Политический кризис и хаос нарастал, и в ноябре 1932 года влиятельные промышленные круги Германии отправили несколько писем Гинденбургу с требованием назначить Гитлера канцлером, прекратить, таким образом, уличные беспорядки и ликвидировать коммунистическую угрозу. Рейхспрезидент уступил нараставшему давлению и санкционировал создание коалиционного правительства – с Гитлером во главе, но вице-канцлером при нем оставил своего ставленника, правого политика фон Папена. Да, Гитлер пришел к власти через законную процедуру, но нельзя говорить о том, что он являлся демократически избранным лидером, о чем сегодня рассуждают многие историки, – Адольф Гитлер канцлером был назначен.
Вечером 30 января 1933 года Гитлер отправился в рейхсканцелярию, чтобы принять парад – факельное шествие, в котором участвовали войска СА, СС и вермахта. Геббельс подготовил настоящий шедевр, и это масштабное проявление энтузиазма показало, что в искусстве пропаганды для него не осталось секретов. Пропагандистская машина нацистов совершила одно из первых своих «чудес». Волю Гинденбурга и стоявшую за ней волю хозяев Германии она изобразила как волю всех немцев. «Этот маленький доктор, – сказал Гитлер стоявшему рядом своему другу Генриху Гофману, – настоящий волшебник. Как только ему удалось за какие-то несколько часов из воздуха сотворить тысячи факелов?» (22) Но такова была необходимость – пышность инаугурации всегда подчеркивает значимость события, что само по себе имеет важную пропагандистскую нагрузку.
Официальная версия гласила, что «Гитлер спас Германию от большевизма». Фактически же Гинденбург лично подвел законные основания под гитлеровский террор и диктатуру. Причины приходы фашистов к власти не в их силе, а в слабости демократии, причем эта слабость заключена в интеллектуальной и духовной слабости «демократической» элиты. Между двумя мировыми войнами система парламентаризма потерпела крах в Литве, Латвии, Эстонии, Польше, Венгрии, Румынии, Австрии, Италии, Греции, Турции, Испании, Португалии и, наконец, в Германии. К 1939 году осталось всего девять государств с парламентской формой правления. Потому дело не в прирожденной злобе какой-то нации. Широкое настроение усталости, презрения и разочарования предвещало расставание с веком либерализма.
Люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на собственном опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого.
4. Работа по формированию системы. Поджог Рейхстага
Уже через несколько часов после назначения Гитлера канцлером два немецких диктора, обращаясь к 20-миллионной германской радиоаудитории, описывали факельное шествие в Берлине, которое организовал Геббельс. Задыхаясь от восторга, подобно спортивным комментаторам, они сообщали: «Крики «Ура!» раздаются снова и снова. Адольф Гитлер стоит у окна. Его оторвали от работы. Лицо Гитлера серьезно, но в его выражении не читается самодовольства победителя.
И все же его глаза сияют при виде пробуждающейся Германии, при виде этого моря людей из всех слоев общества. Хотелось бы, чтобы наши слушатели хоть немного почувствовали атмосферу этого грандиозного зрелища» (1).
Энтузиазм, сопровождавший приход Гитлера к власти, и сегодня вызывает тревогу и недоумение у любого мыслящего человека. Ибо его триумф перечеркивает все попытки выдать захват власти нацистами за несчастный случай в истории, комедию, интриги или мрачный заговор. Победа сил, декларировавших себя как «патриотические», давала народу надежду на выход из затяжного кризиса; люди радовались и наступившей определенности, и тому, что страна избежала гражданской войны. Гитлер, в свою очередь, не замедлил принять величественную позу миротворца и объединителя нации.
