– Ты не понимаешь. – Ларалайн обреченно вздохнула, понимая, что проиграет этот бой. – Решение было принято не действующими правителями, а их родителями, дедушками и бабушками, если не прадедушками и не прабабушками.
– Вот и прекрасно! – Кален выдернул папку из ее рук и спрятал в своем рюкзаке. – Раз они смогли жить без того закона, то смогут и без этого. Идем. Тревис и Иона не находят себе места. И да, – он оторвал лоскут от подола рубашки и смочил его водой, – вот. За две недели ты, наверное, надышалась этой гадости, но стоит дышать через мокрую ткань. Иначе покроешься пятнами и станешь сумасшедшей.
– Сумасшедшей я становилась без вас, находясь здесь столько времени. – Ларалайн осмотрела смоченный кусок ткани с недоверием, но приняла его и приложила к лицу.
– А как получилось, что ты попала сюда и никто этого не заметил?
– Меня засосало в это измерение, поэтому я ничего не успела взять с собой.
– А как выживала? Еда, вода, все такое…
– Я не испытывала ни голода, ни жажды. Возможно, это тоже аномалия измерения.
– А время? Как ты поняла, что находишься здесь две недели?
Ларалайн пожала плечами.
– Ощущение.
Кален кивнул. Выбравшись из подвала, они направились к выходу. Друзья еще не вернулись.
– Иона! Тревис! – Кален позвал их во весь голос. Имена разнеслись, казалось, по всему королевству благодаря убийственной тишине.
– Кален! – услышал он ответ Ионы.
Спустя десять минут они обсуждали найденную папку. Ларалайн пересказала все, что рассказала ранее, а напоследок добавила:
– Сердце королевства равносильно сердцу последнего наследника, то есть принца или принцессы. Ни того, ни другого и даже правителей королевства воли здесь нет.
– Неутешительная истина. – Тревис закашлялся, упираясь в стену ветхого здания.
Кален сидел на земле, сложив ноги по-турецки. Иона стояла возле фонарного столба, сложив руки на груди и подозрительно поглядывая на Ларалайн.
– Нужно возвращаться.
– Да, но как? – спросил Тревис. – Здесь нет границ и края.
Кален не слушал их разговора. Он перелистывал страницу за страницей, пока внимание не привлек раздел с эмблемами змей. Одну из них Кален узнал сразу: змея, задушенная цепями.
«Знак безволия. Накладывается на представителя времени, если тот теряет силу. Может менять положение в зависимости от уровня опасности его жизни. На плече – первый уровень угрозы. На руке – второй уровень угрозы. На шее – третий и последний уровень угрозы».
Кален осмотрел свою руку. Она была чиста. Если бы на шее появился знак безволия, друзья первыми заметили бы это.
«Значит, у Альмента пока первый уровень. Интересно, сколько времени должно пройти, чтобы получить второй?»
Следующим знаком была змея, нанизанная на стрелу.
«Знак ограничения. Дается тем, кто оградил себя от человеческих чувств».
Третьим знаком была змея, скрученная в узел. Знак хаоса.
«Дается тем, чьи силы превышают их возможности. Метка предупреждает, что от переносимой неподвластной мощи ее носитель может умереть мучительной смертью».
На последней странице изображалась печать королевства воли – сплетенная цепь в форме треугольника. Одна пятая единого знака пяти королевств. Сейчас новая общая эмблема состояла всего из четырех частей.
Из основания с вшитыми страницами торчали обрывки бумаги. Страница с печатью была не последней.
Кален поднял взгляд на Ларалайн. Она сжала платье, отворачиваясь в сторону.
– Нужно было придумывать план заранее, – сказал Тревис.
– И оставить Ларалайн здесь? Мы бы все равно ничего не придумали, а отсюда ситуация кажется яснее, – парировала Иона.
– Вот именно, что кажется. Нам нужно выбираться отсюда!
Тревис был сам не свой.
– Мы что-нибудь придумаем.
– А если мы здесь навсегда?
– Но ведь тот человек нашел выход…
– Спустя десять лет!
Ларалайн стояла в стороне. Ее будто не было среди ребят. Казалось, она хотела слиться с этим миром, с бесконечным синим цветом, утонуть в нем и никогда не возвращаться к свету.
– Нужно найти трещину, через которую мы сюда попали. – Кален принял на себя бремя руководителя. Хотя бы на пару секунд, пока Иона приходила в себя после разговора. – Идем туда, к краю города, в то место, откуда пришли.
Он не стал дожидаться, когда друзья одобрят его решение, и молча направился в упомянутое место. Остальные двинулись за ним. Добравшись, Кален не придумал ничего умнее, чем водить рукой по воздуху, ударять по невидимой воздушной стене в надежде найти трещину. И пусть со стороны это выглядело глупо, это был единственный выход. Тревис, Иона и Ларалайн поступили так же.
Никто не знал, сколько времени прошло, пока Ларалайн вдруг не сказала:
– Мы уже полтора часа возимся с этим.
– Откуда ты знаешь? – Иона резко повернулась к ней.
– Я просто предположила.
Подозрения Калена стали укрепляться: Ларалайн узнала о чем-то, чего не стоит знать остальным. По крайней мере, пока. Что-то, чего она сама не могла понять и принять.
– Черт возьми! – Тревис опустился на колени. Капелька пота стекла по его лбу. Он схватился за голову и зашипел.
Атмосфера мертвого королевства угнетала и заставляла даже самых позитивных людей сломаться и покориться.
«Что, если именно из-за этого и появляются пятна?» – Иона ужаснулась этой мысли, чувствуя гнетущую тяжесть.
Она всеми силами старалась всколыхнуть в себе забавные воспоминания. Но ничего не приходило в голову. Радостные моменты словно испарились после пребывания в чертовом измерении. И осознание этого пробуждало в ней панику. Она уже не могла слышать тишину, видеть уснувших на улице людей, ощущать мокрую холодную тряпку у себя на лице и игнорировать синий цвет.
Синий, синий, синий! Какой ужасный цвет!
Тревис взглянул на Калена. Недолго думая, тот кивнул.
– Мы с Тревисом пройдемся по городу. Возможно, что-то найдем.
У Ионы не было настроения возражать. Любая зацепка имела смысл.
Кален придерживал друга за руку, боясь, что от бессилия тот может в любой момент упасть. Они прошли мимо четырех домов и спрятались за небольшой пекарней. Тревис вжался в ее стену и съехал вниз, жадно хватая ртом воздух.
– Я кое-что вспомнил. Не знаю, как так произошло, но… у меня была прошлая жизнь. Я точно не помню своего старого имени, но помню… лес, старый ангар, который на самом деле был базой и секретной лабораторией. Я помню, что погиб там. Взорвал себя и всю лабораторию. Но перед этим убил кого-то. Застрелил. Помню, что сказал ему: «Ненавижу тебя, прости». И мне почему-то кажется… – на глазах Тревиса выступили горячие слезы, – что это был мой отец.
