Ему «посчастливилось» сидеть между Санни и Ионой: первый его сторонился и явно не доверял ему, вторая после тщетных попыток завести дружбу остыла. Она реагировала на игнорирование крайне остро. Когда люди, с которыми Иона хотела подружиться, поворачивались к ней спиной, словно не замечая, она чувствовала себя брошенным в море ребенком. Вокруг ни души, только бескрайняя вода, готовая проглотить ее с первой же волной. Равнодушие отрывало от нее кусочки человечности.
Разглядывая танцовщицу, Кален заметил, что она не отличается от остальных девчонок. У нее обычная одежда, разве что на этикетках красуются логотипы элитных фирм.
Из школьной жизни он помнил, как его одноклассницы хвастались новой дорогой одеждой, туфлями, сумками, прическами.
«Если даже они ведут себя так, то могу себе представить, как выпендриваются дети из богатых и известных семей», – думал он тогда.
Он не жалел о своей грубости и не собирался извиняться, однако отметил, что не все богатеи, как оказалось, конченые эгоисты.
«Возможно, когда-нибудь мы подружимся».
Заметив на себе взгляд Калена, Иона обернулась. Он не успел обратить внимание на что-то другое и принять невозмутимый вид. Вместо ожидаемого «Чего уставился?» он услышал:
– Тебе удобно так сидеть?
Кален почти лежал на кресле, сложив руки на груди.
– Ну… да.
– А почему, как мы, не сядешь?
– Я не обязан делать то, что делают все.
Уголки рта Ионы дрогнули в снисходительной улыбке.
– Ты прав. Каждый волен делать то, что желает, если это не вредит другим.
Она отвернулась к окну. Чтобы отвлечься от тяжелых раздумий, Хоулмз обращал внимание на особенности салона машины, изредка задевая взглядом сидевших перед ним новичков. Ариана и водителя с задних сидений видно не было.
Тревис достал из небольшой кожаной сумки книгу и сосредоточился на чтении. Кален выглянул через спинку сиденья. В глаза бросилась туча маленьких букв.
– Что читаешь?.. Эй! – Кален ткнул его пальцем в затылок, и Тревис испуганно оглянулся. – Что читаешь?
– «451 градус по Фаренгейту», – с улыбкой ответил тот. – Вернее, я его уже перечитываю. Пятый раз.
– А времени не жалко?
– Совсем нет. Я люблю читать. – Юноша закрыл книгу и спрятал ее в сумку.
– А в чем смысл?
– Ты не любишь читать?
– Нет. Это бессмысленно. Не понимаю, как можно читать книги, особенно когда по ним есть фильмы.
На лице собеседника пробежала тень осуждения. Кален понял, что задел чувства Тревиса, и решил продолжить, не давая ему раскрыть рта.
– В чем смысл пялиться на эти буквы, читать их, пытаться представить, что тебе хочет донести автор? Все равно картинка будет неправильной, а в фильмах все показано так, как и должно быть. К тому же книги очень дорогие и на них уходит много времени. Что лучше: читать книгу шесть часов или посмотреть фильм за полтора часа?
– Фильм и книга – вещи абсолютно разные, – услышал он голос Санни.
– Да, – согласилась Иона. – В книгах раскрывается все подробней и эмоциональней, а в фильмах многие вещи передать нельзя. Например, тайный подтекст истории.
– И еще в фильмах зачастую меняют сюжет.
Тревису не пришлось отвечать, хотя он приготовил лекцию о пользе чтения. Кален ощутил себя ущемленным и проигравшим, но не собирался это показывать:
– Не знал, что богатеи читают книги.
– Не знала, что, для того чтобы читать книги, нужно быть бедным, – парировала Иона.
– Когда же вы находите время? Вы же такие популярные и занятые люди.
Иона насупилась, зная, что любое произнесенное слово обернут против нее.
– Еще больше не понимаю людей, которые пишут книги. Тратят на это годы, чтобы читатель прочитал ее за пару часов и поставил на полку. Писателям не жалко времени?
– Нет, если это того стоит. Книги – это искусство. – Голос Санни становился тверже, но Кален не мог воспринимать его серьезно из-за милой внешности и отпечатавшегося в его памяти первого впечатления: розововолосый высокий парень с красивыми бирюзовыми глазами, от которого пахнет клубничным пирогом и кофе.
– Там, откуда я родом, – начала Ларалайн, – писатели тратят десятки лет на написание книги вручную и только потом печатают на машинке, а это безумно долгий и затратный процесс.
– Это лишь подтверждает мои слова о том, что писательство и книги – идиотство, – с довольным видом заключил Кален, опустившись на свое место.
– Сколько людей, столько и мнений, – завершил разговор Тревис.
С минуту они ехали молча. Лимузин, несмотря на внешнюю роскошь и явную дороговизну, ехал со скоростью больной клячи. Дома закончились, перед машиной открылась площадь. Вблизи замок Ариана казался в десятки раз больше и величественнее.
У замка было четыре входа, по одному для каждого королевства, а сам замок отделяла не только пустующая площадь, но и высокие каменные стены, золотые четырехметровые ворота с таким же орнаментом, как и на плитке в главных городах королевств. Увидев рисунок вблизи, Кален заметил не только закругленные линии, но и четвертинку солнца, нарисованную будто дрожащей рукой.
Лимузин подъехал к воротам, и те неспешно открылись. Внутри двора располагался целый сад с фонтаном, чьи струи били из концов каменных лучей полусолнца.
На пороге замка их встретил дворецкий – девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. Она окинула гостей бесстрастным взглядом, продолжая стоять у дверей в ожидании, когда они преодолеют путь в двенадцать мраморных ступенек.
Кален заметил, как забавно Ларалайн приподнимает подол платья и с какой гордостью следует к входу, не глядя под ноги. Он хотел поставить ей подножку, но Тревис схватил его за руку и покачал головой.
– Не нужно это делать. А если она ударится головой о ступеньку и умрет? Думай о последствиях, а не только о своем удовольствии.
Ларалайн уже стояла возле дверей. Хоулмз поднялся последним.
– Здравствуйте, дорогие гости, – поприветствовала их дворецкий. Черная радужка ее глаз сливалась со зрачком. Девушка манерно спрятала одну руку за спиной, вторую положила на грудь и поклонилась. – Меня зовут Кейтелин, и я старшая прислуга в замке госпо…
– С ними можно без официоза, Кейт. – Ариан выпрямил ее, взяв за плечи, и похлопал по спине. – Идем, ребята, а ты, Кейт, будь проще. Я же, в конце концов, не как Прошлое или Будущее, поэтому дисциплины не требую. Ко всему нужно относиться легче и с юмором.
Он присоединился к своей команде, застывшей в центре парадного зала с задранными вверх головами. Потолок украшал все тот же орнамент. Золотые шторы, мраморный позолоченный пол, золотые вазы с цветами и деревьями, хрустальная люстра с золотыми подсвечниками. У Калена болели глаза от количества золота.
