– А где он сам?
Затянувшееся молчание было громче любого ответа.
– Где Санни? – спросил Кален, подходя ближе. До него медленно доходило осознание произошедшего.
Тревис положил руку ему на плечо, но друг сбросил ее не глядя.
– Где Санни?!
На глазах Ларалайн появились слезы. Она представила худший сценарий. И была права.
Здоровая рука Калена тряслась. Задрожал и голос, когда он подошел к Ариану вплотную и спросил тише:
– Где он?
Межвремье уже не казался ему таким высоким.
И вот прозвучал едва слышный робкий ответ:
– Он сам выбрал такую судьбу.
Одна из самых важных составляющих внутреннего мира Калена, к которой он относился со всем трепетом, мгновенно рухнула. Внутри все загорелось от волнения, и он стал задыхаться.
– Как? – его хватило лишь на это.
Ему не ответили, но он и не ждал ответа. С широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом Кален отвернулся.
Все тело затряслось. Ему казалось, что он горит заживо.
Иона прикрыла рот рукой. Ларалайн не хотела ничего слушать, поняв, что спасение Ариана связано со смертью друга. Лишь на секунду показав свою боль, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью, и этот удар барабанной дробью зазвучал в голове недоумевающего Тревиса.
– Сам… выбрал? – спросил Кален. – Что он выбрал?
«Неужели такой конец он заслужил?»
Он посмотрел на свои руки: одна – целая, другая – в бинтах. Одна тряслась, другая начинала неметь. Но Калену стало плевать. Пусть ему ампутируют руку – это ни на миллиметр не приблизится к тому отчаянию, которое он испытывал от осознания смерти принца.
И виновник этого отчаяния стоял прямо позади него.
Ариан.
С разворота Кален ударил его. Рука взорвалась болью, но он не прекращал колотить Межвремье по груди, смотреть заплаканными глазами, как его спокойное холодное лицо с каждым ударом по нему покрывается кровью. Секунда – и слезы затмили образ Ариана. Из груди вырывался крик.
Нельзя. Нельзя показывать ему свою боль. Он все равно не поймет. Он даже не попытается понять, потому что ему все равно.
Боже, как же Кален ненавидел его в те минуты.
Он задел горловину его футболки, и та растянулась. На секунду показался знакомый знак на груди, прямо на месте сердца. Хоулмз вновь растянул ворот.
Змея, нанизанная на стрелу. Знак ограничения.
«Дается тем, кто оградил себя от человеческих чувств» – вспомнился отрывок из папки.
Только эта змея отличалась от той, что была на странице. Знак исчезал.
Когда Кален собрался сделать очередной удар, Иона перехватила его руку. Окинув ее свирепым взглядом, полным осколков надежды, он вырвался и продолжил бить.
– Хватит! – взмолилась Иона, утирая слезы. – Прекрати, пожалуйста!
Она сцепила руки у него на груди и попыталась оттащить, но Хоулмза было не остановить. Он словно прирос к полу и был одержим лишь одной целью: убить Ариана. А тот словно был не против. Он стер кровь с лица, провел тыльной стороной руки под носом и облизнул разбитую губу.
Кален сопротивлялся Ионе, подаваясь вперед, пока последние искры гнева не потухли, оставив холодные угольки; до тех пор пока Ариан не исчез перед ним из-за пелены слез.
Кален разрыдался. Иона опустилась на колени и обняла его, а он потянулся к ней за объятиями так, словно она была самым близким ему человеком на земле.
До Тревиса еще не дошло горькое осознание того, что Санни больше нет и они уже никогда не встретятся.
Повелитель межвремья встал с пола, слегка покачиваясь от головокружения. Он оперся о стену и наклонил голову, чтобы хоть как-то утихомирить пульсирующую боль в виске.
– Санни отдал мне свою жизнь. Он сделал это для того, чтобы спасти вас и своих родных. Он стал героем…
– Но ведь это не навсегда? – спросил Тревис.
– Возможно, меня хватит еще лет на семьдесят, может, больше или меньше.
– Ты планировал это с самого начала! – Кален отпрянул от Ионы.
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда… – возразила Красс.
– Я слишком поздно узнал о том, что Ларалайн и есть принцесса королевства воли, последняя принцесса и последняя надежда сразу нескольких миров.
Разговор о Даффи позволил Калену мыслить здраво. Он ответил, вставая с пола:
– Ты не получишь ее.
– Значит, ты предпочтешь бросить миллионы людей моей вселенной?
– Никто не тронет Ларалайн.
– Ха! – Межвремье приложил руку ко лбу. – Ей все равно придет конец. Либо конец придет всем. Так или иначе, кто-то должен умереть.
– Тебе не хватило Санни?!
Кален понимал, что в порыве неутихающей злости не думать о жизнях миллионов неправильно, как и неправильно считать Ларалайн способом спасения прошлого и будущего.
Жизнь одного человека или жизнь целой вселенной? Калену казалось, что по ценности они равны.
– Санни отсрочил мою смерть, но ненадолго. Ларалайн гораздо разумнее будет спасти место, в котором родилась…
– Ты убил ее мать! – прервала его Иона. – Как после этого она может на тебя смотреть? Удивительно, что это не она набросилась на тебя.
– Иона, а ты бы лучше помолчала.
– Я не могу больше молчать. – Она отстранилась от Калена и вышла вперед. – Я молчала, наблюдала, но анализировала и поняла, что у каждого из нас есть секрет. У каждого, но только не у меня. Я обычная девчонка и не могу смотреть, как мои друзья страдают из-за своей необычности. Ларалайн, от чьей жертвы зависят судьбы нескольких миров. Тревис, в котором мечутся две личности. Кален, в котором живет умирающий Альмент. Санни, спасший всех ценой своей жизни, даже тех, кто его ненавидел. Я… я больше не хочу терять никого из вас. Если Альмент воплотится в Калене, мы потеряем Калена, но выживут все. Если Ларалайн спасет межвремье, то погибнет сама. Если Тревис сойдет с ума, то ему придет конец. А я останусь. Я останусь одна!
Еще никто не видел Иону такой подавленной. Даже Ариан внимал каждому ее слову, каждому маленькому крику о помощи и мольбам. Он поднял ее заплаканное лицо за подбородок.
– Послушай. Помнишь, я говорил, что Кален не единственный, в ком может переродиться Альмент?
Она кивнула.
– Вторым человеком являешься ты.
Иона неуверенно затрясла головой.
– Но почему?
Ариан сомкнул губы. Он не собирался отвечать. Достаточно правды.
