— Дай мне минуту, — попросила шепотом. — Просто дай мне минуту.
Не знаю, что именно остановило Алистера. Возможно, громкое мурчание дикого зверя. Может то, каким тоном я его попросила отступить. А может, застывшие в глазах слезы, что выражали мое желание быть как эльфы из легенд. Чувствовать то же самое, что и они.
Выдохнув, я последний раз провела пальцами по шерсти зверя и убрала руку. Отступила на шаг и поймала его укоризненный взгляд. Крылатая повозилась и повернулась другим боком, поставляя для ласки второе ухо.
— Алистер…
— Если она тебе откусит руку, то не говори, что я не предупреждал, — сразу же отозвался мужчина, продолжая сжимать пальцы на рукояти небольшого кинжала, который висел на поясе.
От этой заботы в груди потеплело. Еще немного, и я сама бы замурчала как та самая мантикора. Богиня! Что же я делаю? И речь сейчас совершенно не о звере, который ластился к моей руке.
— Гляди! Монстра тискает! — раздалось позади.
Я медленно повернулась, до сих пор не веря тому, что решилась на подобное безумие. За спиной метрах в пяти стояло двое мальчишек лет двенадцати и беззастенчиво тыкали в мою сторону пальцами.
— А мамки ваши знают, что вы о отцов монеты украли для ярмарки? — повысил голос Алистер, делая шаг вперед.
Мальчишки сразу же насупили брови и поспешили отойти от нас. А я, пожав плечами, вернулась к мантикоре, которая уже попросту разомлела и еле держала себя на лапах.
— Ну все, — серьезно и довольно грозно произнесла я, убирая руку. — Спасибо, что дал себя погладить. Мне уже пора.
Зверь разлепил глаза и снова укоризненно на меня посмотрел, будто бы я отбирала у него последнюю добычу. А потом совершенно по-человечески вздохнул и, лизнув мою ладонь теплым шершавым языком, отвернулся.
— Все? Мы можем идти? — осторожно уточнил Алистер, он даже к выходу повернулся.
— А посмотреть остальных?
— Только если ты пообещаешь, что не полезешь всех гладить, — мужчина так сверкнул зелеными глазами, что у меня язык к нёбу прилип. — Потому что мне тебя надо вернуть обратно в целости и сохранности. Иначе получим оба.
— А откуда ты узнал, что мальчишки своровали? — резко и очень неуклюже постаралась я перевести разговор.
Алистер только хмыкнул, понимая мой ход, а потом пожал плечами:
— У оболтусов, которые только тыкать пальцами в других могут, редко есть мозги или усердие, чтобы где-то подрабатывать. А так как вход сюда платный, сама видела охранников, то…
Он развел руками в жесте «сама понимаешь».
— Да, правда, — протянула я, медленно направляясь к следующей клетке.
— А куда это ты собралась? — раздалось насмешливо сзади. — Я еще не получил от тебя обещания не совать руки к диким зверям.
Втянув голову в плечи, и почему-то чувствуя себя нашкодившей, я пискнула:
— Ты же видел. Мантикора меня не обидела.
— Мирэ-е-е-ения.
Вздохнув, я выпрямила спину и обернулась к мужчине:
— Если зверь будет настроен враждебно, то я даже не подойду к нему.
— Умеешь улавливать чувства окружающих? — изогнув темную бровь, уточнил он.
— Эльфы это умеют. Умели…
Алистер открыл рот, закрыл его и махнул рукой. А я улыбнулась ему, чувствуя себя свободнее, и шагнула к следующей клетке. Грифон огромным желтым клювом чистил перья на груди. Заметив меня, он прищурил большие черные глаза и переступил с лапы на лапу.
Мы оба замерли, чего-то выжидая. А потом этот гордый зверь фыркнул, выдувая воздух через большие ноздри поверх клюва, и демонстративно отвернулся.
— Заставлять не буду, — пожала я плечами.
Грифон цокнул когтями по полу, сверкнул взглядом, но к прутьям не подошел.
— Решил, раз ты мантикоры коснулась, то свои гордые перья тебе не даст? — рассмеялся Алистер, хотя рука его по-прежнему лежала на рукояти кинжала. — Надеюсь, феникса ты гладить не полезешь.
— Тут есть феникс? — я сразу же забыла о грифоне, крутанулась на пятках, пытаясь отыскать птицу огня.
Мужчина отчаянно вздохнул, но кажется смирился с тем, что я решила перезнакомиться со всеми обитателями выставки. А я бегала от одной клетки к другой, разговаривала с созданиями, иногда гладила, чаще просто наслаждалась их внешностью. Алистер молча следовал за мной по пятам, готовый в любой момент отдернуть в сторону утратившую чувство самосохранения эльфийку.
— Это так волшебно, — прошептала я одними губами, отступая от клетки с детенышем единорога, который ластился к моей руке и пытался жевать пальцы мягкими губами. — Я как будто оказалась в одной из древних легенд.
На глазах проступили слезы, я поспешила их смахнуть. И так непонятно, что обо мне думает этот мужчина после всего произошедшего.
— Алистер, спасибо.
Он улыбнулся, подставил локоть и повернулся к выходу из шатра:
— Я рад, что тебе тут понравилось. Знал бы, что именно здесь ты будешь улыбаться так искренне, то обошлись бы без шариков и сладостей.
— Как это без сладостей? — обижено выдохнула я, а потом поймала его взгляд и рассмеялась. — Поверила ведь!
Алистер ответил мне широкой улыбкой, отодвинул в сторону полог шатра, выпуская меня.
Солнце на мгновение ослепило. Несколько раз моргнув, я обвела взглядом толпу у выставки зверей. Они почему-то стояли тут, а не у входа, и смотрели на меня так, будто…
— Это она!
— Ведьма!
— Да еще и остроухая!
Мимо просвистел снаряд, оказавшийся подгнившим помидором.
— Мальчиков моих прокляла! — причитала дородная женщина, прижимая к себе двух мальчишек, которых мы уже видели в шатре со зверями.
— Сжечь ведьму!
— Та-а-ак, — Алистер мягко отвел меня рукой за спину. — Постой, пожалуйста, тут. Сейчас разберемся.
То, как он ловко закатил рукава рубашки мне совершенно не понравилось. Но больше всего мне не нравилось то, в какой ситуации мы оказались из-за меня.
Стоя за широкой спиной я чувствовала себя в полной безопасности. Впервые за всю жизнь.
А Алистер тихо хмыкнул и поднял руку, на пальцах заискрились магические всполохи.
Глава 6
Солнце только встало из-за горизонта, когда я вскочила с широкой кровати и закружила по комнате. Под самым потолком висел зеленой сияющий шарик. Он на самом деле попискивал, стоило его тронуть. А у меня перед глазами стояла развернувшаяся вчера на ярмарке сцена.
Стоило Алистеру продемонстрировать толпе то, что он тоже маг, как люди, словно по команде, отступили на шаг. Помидоры в нашу сторону уже не летели, как и оскорбления. А потом он открыл рот и отчитал всех собравшихся как маленьких детей.
