Нава Нейдорф-Зехави прилетела, но малыш плакал не переставая всю дорогу из Чикаго до Нью-Йорка и из Нью-Йорка до Израиля, и она страшно измучилась. Ее муж попросил Михаэля дать ей выспаться и подождать с разговорами до окончания похорон.
Он записал на листочке название фирмы, которая вела дела Евы Нейдорф, — «Зелигман и Зелигман». Контора не отвечала, и Михаэль набрал домашний номер. Ответивший ему Зелигман собирался уходить, но обещал первым делом с утра подготовить папку с документами.
Прокрутив все это в голове, Михаэль вытянул ноги и украдкой взглянул на Иувала. Мальчик был захвачен происходящим на экране. Выражения его лица нельзя было разглядеть, но тело напряглось, а попкорн лежал, забытый, на коленях. Михаэль принялся смотреть фильм и через несколько минут увлекся сюжетом: семеро землян обнаруживают во время космического полета, что к ним присоединился восьмой попутчик — существо с другой планеты. Даже не существо, а враждебное присутствие, которое невозможно определить, поскольку оно по желанию может изменять форму. Одного за другим оно уничтожает землян, которые не могут бороться с ним, потому что не знают заранее, чье обличье оно примет в следующий раз.
Надежда поспать часок улетучилась. Обычно ему было скучно смотреть фантастические фильмы. Он интересовался прошлым, а не будущим, как однажды в шутку объяснил Иувалу. Но эта картина задела его за живое, напомнив о событиях последних двух дней. Наблюдая подозрения и страх семи космонавтов, он не мог не вспомнить слова Хильдесхаймера в конце заседания ученого совета: «Мы не сможем жить, как прежде, если это преступление останется нераскрытым. От нас зависит слишком много людей, мы должны знать, кто из нас способен на убийство».
Выходя из кинотеатра, Иувал спросил отца, понравился ли ему фильм.
— Ничего страшнее в жизни не видел, — машинально ответил Михаэль — и увидел благодарное выражение, расплывшееся на лице сына.
— Бывают и пострашнее, — сказал Иувал.
10
— Я вчера прочел о тебе в газете — какой ты важный и какое у тебя важное дело! — сказал Иувал.
Он стоя допил кофе, сунул в рюкзак сандвич с сыром, который отец протянул ему, и объявил, что готов. Михаэль поставил кофейную чашку и тарелки в раковину. На часах было семь утра, а мальчику в школу к восьми двадцати.
— Машин сейчас мало, приедешь с запасом.
— Ты не можешь мне рассказывать о деле, — серьезно сказал мальчик, — но я только хотел спросить, что делает психоаналитик. — Он старательно выговорил слово по слогам.
Михаэль собрал ключи, сигареты и бумажник, положил в карман куртки и улыбнулся сыну:
— Он как психолог. Когда твоя мать и я расстались, ты был маленьким и ходил к женщине в детский медицинский центр, играл там со всякими игрушками и разговаривал с ней. Помнишь?
— Помню, — ответил Иувал, лицо его вытянулось. — Я ходил туда из-за моей учительницы Ципоры, так вы тогда сказали. У меня болела шея.
— Ну вот, это почти то же самое, только сеансы бывают чаще, и, конечно, взрослым не дают игрушек. Некоторые люди в этом нуждаются.
Мальчик ухмыльнулся:
— По-моему, все это чушь.
Михаэль улыбнулся и отпер дверь. Дождь прекратился, но все еще было очень холодно, и оба они натянули куртки. Порывы ветра, налетавшие меж высоких многоквартирных домов, становились все сильнее, пока они ехали к предместью, где располагалась школа Иувала. «Пасмурный денек», — упавшим голосом проговорил Михаэль, и не успел Иувал выбраться из машины, как он уже начал думать о том, что его ожидает. Михаэль поцеловал сына в щеку и потрепал по щеке. Иувал не любил нежностей, уже в трехлетнем возрасте он отбивался и кричал: «Я не маленький». Но сегодня он не протестовал. Иувал поспешил к девочке, медленно идущей к воротам. Михаэль взглянул на них. У девочки были длинные ноги, волосы собраны в конский хвост, и Иувал улыбался ей. Маленькая сценка наполнила Михаэля смешанным чувством счастья и горечи, которое не покидало его, пока он ехал в Маргоа.
Перед больницей его ожидал Баум. Было без четверти восемь. Садовник, объяснил Баум, придет с минуты на минуту. Прибыл заведующий хозяйством, взглянул на часы и сказал, что Али никогда не опаздывает.
— Он всегда приходит к восьми, какая бы ни была погода, — прибавил он, но Михаэль почему-то решил, что в этот раз садовник изменит своему обычаю.
Закутанные в куртки, они стояли в проходной у маленькой печки и ждали. В половине девятого Охайон сказал, что должен быть в другом месте и ждать долее не может. Когда придет садовник, пусть ему позвонят в кабинет в Русском подворье. Если его не будет, можно оставить сообщение у диспетчера.
Цилла и Эли Бахар ждали в его кабинете. Цилла сидела у стола и крутила в пальцах полоски бумаги, Эли выглядел озабоченно. Михаэль почувствовал себя незваным гостем. Он перевел взгляд с одного на другого, сказал: «Доброе утро», получил в ответ вялое приветствие и попросил телефонистку соединить его с Вифлеемом.
Взявший трубку полицейский-араб соединил его с дежурным, который был явно рад слышать его голос.
— Охайон, дружище, как ты? Когда мы тебя увидим? Ты целую вечность у нас не был. Я могу чем-то быть полезен? Что угодно — только скажи!
Михаэль учтиво поинтересовался здоровьем супруги и детей, спросил, оправился ли младший от пневмонии. Мысленным взором он видел круглое лицо и толстое брюшко Ицика Гидони — признанного гения в своей области.
— Поставь чайник, — пошутил Михаэль. — Я приеду выпить настоящего кофе.
В трубке раздались радостные возгласы.
— Но сперва, — Михаэль посерьезнел, — ты должен выяснить, где находится некий Али Абу Мустафа из лагеря в Дехайше.
Гидони тоже переменил тон:
— Еще какие-нибудь данные у тебя есть? У арабов Абу Мустафа — как у нас Коган или Леви.
— Знаю, будет непросто. Он работает в больнице Маргоа садовником. Молодой парень, лет двадцати пяти, курчавые волосы, невысокого роста.
В трубке помолчали, наконец Гидони со вздохом сказал:
— Мы сделаем все возможное; а кофе тебя ждет. Не знаю, сколько это займет времени. Ехать прямо сейчас в Дехайшу — удовольствие, знаешь ли, слабенькое. Но чего только я для тебя не сделаю! Когда мы его разыщем, привезти его сюда и дать тебе знать?
— Да, прямо сразу. Если меня не будет, попытайся найти меня через диспетчерскую. В любом случае рассчитываю на чашечку хорошего кофе.
Михаэль положил трубку и взглянул на Циллу и Эли. Стройное тело Циллы было закутано в мужскую куртку; короткие волосы и ненакрашенное лицо придавали ей мальчишеский вид. Эли был небрит.
— Да что с вами сегодня такое? — спросил Михаэль и, услышав что-то об усталости, нетерпеливо произнес: — Прекратите, не время киснуть. Нам с утра предстоит много работы. Для начала — маленькое совещание, пошли.
