— Выйди вон!
И я ломанулась в дверь, чуть не вышибив её плечом. От боли и испуга из глаз брызнули слёзы и я, задыхаясь, налетела на Нурлана.
— Да ты чё творишь?! — зашипел на меня, выпучив глаза, и быстро захлопнул дверь. — Что?! — рявкнув в лицо, оттеснил меня к стене. — Ну?! Что ты сделала? Посмотрела на него, да?
Давясь истерикой и соплями, размазываю по лицу слёзы, отрывисто киваю.
— Да ты что, бл… Вот дура!
Из кабинета вылетает разъярённый Шах и, встретившись со мной взглядом, хватает за лицо. Сжимает щеки, большим пальцем ловит мою слезу и с каким-то остервенением размазывает её по коже.
— Убери её! — рычит Нурлану, а потом, отпустив меня, уходит.
— Познакомились, — устало вздыхает поверенный, прикладывает ко лбу ладонь. — Ладно. Пошли.
* * *
— Куда мы идём? — повторяю уже, наверное, раз в третий, но мужчина реагирует на меня не более, чем на жужжащую муху. Разве что не отмахивается. — Он же прогнал меня. Отведите меня на улицу, и я уеду.
Нурлан подавляет вздох, закатывает глаза. Открывает передо мной большую резную дверь.
— Вверх по лестнице и направо, — говорит приказным тоном, но я останавливаюсь.
— Не пойду никуда, пока вы не скажете, куда меня ведёте.
И он взрывается. Подлетает ко мне, хватает за предплечье, сильно впиваясь в него пальцами.
— Слушай сюда, принцесса! В зад тебя здесь целовать никто не будет! Ты договор подписала? Подписала! Ты бабла хочешь получить? Хочешь! Ты же ради него сюда пришла! Вот и работай! Свои капризы оставь за порогом этого дома! Если ещё раз выведешь его из себя — пойдёшь домой, и никто за тобой бегать не будет! Таких, как ты, миллионы! Не ты, так другая! Та, которая будет посговорчивее! А теперь смотри! — подняв руку, ткнул пальцем в сторону двери. — Вон там выход. Либо ты сейчас сваливаешь и забываешь о деньгах. Либо идёшь наверх и забываешь о своих выебонах. Уговаривать тебя никто не будет. Всё ясно?
Более чем. Так ясно, что даже голова разболелась. И я занесла ногу, чтобы пойти отсюда прочь, подальше от психованного хозяина с изуродованным лицом и его такого же неуравновешенного помощника, да вспомнила о Сене. И о бандитах, которые убьют нас обоих, если не начну выплачивать деньги.
— Я остаюсь, — прошептала, глядя в пол, и пальцы на предплечье разжались.
— Иди.
Поднялась по лестнице, отсчитывая ступеньки, огляделась вокруг. Красиво. Мрачновато, но, в общем, ничего. Шикарно даже, я бы сказала. В тёмном интерьере чувствовался мужской минималистический стиль. На стенах не было картин известных художников, а из мебели лишь строгий минимум, но так лучше, чем когда от переизбытка денег теряется вкус и понимание прекрасного. Особняк не казался уютным, скорее, был похож на логово одинокого, злого зверя.
— Вон туда. Это твоя комната, — Нурлан обогнал меня, распахнул дверь. — Ну? Входи.
Спальня чуть светлее, очень просторная. У стены большая кровать, вокруг которой расставлено множество бумажных пакетов, пара тумбочек, кресло, журнальный стол и шкаф на всю стену встроен прямо в неё. И большое панорамное окно. Я подошла к нему, выглянула на улицу. Бассейн… Голубой, мерцающий на солнце. Я такую прелесть видела только в кино.
— Красиво.
— Я безумно счастлив, что тебе нравится, — в голосе Нурлана скользнула насмешка. Мол, если бы даже в хлев привели, мне бы всё равно понравилось. Захотелось ответить колкостью, но провоцировать его не стала. Больно нервные тут все. А я не в том положении, чтобы права качать, тут он прав. Я здесь девочка для оказания определённых услуг, а не дорогая гостья. И мне не на руку их недовольство. Если меня вышвырнут отсюда, я не смогу помочь родному человеку. — В пакетах вещи. Разберешь сама?
Кивнула, не отрываясь от окна.
— А что дальше? Что мне делать?
Скрип его дорогих туфлей дал понять, что поверенный приближается.
— Наверное, тебе сложно в это поверить, но сегодня началась твоя кайфовая, безбедная жизнь, Тата. Ты сделала правильный выбор, хоть пока тебе так и не кажется. Что делать? Да что хочешь? Кайфуй. Живи в своё удовольствие и не думай о том, как заработать, чтобы не склеить ласты от голода. Гуляй, плавай в бассейне, занимайся тем, чем вы, женщины, любите заниматься. От тебя требуется лишь одно — быть радостной и делиться этой радостью с Бесом. Поверь мне, будет он в хорошем расположении духа — будет хорошо нам всем. И тебе в первую очередь, — склонился к моему уху и негромко прошептал: — Он очень щедрый и любит баловать своих женщин.
— А их у него много? Женщин? — незаметно отступила в сторону, чтобы не чувствовать на себе дыхание этого змея.
— Было много. Но ты будешь одна. Он всегда верен своей женщине.
Что за бред? Я не его женщина. Я наёмный работник. Всего лишь.
— Что мне делать сейчас?
— Приготовься к вечеру. Думаю, он сейчас остынет и захочет тебя увидеть. И переоденься, прошу тебя. Это платье стрёмное. Распусти волосы. У тебя очень красивые светлые волосы. Пользуйся своей привлекательностью. Не прячь её.
— Хорошо. Я вас поняла.
* * *
Девчонка и раньше не выходила у него из головы, а сегодня так и вовсе засела занозой в мозгу. Там не осталось места для других мыслей. Время от времени порывался пойти к ней, но что-то останавливало. Наверное, остатки здравого смысла.
— Шах? — Нур обеспокоенно заглянул ему в лицо. — Ты меня вообще слушаешь? Я же тебе о сделке рассказываю.
— Нет. Не слушаю. Давай все дела до завтра отложим. Я устал, — расстегнув верхние пуговицы рубашки, завалился на спинку дивана. — Ты можешь идти. Скажешь, пусть принесут ужин сюда. На двоих.
— На двоих? — Лис приподнял брови, расплылся в препоганой ухмылке.
— Приведи Тату ко мне.
— Уверен? — и поймав на себе нехороший взгляд, поспешил реабилитироваться: — То есть, я имею в виду, может, ей стоит эту ночь побыть одной, привыкнуть к новому месту? Девчонка шуганная, от любого шороха дрожит. А ты сегодня не в настроении…
— Нур, я прострелю тебе коленную чашечку. Шутить со мной вздумал?
Тот выставил руки вперёд в защитном жесте.
— Ладно-ладно. Сейчас придёт твоя принцесса. Только голову не теряй.
— Свободен.
Обычно к сальным шуточкам Нура Бес относился ровно, но сейчас почему-то раздражало и бесило. По венам будто горячая смола течёт, и адски чешутся кулаки от желания разбить костяшки в кровь, при этом раздолбать кому-нибудь череп.
Но лучше всё-таки скорее получить желаемое. Несколько месяцев он бредит этой девчонкой. Навязчивая идея какая-то. Она даже по ночам ему снится. Голая, мокрая, стонущая под ним. Гладит его шрамы и шепчет его имя. И кончает, крепко сжимая его член в себе. А потом он просыпается со стояком и передёргивает в душе, как озабоченный подросток. Потому что других баб тоже не хочется.
