Миссис Норидж и рыбак одновременно посмотрели на небо.
Гувернантка выразила надежду, что дождя не будет, а мистер Паркс заверил ее, что до завтрашнего утра не упадет ни одной капли, он это с малолетства умеет определять. После чего гувернантка подошла к воде, а старый рыбак вернулся к своему занятию.
Волны набегали на галечные камни. Миссис Норидж огляделась и, убедившись в отсутствии наблюдателей, бросила в воду камешек.
Если бы гувернантка застала кого-нибудь из своих воспитанниц за подобным занятием, бедняжку ждала бы лекция по пристойному поведению. Себя миссис Норидж оправдала тем, что она исследует человеческую природу. Отчего такое удовольствие доставляет нам вид и звук камешка, входящего в соприкосновение с поверхностью реки? Почему даже самая серьезная и вдумчивая личность не способна удержаться, чтобы не швырнуть «блинчик» и не посчитать количество подпрыгиваний?
«Все это должно иметь научное объяснение», – сказала она себе и набрала еще пригоршню гальки.
Буль!
Буль!
Буль!
«Быть может, нам нравится воздействовать на стихию. Самый простой способ изменить реку – бросить в нее камешек».
Гувернантка проводила взглядом плывущую веточку.
– Ай да бросок у вас, – одобрительно заметил рыбак, когда она возвращалась мимо. – Шутка ли – до середины долетел! У миссис-как-ее-там ручки, видать, были слабые: булькнуло под мостом – и все.
Миссис Норидж прошла еще несколько шагов и остановилась.
– Как вы сказали, мистер Паркс?
Догадка блеснула перед ней.
– Булькнуло, говорю. Я слишком поздно повернулся и заметил только круги на воде, а вот Бернис все видела, она как раз на мост смотрела, щурилась от солнца. Так что, ежели хотите подробнее все разузнать, спрашивайте у нее. Она и поторговаться со мной забыла, ну надо же!
Миссис Норидж наконец-то сложила все воедино. Трейси-Гилмор-младший, его хозяйка, желавшая проучить заартачившегося супруга, Бернис, обиженная на семейство Гринвич, Мэри, которая боялась, что ее обвинят в воровстве… И еще призрак в зеркале! Но главное – мост! Мост, с которого Джудит швырнула брошь.
Конечно, миссис Олсопп ни при чем! Кроме распускания дрянных слухов, но трудно ожидать иного от человека, выращивающего мальвы.
Ах, миссис Гринвич, злую шутку вы сыграли со своим мужем! Но злые шутники рано или поздно получают по заслугам, и вы наказали саму себя.
Рыбак с удивлением уставился на посмеивавшуюся гувернантку.
– Обрадовал я вас, гляжу… – пробормотал он.
– Очень обрадовали, мистер Паркс, – заверила та.
В дверь к Гринвичам постучали. Открыв, Мэри уставилась на миссис Норидж.
– А хозяина еще нету, – растерянно протянула она.
– Мне нужен не он. – Миссис Норидж вошла, развязала ленты накидки и сама повесила ее, тщательно расправив складки. – Где Бернис?
Кухарка отмывала посуду в огромном тазу. При виде гувернантки она скорчила кислую мину.
– Опять я в чем-то виноватая? Сколько ж можно-то, а? – Голос ее звучал уже не жалобно, а грозно. – Долго вы к нам будете ходить? Мне, между прочим, деньги платят не за то, чтобы я с вами языком чесала! Да и денег-то, прости господи!.. Тьфу, смех один! А вы снова выспрашивать будете, выпытывать всякое… Нет уж!
Любой другой человек дрогнул бы под этим натиском, но миссис Норидж придвинула стул и села так, чтобы брызги из таза не летели на платье. Бернис с ожесточением скребла мочалкой.
– Что вы таращитесь? – не выдержала она. – Или у меня рога на лбу выросли?
– Всего лишь хочу узнать, не было ли вам стыдно после вашей проделки.
– Стыдно? А чего я должна стыдиться?
– Вы ведь видели, как волнуется мистер Гринвич.
Бернис дернула носом, но ничего не сказала. Мэри, затаившаяся в углу, издала какое-то слабое восклицание.
– Чашка и шаль не имели к нему отношения, – сказала миссис Норидж, – мы с вами это знаем. Но цветы! О, цветы – это жестоко.
– Слушайте, вы! – повысила голос Бернис. – Что я такого сделала?
– Вы едва не свели вашего хозяина с ума. А ведь мистер Гринвич не причинял вам зла.
– Берни, правда, что ли? – ахнула Мэри, забыв, что собиралась прятаться.
– А ты заткнись, гусыня!
– Не стоит браниться, миссис Росс.
– Тебя не спросила! Сама решу, браниться или нет! – С этими словами Бернис швырнула мочалку в стену. Лицо у нее налилось кровью.
Однако Мэри уже было не остановить. Она осмыслила сказанное миссис Норидж и пришла к единственно возможному выводу.
– Так это все была ты?!
Кухарка молчала, и миссис Норидж ответила за нее:
– Разумеется, это Бернис рылась в шкафу и в буфете, а затем принесла букет наперстянки. Мистер Гринвич был совершенно прав в своих подозрениях. Очень некрасивый поступок!
Кухарка презрительно дернула плечом.
– Берни, да зачем же ты… – растерянно протянула Мэри, а затем села прямо на пол и разревелась.
– Что ты ревешь, дура?!
– Ох, Берни, Берни, – причитала служанка, раскачиваясь из стороны в стороны. – Ох, плохо-то как! А ведь я на тебя никогда бы не подумала! Я-то считала, ты порядочная женщина, Берни Росс!
От миссис Норидж Бернис готова была обороняться хоть до скончания века, но упреков Мэри она не вынесла. Кастрюля с такой силой ударила о таз, что по кухне пронесся раскат грома, и кухарка вскочила, покраснев как мак.
– Не хотела я для Гринвича ничего плохого! Это все поклеп!
– Может, и не хотели, – согласилась гувернантка. – Но благодаря вашим стараниям у него прибавилось седых волос. Вы прекрасно знали, что творите.
– За это хозяйку надо благодарить! – взвизгнула Бернис. – Она во всем виновата, а вовсе не я!
– Ы-ы-ы-ы! Берни, Берни, что ты наделала!
– Да перестань ты рыдать, гусыня толстозадая! Что ты мне сердце рвешь?!
– Зачем ты обманула хозяина?!
– Встань с пола, кому говорю!
– Ы-ы-ы-ы!
– Что здесь происходит?
Три женщины обернулись к двери и уставились на Барри Гринвича, лицо которого казалось еще более обвислым, чем обычно.
Кухарка скрестила руки на груди с таким видом, что мистер Гринвич решил, что безопаснее будет смотреть на служанку. Мэри вскочила, едва не уронив таз, испуганно икнула и прижалась к стене.
Отвечать пришлось гувернантке.
– Видите ли, мистер Гринвич, мы с вами совершили одну и ту же ошибку, – спокойно сказала она, поднимая мочалку.
