— Не нужно, — ответил Михаэль, не реагируя на сарказм. — А потом, после ухода гостей?
— Потом было уже поздно. Даниэль никак не мог заснуть. Может быть, потому, что он растет. Даниэль — это мой сын. Ему четыре года. Даля, моя жена, заснула, а я сидел с Даниэлем ночью и потом утром, примерно до десяти утра.
— Где вы с ним были утром? — спросил Михаэль, как будто зачитывая вопросы с лежащего перед ним листа.
— Где я, по-вашему, мог быть с шести утра? Сначала дома: игры, сказки, завтрак. Потом во дворе. Было холодно. — Здесь было сделано отступление о болях в спине и трудностях игры в мяч, когда болит спина, с подробным описанием того, как он поймал мяч, сидя на пне.
Враждебность в тоне Линдера исчезла. Он опять принялся в дружеской манере и с юмором излагать детали, о которых его никто не спрашивал, как будто старался быть как можно более полезным.
Знакомый полицейский психолог однажды объяснил Михаэлю, когда они вместе посиживали в кафе на углу, что некоторым людям присуще всеобъемлющее чувство вины. Они испытывают потребность ее искупить и поэтому ведут себя, как Раскольников, хотя и не совершали никакого преступления. Им необходимо снискать себе расположение — так он выразился. Теперь Михаэль напомнил себе, что аналитики — это просто люди, которые изучают определенные вещи, но это не значит, что они всегда могут контролировать себя и отслеживать мотивы собственного поведения.
Он перебил Линдера, пустившегося в рассуждения об отношениях детей и родителей, вопросом:
— Кто-нибудь видел вас с ребенком?
Линдер ответил, что в доме всего четыре квартиры и он не может сказать, выглядывал кто-то из окна или нет. Михаэль встал и со словами: «Пожалуйста, обождите минутку» — вышел разыскать Циллу. Он нашел ее в соседней комнате, где они обычно устраивали утренние совещания, и попросил позвонить жене Линдера в Музей Израиля, где она работала, и расспросить про вечер пятницы и утро субботы.
— Возьми вот это — здесь его показания. Потом поговори с соседями. Возьми машину: тебе придется ехать в музей, а оттуда в Арнону, на другой конец города. Я хочу, чтобы ты закончила с соседями до того, как он вернется домой.
Он вернулся в свой кабинет, где Линдер глядел в пустоту невидящим взглядом, бодро уселся за стол и спросил:
— Теперь, пожалуйста, расскажите о своих отношениях с доктором Нейдорф.
На этот раз Джо ответил не сразу. Он тщательно подбирал слова. Видимо, он задумывался об этом и раньше, но так и не пришел ни к чему определенному.
— Я не входил в число ее обожателей, — наконец признался он.
Не меняя тона, Михаэль спросил, как Линдер относился к тому, что доктор Нейдорф была несомненным преемником профессора Хильдесхаймера на посту председателя ученого совета.
Линдер расхохотался:
— Поздравляю, главный инспектор Охайон, — в интуиции вам не откажешь. Однако игра не стоит свеч. Ученый совет, безусловно, очень важный орган — он определяет политику, он диктует правила, — но, уж конечно, не настолько, чтобы совершать убийство ради счастья его возглавить. В любом случае, — он посерьезнел, — мне вряд ли светило бы избрание членом совета даже без Нейдорф на посту председателя.
Уловив в последних словах горечь, Михаэль спросил почему.
Линдер глубоко вздохнул. Он начал говорить про то, что есть трудно объяснимые вещи, связанные с тонкостями профессии, но Михаэль, умевший предугадывать чужие реакции, продолжал молчать — и Линдер, не в силах выдержать тишину, пустился в подробные объяснения «профессиональных расхождений в общем подходе к делу» между ним и «столпами Института».
Снова бросив взгляд на часы, Линдер заметил, что пациенты не любят внезапных отмен приема: «Это их напрягает и беспокоит». Михаэль, немного смягчившись, ответил, что сожалеет, но иногда этого невозможно избежать.
— Раз уж так вышло, может быть, нам удастся установить поточнее, когда же исчез пистолет?
Однако Линдер стал уверять Михаэля, что точно может сказать одно: ночью накануне прихода гостей пистолет был в ящике и с тех пор он ящик не открывал. Он нарисовал Михаэлю схему квартиры и отметил спальню.
— Кто знал о том, что у вас есть пистолет? — спросил Михаэль и уже взял ручку — но ему пришлось положить ее на место, услышав в ответ:
— Легче сказать, кто не знал!
Линдер виновато пояснил, что часто демонстрировал пистолет как произведение искусства, а если и не демонстрировал, то описывал и рассказывал, где и зачем его приобрел.
Михаэль запросил список приглашенных гостей. Он предполагал, что это была обычная вечеринка, но Линдер сказал:
— Видите ли, это был особый прием…
И принялся подробно рассказывать. В Институте было принято устраивать прием в честь каждого вновь принятого кандидата, делал это коллега, которого принимали перед ним. Новый сотрудник составлял список гостей, в который включались его сокурсники.
На этот раз предпоследний защитившийся кандидат не мог устроить прием — у него дома не было достаточно места, — а поскольку у Линдера сложились особенно теплые отношения с курсом, на котором учился кандидат-новичок и сама Тамми практически стала членом его семьи, он вызвался организовать прием. Так что гостей было немало.
— Да, людей, не имеющих отношения к Институту, тоже приглашали, хотя и немногих — только самых близких. На прием в честь Тамми был приглашен только Иоав, ее друг. Собственно, благодаря Иоаву Тамми попросила меня стать ее руководителем. Забавное совпадение, потому что это Иоав купил мне пистолет в шестьдесят седьмом году. Но на этом — я имею в виду близкую дружбу с Тамми и со мной — заканчивается отношение Иоава к Институту; и с этого же начинается. — Линдер хитро улыбнулся, его бледность немного сошла.
Михаэль спросил Линдера, не тот ли это человек, которому он звонил из Института.
— Ему, Иоаву, — подтвердил Линдер. — Мы близкие друзья, и я пригласил его выпить пива с сосисками, чтобы освежиться после предстоявшей лекции и заседания ученого совета, но при сложившихся обстоятельствах мне пришлось дать ему отбой. Вы опасный человек, главный инспектор, — добавил он, улыбаясь. — Как вы это запомнили?
— А у вас, доктор, бывают проблемы с памятью, когда речь идет об информации, касающейся ваших пациентов? — поинтересовался Михаэль в ответ.
Линдер громко рассмеялся:
— Никогда не думал, что в профессии полицейского и психоаналитика есть нечто общее! Но приходится признать, что есть.
Михаэль взял ручку и снова спросил, кто присутствовал на приеме. Линдер сказал, что, если есть необходимость, он постарается и наверняка всех припомнит, но у него в клинике есть полный и абсолютно точный список гостей.
— Если мне когда-нибудь все же позволят туда вернуться, — добавил он, — я буду счастлив передать его главному инспектору.
— Зачем вам понадобился список? — спросил Михаэль с подозрением. — Ведь это не совсем обычно — составлять список приглашенных в гости?
