Стоп! У меня же теперь есть сиделка! Или мне привиделась Кудряшка с пухлыми щёчками и гладкой кожей? Как же того молодца звали?
Александр?
Длинно.
Алексей? Андрей? Аркадий?
Нет, только не Аркадий, я бы запомнила – имя в моём роду по маминой линии очень любимое. Кого только так не называли.
Да-ну его! Чего себе голову морочить? Может, привиделось мне всё.
А что, вполне себе объяснимая история, логичная. Я вчера поднялась в зимний сад, прикончила бутылку, опьянела, ибо квасила на голодный желудок, попыталась встать, упала и тюкнулась головушкой прямо о керамогранитный пол.
Если признать себя больной, тогда становится жутко, ведь шприц с лекарством мне всадил никто иной, а Илюшенька. Выходит, усмиряющее средство у него было уже наготове, а это плохие новости для меня.
История с психозом вошла в опасную стадию. Ещё тяжелее попробовать доказать всем, что я вполне здорова. Тогда посыплются обвинения, допросы, а я так и не успею сама во всём разобраться и выйти на Артёма.
Я дёрнула ручку двери и вошла в ванную комнату. Быстро разделась, забралась в высокий поддон и открыла краны. Счастье есть, дамы и господа, и оно в малом: в воде, в еде, во сне. Горячие струи согревали моё тело, нагоняя негу и проясняя разум.
А насколько критично выйти на Артёма первой, а не подтолкнуть к этому правоохранительные органы? У меня была защита в виде обоих братьев Лоскутовых, взбудораженные полицейские, Мистер Икс, готовый вывести всех на чистую воду. Зачем мне самой участвовать в балагане? Куда проще расположиться в партере и наблюдать за игрой.
Я всенепременно желала участвовать сама – это проблема. Ведь если задаться вопросом для чего мне дрязги, то ответа не последует. Я словно мотылёк неразумный, летела на свет, отдаваясь инстинктам, а не здравым размышлениям.
Искала смерти?
Сложно всё. Нестерпимо глупо и сложно. Собиралась делать то, что не должна. Быть там, где мне не место.
После побега Артёма, я поставила свою жизнь на паузу. Находилась в ожидании. Смотрела на мир через стекло незавершенности. Заперла себя в одиночную камеру, и ждала, когда её посетят Люси или Илья. Я жила их страстями, переживаниями, эмоциями, словно читала письма с воли. Теперь у меня появился шанс всё исправить, быть самой собой, перейти на следующий виток спирали, получить свободу или смерть. Хотя в моём понимании эти слова синонимы.
Позже, причёсывая мокрые волосы перед зеркалом, я невольно вернулась к сну-воспоминанию. Видение у меня уже второй раз. Оно стало продолжением первого. Это наводило на размышления. Я понимала, что от меня что-то требовалось. Вопрос: что?
После встречи с Артёмом в тире, последовали две прекрасные, романтичные недели свиданий.
На улице лютовал мороз. Зима мстила напоследок людям, за то, что они прогоняли её – слала метели. А я, поддавшись очарованию Артёма ничего не замечала. Для меня и холод нипочём, и пороша – ерунда.
М-да. Молодо-зелено.
Надо выпить кофе. Мозг отказывался думать без горячего допинга.
Я спустилась по лестнице на первый этаж. На ногах были одеты шерстяные носки, хотя на себя я накинула коротенький, шёлковый халат. Терпеть не могла, когда в пустом доме раздавался звук шагов, а что ещё ужаснее – шарканье. Потому Илья ходил босяком, а я надевала тапки, но редко – чаще прохаживалась в носках.
Дверь в кухню была плотно закрыта и у меня закралась надежда, что четырежды жених дома, и я смогу разделить с ним завтрак. Или обед? Эх, так и не посмотрела на часы, а шторы раздвигать не стала.
Надавила на ручку и та ушла вниз, распахивая глухое, белое пластиковое полотно.
– Значит, ты мне не приснился, Кудряшка, – проходя к столу, бросила я, колдовавшему у плиты парню.
– Привет! Завтрак подавать? – откликнулся «сиделка», помешивая поджарку из лука и моркови на сковородке.
На нём были надеты светлые, потёртые джинсы, синяя футболка и фартук. Волосы убраны проволочным ободком, чтобы не мешались при готовке. Он выглядел совсем юным, свежим, очень домашним.
Илья иногда приносил мне завтрак в постель и тоже повязывал этот фартук. Только смотрелся он на обнажённом любовнике не так уютно, как на «сиделке».
– Что на завтрак?
– На выбор: каша, бутерброды?
Кофе тонкой струйкой лилось в чашку, стоящую подставке кофе-машины, и распространяло дивный, пьянящий аромат. Рот наполнился слюной. Я поднялась, чтобы достать из холодильника сгущённое молоко, но парень опередил меня. Он вынул банку, раскрыл её и поставил на стол.
– Давай бутерброды с колбасой, – улыбнулась я. – И… Напомни мне своё имя.
– Антон Цой.
– А по батюшке?
– Антон Дмитриевич Цой.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать пять. Это так важно? У меня есть специальное медицинское образование. По профессии не работаю.
Его взгляд скользнул по моей фигуре в тоненьком, коротеньком халатике. Как же мне понравился его взор: такой мужской, настоящий!
Самец! А раз так, то мы быстро подружимся – я так хочу.
Словно опомнившись Кудряшка поставил на стол тарелку с бутербродами, вазочку с моим любимым печеньем и чашку кофе.
– Выглядишь младше, – бросила я, вонзая зубы в кусок колбасы. – А меня можешь назвать Маргаритой или Машей. Машей меня называют родственники и друзья.
Я кинула наживку, обронив слово: «друзья» – Антон её поймал и готов заглотнуть глубже. Чётко видела в его глазах отблеск удовольствия и уверенности. Не простой парень в сиделках у меня – очень не простой. Ой, как мне это на руку! Просто всеми фибрами души чувствовала, что следует сблизиться с ним.
А его быстрые поправки в отношении возраста? Так озаботился: важно ли мне, сколько ему лет. Хотел показаться ровней и профессионалом.
Вот честное-причестное слово, мне по барабану сколько ему лет. У меня иной интерес к пареньку.
Антон кивнул и занялся супом. Ловко нарезал кубиками картофель, добавил поджарку, зелень, рис, а я, наблюдая за ним, удивлялась сноровке парня. Чувствовала, как домашний быт, простота заполняли меня.
Расслабилась.
Показалось, что Судьба сделала монтаж и отрезала несколько важных кусков, склеив ленту под названием: «Жизнь Маши Суздальцевой, или Марго снова в деле», заново. Из отрывков исчез Артём, Илья, его брат, Рыжая, Пра, умершая Комарова, Иванушкин. Осталось вот это: домашняя картинка.
– Звонил Фобосов Михаил Сергеевич, – развернувшись ко мне лицом, сказал Кудряшка. – Он спросил, как вы себя чувствуете и сможете ли приехать на допрос. Я убедил его, что вы перезвоните ему. Ещё был звонок от вашего доктора. Я поговорил с ним, и он ждёт вас у себя, как только вы сможете.
