– Какой вздор, – фыркнула мамка. – Никто к тебе недоверия проявлять не станет. Ну, кроме Лифариуса, – вынужденно признала она, – но он как раз в гарем практически не заходит.
– И всё-таки…
– Послушай, Пётр, – строго произнесла женщина. – Во-первых, это против правил, во-вторых, подобное решение может принять только боярыня. Здесь ты лишь до того момента, когда доктор решит, что твоё психологическое здоровье в порядке. Кстати, если ты не заметил, до конца терапии мы тебя и не водим ни к кому.
– А вот это плохо, – с искренним сожалением прокомментировал я, поняв, что она имеет в виду исполнение обязанностей наложника. – От женщины я бы сейчас не отказался.
Нахмурившись, Захаровна потрогала мой лоб, затем, ещё раз пристально оглядев, пробормотала:
– Прав был доктор, до выздоровления пока далеко.
– Раиса Захаровна, – снова начал я, стоило ей подняться, – а что насчёт помощи, которую я просил?
Мамка вздохнула. Поджав губы, посмотрела в окно долгим взглядом.
Мне, кстати, всегда было интересно, что они, эти не желающие сходу отвечать на вопрос люди, хотят там вдалеке, куда обращаются их взоры, увидеть. Подсказку от высших сил? Какой-то знак, как поступить? Ну не хотите помогать – так и скажите, не вздыхайте и не устраивайте драматических пауз!
– Ты всё-таки не отказался от своих мыслей... – констатировала Захаровна, вдоволь насмотревшись на однообразный пейзаж приусадебной лужайки.
Я кривовато усмехнулся. Отказался? Нет. Вовсе нет. У меня было время подумать. Да и ЭУМ я использовал с толком, а не только в стрелялочки бегать. Хотя, признаюсь честно, парочку местных компьютерных игр я под шумок в магазине к покупкам присовокупил – геймерское прошлое давало о себе знать, пусть я и убеждал себя, что это всё в чисто научных целях.
Так вот, внимательно изучив кое-какие источники в глобальной сети, я понял явно: все эти отдавания в мужья в тридцать лет особо свободой и не пахли, разве что куча партнёрш сменялась на одну-единственную. Однако совершенно не обязательно на ту, которая нравится именно тебе. Как раз у будущего мужа согласия не спрашивали – кому в награду захотела боярыня отдать, та и получила. Меня подобный вариант уж точно не устраивал.
А вот в качестве фаворита было куда интересней. Во-первых, свобода передвижения. Во-вторых, право самому определять, с кем и чего. Это оказалось для меня весьма удивительным открытием, но, став фаворитом, наложник всё равно мог не зацикливаться на одной боярыне, а по собственному желанию – заметьте, желанию! – подменять любого из обычных наложников. Нюанс заключался в том, что этим правом никто не пользовался – Лифариус сроду героически собою амбразуру не закрывал. Но факт фактом: право выбора у него имелось. В-третьих, платились деньги! Которые я сам мог тратить на всё, что захочу.
Кстати, в перспективе гипотетическая возможность таки стать и мужем боярыни тоже существовала, но особых преимуществ я в этом не нашёл. А вот когда дочь фаворита становилась боярыней, то и вовсе открывались отличные перспективы, так как фаворит автоматически становился вдовствующим боярином и мог делать уже всё, что желал. Ну разве дочь откажет любимому папочке?
Правда, все эти планы являлись весьма отдалёнными, особенно касательно вдовства – боярыня помирать покуда не собиралась. Однако факт: наибольшую свободу я получал именно став фаворитом, остальные варианты были куда хуже.
Что до эфемерной возможности стать просто свободным и ни от кого не зависящим, тут всё было очень печально. Наложники родов оказались слишком странной категорией лиц, абсолютно не вписываясь в формат граждан империи. Не существовало механизма признания их гражданами. Никаких официальных бюрократических процедур или прецедентов. По крайней мере, я таковых просто не нашёл. Вообще ничего не нашёл, словно попав в информационный вакуум. Пережиток средневековья, что тут ещё скажешь.
– Не отказался, – твердо произнёс я. – Так вы узнали, когда у госпожи лучший период для зачатия?
Прикрыв глаза, женщина устало потёрла лоб, пробормотала:
– И во что я ввязываюсь?.. – а затем снова посмотрела на меня и хмуро кивнула. – Узнала. Как раз дня через два-три будет самое удачное время. Но учти, что она способна контролировать процесс, поэтому тебе нужно её согласие, иначе всё будет бесполезно.
– Решим, – удовлетворённо кивнул я. Прикинул на пальцах, подытожил:
– Сперматозоиды достигают яйцеклетки в срок от дня до недели. Значит, уже можно начинать пробовать.
– Я даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – медленно протянула Захаровна.
– И не спрашивайте, госпожа, – я поднялся с кровати следом, улыбнулся и чмокнул женщину в щёку. – Спасибо, я этого не забуду. Ну а остальное предоставьте мне. Вот увидите, и девяти месяцев не пройдёт, как Лифариусу придётся подвинуться.
Мамка покачала головой, то ли осуждая, то ли восхищаясь такой моей наглостью.
– Ладно, Петя, как знаешь. Пока можешь отдохнуть. Но чтобы к двум был полностью готов, я за тобой зайду.
Я посмотрел на время. У меня оставалось ещё больше трёх часов, а значит, никто не мешал зарубиться на компе в партеечку с ботами на средней карте местного аналога “Варкрафта”.
Впрочем, меру я тоже знал. Благо давно переболел всеми детскими болезнями киберспортинга. Поэтому, когда Захаровна вновь вернулась за мной, я был уже при параде – в строгом костюме, как раз том, в котором ездил в город, единственно, что без маски.
По дороге, следуя установившейся традиции, обломал головку цветка из вазы в коридоре и воткнул в карман. Я, конечно, вычитал, что по правилам этикета следовало бы в петлицу, но у пиджаков с воротником-стойкой таковой в природе не существовало. Потому карман и только карман.
Когда мы вошли в большой зал с застеленным скатертью длинным столом и уже расставленными слугами стульями, я увидел остальных наложников. Правда, никто из них не садился ещё, и все кучковались в свободной части помещения, о чём-то негромко переговариваясь. Но стоило им увидеть меня, как сразу наступила тишина.
– Я скоро вернусь – шепнула Захаровна и, окинув нас всех взглядом – похоже, пересчитав по головам, – удалилась, а я, двинувшись к собратьям по несчастью, произнёс:
– Здорово, парни!
– Привет, – хмуро бросил кто-то, но в остальном ответом мне было одно напряжённое молчание. Неужели их так мой пьяный дебош настроил?
Выцепив взглядом Джаспера, я схватил его за рукав и, оттащив в сторонку, попросил:
– Джас, ты хоть объясни, чего вы все так надулись на меня? Честное слово, как мыши на крупу.
Но даже он, мой единственный товарищ здесь, лишь раздражённо выдернул руку и негромко, но весьма ядовито сказал:
– А за что тебя любить? Ты дерёшься, пьёшь, делаешь что хочешь – и тебя не наказывают. Фаворитом пока не стал, а у тебя уже отдельная комната. Да и мы для тебя чмошники, а не мужики, и яйца у нас по недоразумению. Считаешь себя лучше других?