По его личному указанию известному своими выходками штурмовику Майковскому, который, возвращаясь с исторического факельного шествия 30 января, был убит неизвестными, возданы посмертные почести вместе с погибшим в ту же ночь сотрудником полиции Цаурицем. Их похороны стали первым государственным актом Третьего рейха. Гробы с телами погибшего полицейского, который был католиком и левым, и штурм-фюрера, нарушителя закона и безбожника, были установлены в Лютеровском соборе (несмотря на протесты церковников), и бывший кронпринц (сын последнего кайзера) возложил к их гробам венки (2).
Далее события развивались с головокружительной скоростью. Три записи в дневнике Геббельса в течение февраля 1933 года последовательно передают этапы перехода власти к нацистам: от обретения рычагов управления до уничтожения оппозиции. Всего один месяц!
«Теперь легко вести борьбу, поскольку все средства государства в нашем распоряжении. Радио и пресса подчиняются нам» (03.02.1933). Органы коммунистической и социал-демократической печати, «которые доставляли нам столько неприятностей, одним ударом сметены с берлинских улиц. Это успокаивает и проливает бальзам на душу» (15.02.1933). И, наконец, – «Рейхстаг горит!.. Теперь надо действовать. Геринг немедленно запрещает всю коммунистическую и социал-демократическую прессу. Коммунистические функционеры будут ночью арестованы» (27.02.1933).
В последнем случае речь идет о знаменитом поджоге здания рейхстага, который нацисты использовали для расправы со своими политическими противниками. Гитлер лично следил за тем, чтобы пропагандистская кампания в прессе носила с самого начала четко выраженный антикоммунистический характер: «В полночь я проводил Гитлера в редакцию «Фёлькишер беобахтер», – писал в своих мемуарах Генрих Гофман. – В кабинетах было пусто. Единственный автор передовиц, оказавшийся на месте, сидел в корректорской. Когда Гитлер вошел, он на скорую руку набрасывал статью о пожаре, чтобы поместить ее на странице местных новостей. Гитлер рассвирепел: «Такое событие должно идти на первой полосе! – крикнул он. – Неужели ваше журналистское чутье вам этого не подсказало?» Гитлер швырнул шинель и фуражку на стул, быстро подошел к письменному столу и набросал передовицу под самым что ни на есть провокационным заголовком: «Коммунисты поджигают Рейхстаг» (3).
Современные историки считают поджог Рейхстага инспирированным самими нацистами, дабы получить повод развязать в стране массовый террор. Так это или нет, но в любом случае инцидент был использован новой властью на все сто. Доктрина превращения страха в оружие власти принадлежит якобинцам и подробно изложена в сочинениях Марата. Для создания массового страха государство должно пойти на разрушение собственного образа как гаранта права. И тот же Марат сформулировал другой важнейший тезис: для завоевания или удержания власти путем устрашения общества (что и есть смысл слова «террор») необходимо создать обстановку массовой истерии. Если лишить массу ее лидера, она становится легкоуправляемой, и потому обезглавливание оппозиции, как правило, парализует сопротивление. Во времена Великой Французской революции понятие «обезглавливание» имело самый прямой смысл. Но и нацисты недалеко ушли вперед.
После налета на штаб-квартиру коммунистов в «Доме Либкнехта» в Берлине Геринг в качестве министра внутренних дел Пруссии издал сенсационное коммюнике о «множестве обнаруженных там разоблачающих материалов, касающихся планов по организации мировой революции». Связь врагов внутренних с врагами внешними всегда является неубиенным козырем во внешнеполитической игре. Средства массовой информации, направляемые Геббельсом, немедленно подхватили горящую тему. Они быстро довели население Германии до массового психоза – никогда до того коммунистическая угроза не ощущалась немцами столь остро. Жильцы домов даже организовывали дежурства в страхе перед предстоящими грабежами, а крестьяне выставляли охрану у колодцев и родников, боясь, что их отравят! (4). Хотя истинная опасность для общества таилась, конечно же, в другом – в расправе с действующей оппозицией. После поджога Рейхстага в феврале 1933 года было арестовано почти 4000 функционеров Компартии и запрещены все ее печатные издания.
