Антон продолжал стоять рядом со мной, будто изваяние. Меня смущало и напрягало его молчание, обдумывание моих слов.
Спрашивается: что тут смаковать, над чем размышлять? Я сказала правду. Почти. Хорошо: полуправда – не враньё, и его можно принять, как есть. К тому же, я слегка тронутая на всю голову и забывать о моём психозе я бы Антону не советовала. На месте парня, приняла бы мои слова на веру, делая скидку на то, что в больнице меня обкололи успокоительными и другими лекарствами. Потому необъективность действий вполне обоснована.
– Ты сказала: «Она», – наконец, произнёс парень. – Кто это?
– Призрак. Она приходит и приводит с собой других умерших не своей смертью людей. Потом на Фобосова сваливается работа. Я обычно ему звоню и рассказываю о трупах – он стонет, но выезжает на место.
– Давай сначала. Хорошо?
Я закатила глаза, но кивнула.
– Перед взрывом тебе кто-то прислал открытку с посланием, но потом послание исчезло. Правильно?
Кивнула.
– После извещения погибла твоя подруга. Произошло это во время взрыва загородного дома.
– Её убили. Вернее: задушили. И только потом взорвали дом Семёнова, – поправила я.
– С чего ты решила, что твоя подруга погибла не от взрыва и пожара? Ты знаешь результаты экспертизы?
– Она приходила ко мне, когда я в лесу целовалась с Ильёй. Я побежала к дому, поняв, что ко мне пришёл призрак Комаровой. Люды. Дальше: взрыв, пожар, куча жертв.
– Призрак Люды Комаровой?
Кивнула.
По глазам Антона читалось недоумение, но он продолжал меня спрашивать:
– Сколько постоянных приведений тебя посещает?
Антон держал серьёзную мину на лице, но я понимала, что он уже готов был вколоть мне успокоительное. Тогда накроется побег, впрочем, как и встреча с Фобосовым.
– Отвечай, Маша, – попросил Кудряшка.
– Обычно, одна. Я называю её Рыжая или Она. Теперь ко мне зачастила ещё и Пра. Не знаю, обратил ли ты внимание, но на даче висит портрет девушки в шляпе. Это моя прабабушка, Мария Аркадиевна. Вот она и приходит.
Антон вглядывался в меня, словно ждал, когда я скажу: «Обманули дурака на четыре кулака». Насмотревшись, он, наконец, произнёс:
– Где телефон подрывника?
– В почтовом ящике.
– Прочитай мне сообщение от твоего информатора.
Зачем! Зачем я согласилась на всё это?!
Достала, включила телефон и прочитала:
– Телефон мужика в твоём почтовом ящике. Иди с ним в полицию. Мужик – подрывник из того теракта. Сменил фамилию. Помог ему Иванушкин. Меня не ищи. Скроюсь на время. Сама тоже испарись. Эта война идёт на выбывание.
– Следующую.
– Ты удивишься насколько маленькая у нас планета. Улица Щербаковская, дом тридцать два, корпус четыре.
Антон кивнул и направился к двери. Открыв её, бросил через плечо:
– Собирайся. Много не бери с собой.
Тьфу! А-то я не знаю! Командир мне тоже нашёлся!
Покидала вещи в рюкзак, залезла на стул. Просунула руку между шкафом и стеной. Пошарила немного, пока не наткнулась на плоскую флешку, скотчем прикреплённую к заднику мебели. Отклеила, засунула себе в карман прямо с липкой лентой.
В этот момент в комнаты вошёл Антон. Он был уже в куртке, а в руках держал пакет, из которого торчала коробка пиццы и термос.
– Пошли, – бросил парень и скрылся.
Выходя в коридор, я застала его за шнуровкой кроссовок. Набросив куртку на плечи, всунула стопы в удобные, высокие ботинки.
– Ты не взял лекарства, – напомнила я. – Илья сказал, что мне полагаются уколы и таблетки.
Антон с минуту смотрел мне в глаза изучающим взором, а потом приблизился и тихо произнёс:
– Ты проверяешь меня? Зря. Конечно, мне странно слушать о приведениях. Но у меня нет сомнений, что с головой у тебя всё в полном порядке. Опустим непонимание твоего мужа в отношении твоих же мозгов, но на его месте я бы тебя боялся. Мне повезло, что я по другую сторону баррикад.
Парень наклонился, и его губы коснулись моих, запечатлевая лёгкий, нежный поцелуй. Я немного отстранилась, чтобы видеть выражение его лица. Оно было чересчур спокойным, безмятежным для такой весомой фразы.
Антон улыбнулся и сказал:
– Я купил поцелуи, помнишь?
Вот что с ним делать, а? Ощущение такое, что он издевался надо мной! Но с другой стороны подтверждал условия договора. А ещё эта фраза: «Мне повезло, что я по другую сторону баррикад». Странная реплика, очень странная…
– У тебя осталось семьдесят три поцелуя. Не будь расточителен.
Я обогнула Кудряшку, и направилась к входной двери. Отперев её, напомнила парню:
– Не стой столбом – на встречу опоздаем.
Шагнув через порог, невольно сжалась. Сердце пустилось вскачь, будто бы я резко взяла старт и побежала. Предчувствие беды, замазанное сизой пеленой вечера, и разряженной светом светильника лестничной клетки, набросилось на меня, словно преступник на жертву.
– Что? – горячее дыхание Антона коснулось моего уха.
– Всё нормально, – помотала головой я. – Давай спустимся пешком.
Кудряшка пожал плечами и вышел из квартиры первым.
Марш за маршем сердце прибавляло ход и, когда мы остановились возле почтовых ящиков, колотилось так сильно, что пришлось несколько раз глубоко вдохнуть.
– Остановись, – раздался голос Пра, когда я вставила ключ в замочную скважину ящика.
– Пра, что происходит? – отшатнулась я.
Антон нахмурился. Руку готова дать на отсечение, но он точно подумал о лекарствах, которые так милостиво не стал мне колоть.
– Прижмитесь к стене, – сказала, плывущая по лестнице Рыжая.
Я вжалась в узкие ящики и потянула за рукав Антона. Сначала он не среагировал, но потом встал рядом.
– Прижмись к стене, – рявкнула я.
Антон повторил мой маневр. В тот же миг на улице раздался хлопок. Стёкла не сдержали взрывную волну – разбились и осыпались. Вал направленного горячего воздуха, сквозь рамы ворвался на лестничную площадку, рассеивая родных мне призраков.
– А-а-а-а, – заголосила я, закрываясь рукой. – Не-е-ет!
Антон прикрыл меня своим телом, и мы оба упали на пол. Завизжала сигнализация автомобилей, послышались крики людей. Из квартир повыскакивали соседи. Это было последнее, что я слышала – слух выключился. Я могла лишь наблюдать за происходящим.
Первым очнулся Антон. Он тормошил меня, тряс за плечи. Его губы шевелились – полагаю что-то говорил мне. В его глазах бушевала ярость и страх. На коже парня красными пятнами играл отсвет зарева пожара.
