– Явление очередного призрака? – насторожился Фобосов.
– Призрак мужика, который знал кого-то из братков Тихорецкого и хотел его предупредить о важном. Не успел даже договорить – скончался.
– Слушай, Суздальцева, я из-за тебя стал часто в церковь ходить, свечки за упокой души своих родственников ставить, а ты мне тут про новые ужасы рассказываешь. Ладно. Узнаю. Потом звякну, а сейчас давай ко мне на допрос. О каком клубе идёт речь и когда это произошло?
Я ответила.
***
Спустя четыре часа, я сидела на собственной кухне в городской квартире и давилась суши. Допрос меня в конец вымотал и Фобосов сжалился – отпустил. Сил терять время, чтобы добраться домой, пока весь город окунётся в пробки, у меня не было, потому предложила Антону завернуть на квартиру моих родителей. Парень спросил адрес и молчаливо довёз меня до подъезда. Пришлось предложить ему подняться со мной, раз уж он на работе, и его работа – я.
Зазвонил телефон. Я нехотя положила палочки, взяла мобильник. На экране красовалась фотография Ильи. Злясь на Лоскутова, приняла вызов.
– Привет! Как ты там? Как себя чувствуешь?
Я с большим трудом себя пересилила, чтобы не нахамить, и вполне нейтрально ответила:
– Нормально. Я на родительской хате. Сиделка со мной. Были у Фобосова. Дала показания.
Антон слегка поджал губы, но тут же повесил на лицо маску собранности.
– Хорошо. Он получил все инструкции от меня, и сегодня ещё поговорит с врачом. Тебе нужно принимать таблетки, подставлять свои сладкие ягодицы под иглу шприца, и вообще: быть паинькой. Я звоню, чтобы предупредить. Улетаю на две недели в командировку, в Штаты. Тебе сегодня принесут бланк регистрации брака. Поздравляю тебя, мы женаты. Пришлось поднапрячься, но я не могу тебя просто так отпустить. Люблю. Привезу тебе что-нибудь красивое. Пока. У меня самолёт.
– Пока, – ответила я потухшему экрану и положила мобильник на стол, снова взялась за еду.
Антон поднялся, залил кипятка в заварной чайник. От его простых хлопот снова повеяло теплом и уютом, как сегодня утром во время завтрака.
– Мне покрепче, – разрывая умиротворяющую иллюзию, произнесла я. – Сладкий.
Антон кивнул, полез за чашками. Снова зазвонил телефон, но на этот раз поговорить со мной жаждал Вовка Жданов.
– Привет, красота! – нарочито весело поприветствовал он. – А у меня любопытные новости.
– Привет. Сейчас. Минуту.
Я поднялась со стула, быстро пересекла кухню и вышла в коридор. Этого мне показалось недостаточно, и я отправилась в свою комнату, закрыла плотно дверь.
– Ну. Я слушаю.
– Я начинаю верить, что после смерти что-то есть. Тебе призраки нашептали про Мамонта? А вернее, про Мамонтова Владислава Сергеевича, пятьдесят восьмого года рождения. Уроженца Ставропольского края. Именно его прихлопнули в начале марта, семь лет назад.
– Один выстрел в грудь?
– Точно. Стреляли из пистолета Макарова. Девять миллиметров.
Мир стремительно закружился перед глазами. Чтобы не упасть, я ухватилась за стену, закрыла глаза.
– Что молчишь? – продолжал Жданов. – Знаешь, где оно спрятано?
– Нет.
Память, словно очковая кобра, зашипела и вытащила своё жало, на кончике которого был яд правды. Она заключалась в том, что ПМ никогда и никто не найдет, ведь место, где он похоронен знала только я.
– Слушай, Суздальцева, у меня для тебя есть ещё один сюрприз, – голос в телефоне стал наигранно весёлым, словно с Вовкой был ещё кто-то рядом. – Помнишь Ленку Козину? Мы к тебе сейчас приедем. Ты где?
– На родительской квартире. Ехать не нужно – пройти два шага.
– Это касается того, о чём мы сейчас говорили. Понимаешь?
– Не очень, но раз так, то веди Козину ко мне, – я с трудом распахнула глаза, но мир меня не порадовал – продолжал кружиться. – Не понимаю, но разберёмся.
– Ты не пожалеешь. Через час будем.
Общение закончилось. Я, держась за стену, перебралась на кровать. Антон постучал в дверь и почти сразу открыл её:
– Чай готов. Тебе плохо?
– Голова что-то… Сейчас.
Антон скрылся в коридоре, но вскоре появился с кружкой. Из неё тонкими лепестками поднимался пар.
– Сладкий, как ты и просила.
Антон присел на корточки рядом с кроватью, и дождался, пока я устроюсь и возьму у него кружку из рук. Отхлебнув горячего напитка, я улыбнулась:
– Ко мне сейчас гости придут. Могу попросить тебя, что-нибудь купить в магазине?
– Я заказал пиццу. Приготовлю пасту. Будет итальянский вечер.
– Ты просто клад! – хмыкнула я. – Что попросишь взамен?
– Сто поцелуев принцессы, – вторил мне Антон.
– Высокая цена, не находишь?
– Высокая, но я оправдаю её.
– Хорошо. А чем подкрепишь остальные девяносто девять поцелуев?
– Я скупаю их оптом и гарантирую тебе жизнь.
Наши взгляды скрестились. В глазах Антона не было ни тени улыбки. Он понимал, что я не стану юлить, готова сотрудничать, чьи бы интересы Кудряшка не представлял. Нам с его хозяином или заказчиком по пути.
Я улыбнулась. Проигнорировала изумлённо изогнувшуюся бровь Антона в ответ на мою улыбку, и его внимательный взор. Парень поджал губы, продолжая смотреть мне в глаза.
Изучал. Пытался угадать мои мысли.
Мы оба понимали, что доверия между нами не будет. Антон – охрана для меня и конвой одновременно. Возможно, он же мой палач.
А ещё было очень обидно, что братья Лоскутовы искренне считали меня несмышленой, или полной идиоткой. Подозреваю, что им нравилась версия моего обширного психоза, который вдруг усугубился под действием внешних обстоятельств. И тем тяжелее, теперь признать, что Антон раскусил меня – таблеток и уколов не будет.
А что тогда?
Ожидание нового движения или появление неопровержимых фактов – вот что дальше. Только у меня нет сил и желания затягивать процесс. Придётся договариваться.
– Играю на повышение ставок, – хмыкнула я. – Блефовать разрешается.
– Принимаю. Отвечаю.
Антон забрал у меня кружку из рук, поставил её на журнальный столик, сел ко мне на кровать.
– Поздравляю со свадьбой, – промолвил он.
– Спасибо.
Я подалась вперёд, и наши губы встретились в горячем, жарком поцелуе. Его ладони прошлись по моей спине, добрались до пояса джинсов. Я отстранилась лишь затем, чтобы снять с себя джемпер. Антон помог стащить его, отбросил к стене. Притянул меня к себе, заставил сесть к нему на колени.
