Самое ужасное в нашем мире: ждать и догонять. Я ждала семь лет, а догонять Артёма – напрасный труд.
Глава 13
Тишину, продолжительное время висевшую в комнате, нарушил Фобосов:
– У тебя сохранились фотографии?
Я кивнула и потянулась за сумкой. Достала из неё ноутбук, положила его на стол.
– Они здесь. Весь компромат здесь. Забирай.
Семён Павлович подкатил свою коляску ближе к столу и попросил:
– Антон, сделай нам всем кофейку, пожалуйста.
Кудряшка пошлёпал в кухню, а я поджала губы под пристальным взором Гнилого. Фобосов успел загрузить компьютер и поинтересовался паролем для входа. Я назвала.
– Там три папки, – произнесла я, подавшись всем телом вперёд. – Одна из них заполнена нашими с Людмилой фотографиями. Мне они дороги.
Фобосов закивал мне в ответ, продолжая просматривать документы. На пороге появился Кудряшка. В руках он держал кофейник и поднос с чашками. Его лицо казалось бледным в свете торшера, стоящего возле стены. На шее был приклеен пластырь.
Не знаю, что побудило меня к действию, но я поднялась со стула, подошла к расставляющему чашки парню, и погладила его по спине. Жесткий, осуждающий взгляд Антона оттолкнул меня. Я словно на колючую проволоку нарвалась.
Антон меня презирал: неистово, всем сердцем, горячо.
Пускай.
– Спасибо, – разорвал напряженное молчание голос Семёна Павловича. – Сам присаживайся. У нас разговор длинный будет. Михаил Сергеевич тоже поучаствует?
Фобосов отреагировал кивком:
– Поучаствует. Маш, а что было на флешке, которую ты взяла у покойной Логуновой? И где она сейчас?
– Банковские счета и другие документы, относящиеся к ним. Доверенности разные… В общем всё, чтобы владеть деньгами. Банки, насколько я поняла, находятся в офшорах.
Кудряшка пододвинул стул, сел рядом со мной. Помешав в чашке сахар, он откинулся на спинку и положил свою ладонь на моё колено. Сердце пропустило удар, а затем бешено забилось в груди. Наши с Антоном взоры пересеклись, и я прочитала в его глазах сочувствие и злость.
Как же быстро он умел переворачиваться и становиться из врага другом и наоборот! Просто с фантастической скоростью.
– Она сейчас у тебя? Флешка, – полицейский спрашивал меня, словно вёл допрос. Пришлось ему посоветовать:
– Миша, сбавь обороты. Иначе отправлюсь в больницу, и всё, что я сказала примет нелегитимную форму. Флеш-карту я отдам хозяину и не просто так.
– На чьи фамилии были зарегистрированы счета? – продолжал гнуть свою линию Фобосов.
– Я имею право не свидетельствовать против себя, Михаил Сергеевич. Ничего не услышишь.
Было заметно, что полицейскому не нравились мои слова, потому он шумно выдохнул, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди:
– Маш, ты ведь понимаешь, что наличие такой информации может быть мотивом для покушения на тебя.
Я покачала головой:
– Нет. Не может быть. Никто не знает, что флешку прибрала я. Мало того, в прессе после убийства Мосейчука много болтали разного, даже фильм-расследование вышел по делу. Я смотрела – мне понравилось. В нём предполагалось, что Мосейчук, завязанный с криминальным миром, подстроил покушение на людей, которые имели отношение к общаку. Что произошёл раскол в одной из серьёзных группировок на почве того, что одна часть находилась в сговоре и утащила общие деньги, кинув тем самым другую верхушку. Фильм чудесный, а главное – он объяснял, почему на флешке у, как ты выразился, Логуновой оказались такие данные.
– Хорошо, – профессионализм не позволял Фобосову окрашивать мои поступки в чёрно-белые тона, он просто получал информацию, проводя беседу. – Мне не понятно одно: почему ты решила, что Лоскутов тебе поверит и отстанет?
– Я не сомневалась: мне не только поверят, но и отпустят. Я же говорила, что работала курьером? Много и долго просиживала в бухгалтерии, а ещё помогала ставить печати, считать листы в документах – много чего. Но даже не это меня спасло…
Глотнув кофе, я ещё раз взвесила, следовало ли говорить всю правду.
– Из каждой группировки, если верить журналистам и информации в прессе, устранялись люди. Это вносило чехарду в мирный криминальный уклад города. Я долго выискивал информацию о людях, которых устранял Артём. Своими соображениями я поделилась с Лоскутовым. Получалось, что никто ни с кем не воевал, а всю муть со дна подняли Мосейчуки.
Семён Павлович улыбнулся, а Фобосов поджал губы:
– Интересная мысль, согласен.
– У меня есть ещё одна. Не против, я выскажу её?
Михаил рассмеялся, махнул рукой:
– Валяй.
– Мистер Икс – спектакль. Кому-то важно поднять со дна осевший ил прошлого. Моему другу Вовке Жданову сделали заказ журналисты на поиск информации – он выполнил его. Мистер Икс упоминал некоего Матвея Григорьевича Тихорецкого. Говорил, что он взывает к правосудию. Со слов Вовки, Тихорецкий входил в группировку Гнилого. Вовка даже сравнил устройство этой сети с пирамидой. Икс также сказал, что Матя Тихий убит, как и Индюков с подачи сговорившихся Иванушкина и Бородинского. Но получается, что этот самый Бродя, как его называют в криминальных кругах, теперь, спустя столько лет устранил Иванушкина. А почему сейчас, а не семь лет назад?
Я облизнула губы. Во рту было сухо, но я продолжила говорить:
– Это первый вопрос. Есть и другой. Кем стал Бородинский, раз на него и Иванушкина сводят все стрелки? Вы скажете, Семён Павлович?
Гнилой молчал. Теребил подбородок пальцами и смотрел перед собой. Я повторила вопрос, и мужчина поднял на меня глаза:
– Интересная версия.
– Не версия – модель преступления. Она похожа на ту, что разыгрывал Мосейчук несколько лет назад. Есть киллер, персоны, которых нужно устранить, возможно, есть какие-то деньги. В первом случае так и было. Только взрывов в первый раз наличествовало меньше. Но для чего в эту схему включили некоего правдоруба и народного мстителя Мистера Икс? Почему он в своих видеороликах говорил о властных структурах, которые собирался разоблачить?
– Интересно, – ожил Фобосов. – Ты хочешь сказать, что Икс нужен для того, чтобы указать направление, в котором требуется двигаться? Но тогда и Артём твой может оказаться выдумкой. Если представление, то по полной!
Не знала, что сказать. Такая мысль в голову мне не приходила. Я верила в существование врага, ждала развития событий, а после слов Михаила Сергеевича, всё происходящее стало казаться инсценировкой. Мосейчуки не сами решились на провокацию в те времена – им точно помогали. Теперь, всем этим собирались воспользоваться.
У меня закружилась голова. Я оттянула ворот свитера, а Антон побежал в кухню, принёс воды. Я приняла стакан, отпила немного. Мужчины смотрели на меня и молчали.
