Лицо миссис Норидж, осыпанной градом ругательств, осталось бесстрастным. Она медленно поднялась и отошла на несколько шагов. Гэвин Фейн провожал ее удивленным злым взглядом.
– Миллисент, – тихо сказала гувернантка, – на вашем теле есть какие-то следы, которые могли бы подтвердить ваш рассказ?
Та подняла на гувернантку встревоженный взгляд.
– Нет, ничего. Может, ссадина на спине, там, где я ударилась о балюстраду, – и только. Вы думаете, я солгала? Клянусь вам своей жизнью…
– Чш-ш-ш-ш! – Остановила ее миссис Норидж. – Конечно, я вам верю. Но мистер Фейн, кажется, собирается рассказать свой вариант истории…
Щеки Миллисент вспыхнули; из испуганной женщины она превратилась в разгневанную.
– Гэвин, ты пытался убить меня! – бросила она. – Полагаешь, я стану это скрывать от полиции?
– Ты хотела сброситься с крыши, Мэл, – неспешно возразил ее супруг, – а когда я пытался тебя спасти, чуть не разбила мне голову. А теперь выпусти меня, будь паинькой, и тогда я замолвлю за тебя словечко перед судьей.
Миссис Норидж обернулась и озадаченно посмотрела на пленника.
Поразительно, но мистеру Фейну и в голову не приходило, что кто-то может ослушаться его приказания. Этот человек находился в их власти, однако распоряжался ими так, словно его жена и гувернантка сидели на полу, закованные в цепи, а он стоял над ними с ключом в руках.
Гэвин Фейн был до мозга костей пропитан убеждением, что женщины обязаны повиноваться ему, поскольку он – мужчина и лучше них знает, что делать. Фейну ничего не стоило обмануть собственную жену, притворившись раскаивающимся и слабым. Но он не видел в том нужды. Зачем, если достаточно приказать! «Что это – глупость? – спросила себя миссис Норидж. – Неосторожность? Нет – распущенность! Пастуху ни к чему притворяться перед овцами. Вот кем он видит нас и себя».
– Что таращишься, старая колода?
– Восхищаюсь вашей самоуверенностью, мистер Фейн.
– О чем ты? Эй, Мэл, что она там кудахчет?
Миллисент не сводила с него взгляда.
– Миссис Норидж, его речь… Он не разговаривал так раньше.
– Вашему супругу больше нет нужды изображать того, кем он не является, – тихо ответила гувернантка и отвела ее подальше от пленника. – Миллисент, стоит вам отпустить его, и он действительно обратится в полицию.
– Его слово против моего… И мое ничего не стоит, – совсем тихо проговорила Миллисент. – Мне грозит тюремный срок?
Миссис Норидж не стала скрывать правду.
– Если судья не сочтет, что вы покушались на жизнь мужа, то тюрьма или больница. Если сочтет…
Она замолчала, и Миллисент закончила за нее:
– …смертная казнь.
Две женщины посмотрели друг на друга – и вновь на мужчину, сверлящего их ненавидящим взглядом. Каждая из них думала об одном и том же. Гэвин Фейн пытался убить свою жену, но закон и суд будут на его стороне. Слово против слова – и клятва, данная женщиной, имеет ничтожный вес перед клятвой, принесенной мужчиной. Миллисент нечем доказать правдивость своей истории. Она ударила мужа камнем, она держала его в заточении – никто не усомнится, что преступница – она.
– Наше положение было бы намного проще, ударь вы супруга чуть левее, – заметила гувернантка.
– Что вы имеете в виду?
– Спрятать мертвое тело проще, чем живое.
Миллисент оторопела.
– Вы же шутите, да?
Гувернантка спокойно встретила ее взгляд.
– Дорогая моя, этот человек – лжец и мерзавец. И он держит вашу судьбу в своих руках. Вернее, так будет, едва вы отомкнете замок. Мистер Фейн, – повысила она голос, – зачем вы пытались убить свою жену?
Хриплый смех был ей ответом.
– Это она пыталась, а не я. А вы еще верите ей! Повяжут вам шейный платок, и спляшете вы на трехногой кобыле… Вот тогда раскаетесь! Да поздно будет.
– О чем он говорит? – прошептала Миллисент.
– Угрожает, что меня повесят, если я стану помогать вам, а не ему, – объяснила миссис Норидж.
– Боже мой! – Миллисент подняла голову, и в глазах ее появилось выражение упрямства, хорошо знакомое гувернантке. – Я втянула вас в это… Простите! Умоляю, простите! Я все исправлю, пока не стало поздно. Вы сейчас уйдете, и я разберусь с Гэвином сама.
– Миллисент, не говорите ерунды, – возразила миссис Норидж. – Вы не сможете убить его, к счастью для вас. А живой мистер Фейн способен доставить вам столько неприятностей, что еще одна голова и пара рук вам непременно пригодятся. Вы поступили правильно, когда позвали меня. Давайте поднимемся наверх и все обсудим. Что-то подсказывает мне, что слух у вашего супруга острее, чем он показывает.
Когда две женщины направились к лестнице, Гэвин не поверил собственным глазам. Он кричал им вслед, пока не выбился из сил. Миллисент закрыла дверь, и яростные вопли стихли.
– Дом построен на совесть, – одобрительно сказала миссис Норидж. – Мистера Фейна не услышат снаружи, даже если он сорвет глотку.
Молодая женщина опустилась на стул. Гувернантка с удовлетворением отметила, что Миллисент не утратила способности здраво рассуждать.
– Мы не можем оставить его там, – твердо сказала она. – То есть, можем… Если дядя с тетей задержатся, а я распущу слуг, он пробудет там несколько дней, и об этом никто не узнает. Но немыслимо обречь его на смерть!
– Потому что он ваш муж и вы все еще любите его? – мягко спросила миссис Норидж.
Миллисент вскинула голову, глаза ее сверкнули.
– Он мне не муж! Я не знаю, кто он. В моем сердце нет любви, миссис Норидж. Она умерла, когда он толкнул меня с крыши. Если бы не случайность, я разбила бы голову о камни мостовой… Разве можно любить человека, который этого желал? Нет, Гэвин мне отвратителен! Но я скорее пойду под суд, чем сама совершу убийство. Вы сказали, наше положение было бы проще, ударь я левее… Но я и сейчас не перестаю благодарить небеса за то, что мой удар не оказался смертелен. Я слишком слаба, миссис Норидж – я не смогла бы жить с такой ношей.
– И кто говорит мне о слабости! Женщина, стащившая с крыши в подвал мужчину вдвое крупнее нее!
Миллисент слабо улыбнулась.
– Вообразите, сколько следов оставили ступеньки на теле Гэвина! Но отчего он хотел расправиться со мной, миссис Норидж?
– Я думаю, мистер Фейн – брачный аферист. Вы стали обеспеченной женщиной после смерти вашего отца. Он узнал об этом, познакомился с вами… Обмануть миссис Кендел не составило для него труда. Он может быть обаятелен, вы знаете это лучше меня.
– Не могу поверить, что я была так беспечна и глупа, – простонала Миллисент.
– Не ругайте себя, дорогая. Этот человек обвел бы вокруг пальца кого угодно. Ведь и Норман, и Роза сказали вам, что вы счастливая женщина, раз выходите замуж за такого очаровательного мужчину?
