев, отвергнутых его
миром. То есть дерьма здесь, конечно, хватало. Но ведь и красоты, и добра!..
– …Ну да, арранты тоже, – увлечённо рассказывал
между тем Эврих. – И сегваны, и кого только нет. Все племена! Наши учёные
полагают, что в глубокой древности, когда люди меньше грешили, мир был единым.
Потом Боги Небесной Горы разделили его, чтобы защитить праведных. Жрецы
Богов-Близнецов, по-моему, подозревали, откуда я родом. Я, правда, не понимаю,
зачем бы им нужна была тайна Врат? Они всё равно не смогли бы пройти. Никто не
может быть уверен заранее, что пройдёт. Людям этого мира редко бывает свойственна
безгреховная жизнь и чистота помыслов…
Выискался праведник, зло подумал Волкодав. И спросил:
– Самого-то тебя пустят обратно? Может, ты тут у нас
такого набрался…
Молодой учёный запальчиво ответил:
– Есть люди гораздо лучше меня, варвар, но я по крайней
мере не творил зла и крови не проливал!
После этих слов воцарилось неловкое молчание. Потом Зуйко,
прижимавшийся к спине деда, сдавленно всхлипнул.
– Дедушка… Я тебя не слушался… – разобрал
Волкодав.
Ниилит в отчаянии обернулась к венну, и он подумал, холодея,
какие грехи могли быть у подобного существа?.. Потом вспомнил веру её народа.
Ниилит допустила, чтобы мужчины увидели её наготу. Она одевалась в одежду
мужчины. Она и теперь, ради бегства верхом, облачена была в шаровары…
Волкодав вдруг люто обозлился и на этот хренов праведный
мир, и на Эвриха, и на Врата, неведомые стражи которых вот сейчас станут
хладнокровно взвешивать, кому из беглецов спасаться, кому – погибать под мечами
Лучезаровых молодцов. Три года назад, морозной зимой в северном Нарлаке, их с
Матерью Кендарат не пустили в деревню переночевать. Как потом выяснилось, в
деревне обитала секта поклонников Бога Огня. Эти люди самым похвальным образом
желали быть чисты перед своим Богом. Ну а кто мог поручиться, что двое
странников, среди ночи постучавшиеся в дверь, не вкушали в этот день рыбы?..
Вслух Волкодав, конечно, не сказал ничего. Он-то понимал,
что Эврих, рассуждая о достойных и недостойных, говорил в первую очередь о нём,
перебившем в своей жизни немало врагов. И не то чтобы кровь людей вроде Людоеда
или Лучезара так уж тяготила его совесть. Просто было ясно как Божий день, что
ему в добрый мир не стоило и соваться. Да. Попробуй он подойди ко Вратам, те,
пожалуй, не пропустят и остальных. Чтоб впредь разбирали, с кем связываться.
Варох вдруг приосанился в седле. Седую бороду, которую
Волкодав когда-то сулился ему оборвать, развевал ночной ветер. Он сказал:
– Вот что, грамотеи… Забирайте девку и мальца и дуйте в
эту Хёггову нору, где она там. А я своё прожил.
При бедре у него висел сегванский боевой нож чуть не в три
пяди длиной. Страшное оружие. Если хорошо владеешь таким, не надо и меча.
Волкодав, правда, ни разу не видел, чтобы старик с ним упражнялся. Ну да мало
ли чего он не видел. Он мысленно спросил себя, какие такие прегрешения могли
быть у несчастного деда? А если что и водилось, неужто добрые дела ещё не
искупили грехов?..
– Дедушка!.. – взвыл Зуйко и так вцепился в плащ
Вароха, что отдирать пришлось бы с мясом.
Мыш, не любивший снега и холода, отсиживался у Волкодава за
пазухой. Ощутив напряжение между людьми, он выскочил наружу и с неистовым
криком заметался над головами. Лошади остановились: никто не рвался ехать
вперёд. Может, здесь в самом деле было полно грешников. Но друзей бросать ни
один из них не привык.
– Да ну вас, в самом-то деле! – плачущим голосом
сказал Эврих. – Мне, что ли, с вами помирать оставаться?..
А дурацкий вышел бы конец, подумалось венну. После таких-то
мытарств. После предательства родни, продавшей в рабство племянницу. После
железной клетки в подвале у Людоеда. После плена у жрецов и утраты сыновей… Вот
так бездарно погибнуть у стен города, решившего выкупить свой покой нашими
головами?.. Уже завтра галирадцы, наверное, приструнят Лучезаровичей. Но друг
другу в глаза смотреть навряд ли возмогут. Только нам-то будет уже всё равно. И
Эврих, дурак, наплёл неизвестно чего, а теперь из дурацкой же гордости вздумает
остаться с нами на смерть…
– Вот что, – решительно проговорил Тилорн. –
Мы поедем искать Врата все вместе. И вместе попробуем их пройти. Не отчаивайся,
мастер Варох. И внучка зря не пугай.
Старик пробормотал что-то в бороду и толкнул пятками коня.
Будь что будет, а только и на месте торчать было совсем ни к чему. Зуйко не
выпускал дедова плаща и сидел уткнувшись лицом ему в спину, плечи мальчика вздрагивали.
Господь мой, Повелитель Грозы, мысленно взывал Волкодав. Возможно ли, чтобы
Твоего заступничества оказался недостоин даже мальчишка?.. Огради этих людей,
Хозяин Громов, а со мной поступи так, как я заслужил. Может, ты ради этого дня
сохранил меня у Препоны?.. Я готов, Господи. Я готов…
Кони несли их дальше, трусил возле копыт молодой пёс, и
Ниилит спрашивала Эвриха:
– Кто же решает, достоин человек или не достоин?
Аррант неохотно ответил:
– Непросвещённые умы раньше усматривали там
Привратников… То ли младших Богов, то ли могущественные светлые души… Теперь
наши учёные всего чаще сравнивают Врата с обыкновенной дверью или же со щелью в
стене. Проникновение туда, по их мнению, определяется свойствами самого
человека. Один человек, говорят они, проникнет в узкую щель без труда, другой
застрянет.
