И еще об этой долго замалчивавшейся у нас теме. Нельзя отрицать – бойцы Красной армии не раз совершали эксцессы на оккупированной немецкой территории. Но они стали всего лишь ответной реакцией на зверства, совершенные немцами. Возможно, есть смысл вспомнить, что только в первый же день пребывания французских войск в Штутгарте зарегистрировано 1198 случаев изнасилования немецких женщин. А после окончания битвы за Монте-Кассино, которой так гордятся западные союзники, марокканские солдаты изнасиловали всех женщин и девочек в округе (3000 чел.). Они также убили 800 мужчин-селян, пытавшихся защитить своих родных. Несколько сотен местных жительниц погибли. Сейчас западные историки не акцентируют внимание на подобных «неуместных» фактах (41).
С начала 1945 года все население Западной Германии стало считать неоправданным безумием каждый следующий день войны, в то время как миллионы немцев на Востоке страстно желали ее продолжения, по крайней мере, до тех пор, пока они сами не скроются от русской опасности. Геббельс, говоря о событиях на Западном фронте, отмечал: «В некоторых городах и деревнях население даже активно выступает против наших войск, если те оказывают сопротивление противнику, что, разумеется, действует на наши войска крайне угнетающе» (42). Он прилагал колоссальные усилия, чтобы успокоить население перед лицом страшной угрозы возмездия со стороны Красной армии: «Мы все находимся в одной лодке»; «Мы сейчас переживаем трудный момент»; «Давайте сохраним солидарность».
И, удивительная вещь, его сверхчеловеческие усилия порою приносили какие-то плоды. В марте 1945 года Альберт Шпеер на одном из хуторов вступил в разговор с крестьянами: «Неожиданно выяснилось, что за последние годы их настолько приучили доверять Гитлеру, что даже в такой ситуации они нисколько не сомневались в победе. «У фюрера наверняка есть в запасе последний козырь, который он пустит в последний момент. А пока он заманивает противника в ловушку! «» (43)
Рейх действительно был побежден мощью оружия, а не силой слова и убеждения. И это можно считать огромным достижением немецких интеллектуалов, мастеров психологической обработки. «В годы Второй мировой войны Германия потеряла более семи миллионов действительно своих лучших, наиболее преданных ей сыновей и дочерей, формально убитых советской пехотой, британскими и американскими летчиками…
Но истинными убийцами этих немцев были немецкие журналисты и ученые – немецкая интеллигенция, которая лгала своему народу ради получения подачек фашистского режима» (44).
27. Жизненное пространство для единой Европы
«Поистине, страсть к завоеваниям – дело естественное и обычное; и тех, кто учитывает при том свои возможности, все одобрят или же никто не осудит; но достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям любой ценой» (1). Итак, «естественное» дело осуждается Николо Макиавелли только в том случае, если насильник, не учитывая меры своих возможностей, замахивается на слишком многое – в мире политики осуждают лишь неоправданные аппетиты. Все остальное – зона интересов, сфера влияния, экономическая экспансия оправдывается, при соблюдении определенных правил игры. При этом судьба тех, кто является объектом экспансии, сильных мира сего, как правило, не интересует. Что же является оправданием для применения насилия?
Гитлер считал, что таковой целью должно стать значительное пространство для расселения этнических немцев и родственных им народов. В «Майн Кампф» он довольно емко формулирует свою мысль: «Только достаточно большое пространство гарантирует народу свободу существования». Ну, свобода существования при тоталитарном обществе носит характер условный, а вот экономическую независимость, если народ контролирует достаточно большую территорию, чтобы обеспечить себя природными ресурсами, обеспечить вполне реально. Собственно, экономические причины из века в век толкали жителей перенаселенной Европы на колонизацию других земель, в том числе и на восток собственного континента. Особенно здесь выделялась именно германская традиция покорения менее развитых в экономическом отношении, нежели сама Германия, восточных территорий.
Шовинизм по отношению к восточным соседям являлся составной частью немецкого воспитания еще задолго до прихода нацистов к власти. Даже в школьном учебнике демократической Веймарской республики, изданном в 1925 году, подчеркивалось: «Русский дух как таковой, видимо, не приспособлен к созидательной деятельности; почти всем, что создано Россией во внешних и внутренних делах, она обязана немцам, состоявшим на русской службе, или прибалтийским немцам» (2). По сути, Гитлер выступил лишь наследником традиции многовековой экспансии германской нации – пресловутого «Дранг нах Остен».
Однако главари Третьего рейха прекрасно знали ханжеские правила современного общества, а потому свои истинные мысли особо не афишировали, подменяя их то антикоммунистической, то и антидемократической риторикой. В 1940 году Геббельс перед избранной аудиторией нацистских журналистов заявил: «Если кто-нибудь спросит нас, как мы себе представляем новую Европу, мы скажем, что не знаем этого. Конечно, у нас есть свои представления. Но если их выразить словами, то это умножит ряды наших врагов. Мы говорим сегодня «жизненное пространство». Каждый может подразумевать под этим что хочет. То, чего мы сами хотим, мы раскроем лишь тогда, когда настанет время» (3).
Конкретное решение Гитлера совершить нападение по плану «Барбаросса» в значительной мере продиктовано экономическими факторами. Еще накануне агрессии, 29 апреля 1941 года, генерал Томас создал экономический штаб «Ольденбург». Главная задача его состояла в организованном захвате сырья и важнейших промышленных предприятий на территории СССР. «Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель кампании» (4). Отдельно на Геринга как руководителя 4-летнего плана были также возложены вопросы экономической эксплуатации России. Шедевром откровенности можно назвать его речь перед нацистскими комиссарами на оккупированных территориях от 6 августа 1942 года: «Обычно это называется грабежом. Но сегодня обстоятельства стали более гуманными. Однако, вопреки этому, я намерен грабить и буду делать это со всем старанием» (5).
Новый экономический порядок нацисты уже опробовали в Польше, где сотни тысяч сельскохозяйственных ферм, принадлежавших полякам, были просто захвачены и переданы немецким поселенцам. Исходя из полученного опыта, главный «крестьянин» Третьего рейха Вальтер Дарре сделал концептуальный «набросок» по созданию немецких поселений на захваченной территории СССР. «Естественное пространство заселения немецкого народа – это область к востоку от нашей имперской границы до Урала. На юге она ограничивается Кавказом, Каспийским и Черным морями, а также водоразделом, который разделяет бассейн Средиземного моря от Балтийского до Северного морей» (6).
Гиммлер, в редкие минуты досуга, разглядывая архитектурные макеты, мечтал: «Это план военно-крестьянской деревни, какие мы будем строить на востоке. Такая деревня будет включать от 30 до 40 хозяйств. Каждый крестьянин получит до 300 акров земли, в зависимости от качества почвы. В любом случае, мы создадим класс финансово крепких и независимых землевладельцев» (7). Предполагалось и участие европейцев в разделе богатой добычи: «Мы не станем ограничиваться одними немцами, мы призовем представителей германской расы из всех стран – норвежцев и шведов, голландцев и датчан. Где бы ни нашлись юные и предприимчивые элементы, мы пообещаем им лучшие земли на востоке и полную защиту их собственности» (8).
