Я помедлила, не зная, как преподнести однокурснику информацию. Он уже поставил турку на блин электроплиты, развернулся ко мне лицом, поправил очки и изрёк:
– Это как-то связано со смертью Люды и тем Артёмом, которого ты проклинала на пожаре?
Я замолчала, осознав, что поторопилась со списком просьб. Нет, я не струсила, просто вдруг поняла, что не имела права рисковать ещё одной жизнью. Это моя война и вольные рекруты на ней – пушечное мясо. Мне нужно остаться одной, прослушать заявления Икса и вспомнить детали минувших событий. Никто, кроме меня не знал Артёма хорошо – мне и карты в руки.
Но без тасовки карт игры не будет, и первый кон уже сыгран, а я всё еще в роли наблюдателя. Надо поймать момент и определиться с тем, какой расклад у меня на руках, а не вовлекать новых игроков. Мой проигрыш – их смерть.
– Нет. Хочу попроситься на ночлег.
– Валяй. Проси.
– Можно мне у тебя переночевать?
– Конечно. Можешь здесь вообще жить сколько нужно.
– Спасибо. Покажешь ту запись, ну… где… пожар.
– Да.
Жданов вытащил из шкафа чашки. Широкую, с большой ручкой, поставил возле меня, а другую, с надписью: «Крутяк» – напротив. На столешнице появилась сахарница, сливки и конфетница с шоколадными батончиками в ярких обёртках.
Мы с однокурсником сохраняли молчание и тишина начала на меня давить.
Вообще-то странно для меня. Обычно предпочитала не лезть к другим с расспросами, кроме Комаровой, пожалуй, а тут вдруг приступ словесного зуда случился. Пришлось закусить губу, чтобы не нарушать ритуальность момента.
Когда кофе и сливки были разлиты, и каждый из нас сделал не меньше чем по одному глотку, Вовка решился нарушить молчание, а я была только рада этому:
– Я не знаю с чего начать, но…
– Но?
– Жуть. Никогда не умел подбирать слова и крутить ими, чтобы выглядеть достаточно воспитанным.
– Тебе и не надо. Вываливай свои вопросы.
Жданов почесал нос, взял конфету в руки, но разворачивать не стал. Он смотрел на меня из-под своих очков. Я вдруг осознала, что Вовка желал участвовать в расследовании и готовился сообщить мне об этом. Раскрыла рот, чтобы его попросить не вмешиваться – однокурсник опередил меня:
– Я понимаю, что каким-то боком ты замешана в этой истории с пожаром. Если учесть, кем приходится твой бизнесмен одному парню из крутой братвы, то движение внутри «элитарных» масс дело времени, а дальше – война между группировками. Тот говнюк – Мистер Икс – часть будущей турбулентности.
– Тебе-то что с этого?
– Людмила пострадала, и тебя убьют. Лес рубят – щепки летят. Ты и она – щепки.
Я невольно хмыкнула и шумно глотнула кофе, а Вовка продолжил:
– Журналисты и другие деятели сейчас землю роют, чтобы узнать больше о тех ребятах, про которых этот чел исполняет арии. Ты же понимаешь, слухами земля полнится. Так вот шишки из МВД получили по шапке и сейчас пытаются выудить всё возможное из истории Мистера Икса. Я тоже получил заказ от одной серьёзной редакции, и кое-что удалось нарыть. История вырисовывается интересная, но пока ещё не видно её конца. Никто не понимает, с каким умыслом этот парень и стоящие за ним, а они точно есть, воду мутят. Что за рыбку такую пытаются поймать. Я не шутил, когда предложил тебе пожить у меня. Опасно сейчас в городе.
Внутри будто что-то шелохнулось, и невыносимая боль пронзила грудную клетку. Я охнула и схватилась за рёбра.
– Что? – подскочил Вовка и бросился ко мне.
– Невралгия, – прошипела я. – Обезболивающее. Сумку принеси, пожа-а-лу-м-м-м.
Скорчившись, я давила на свои рёбра, стараясь хватать воздух маленькими порциями. Хотелось вздохнуть глубже, чтобы распрямиться, встать и перейти на диван, стоящий неподалёку. Но всё на что доставало возможности: просто удерживать одну и ту же позу.
Заглотнув таблетку, я уронила голову на руку, лежащую на столе, и просипела:
– Старые раны. Беготня под ливнем в сентябре в молодые годы от одного говнюка. Ты продолжай, что говорил – я послушаю.
Кто изрек, что русский язык напевный? Этому человеку нужно памятник поставить. Он всех предупредил: легко простуженные люди жить не будут. Пока объяснишь, что беспокоит – сдохнешь от болевого шока. Каждая гласная, в сказанной мной фразе, перекатившись через гортань, отдалась жуткой резью в груди, срекошетила по внутренней требухе и впилась в позвоночник. Ко всему прочему, от напряжения пришлось сильно зажмуриться. Теперь ныли ещё лоб и глаза.
– Может тебе прилечь? – волновался парень.
Захотелось закричать на него, обозвать идиотом, но сдержалась – только себе хуже сделаю. Впрочем, может расслабиться и совершить попытку крикнуть что есть мочи? Дальше за тщетные старания будет присвоен законный приз – обморок. Полежу в отключке, отдохну, лекарства подействуют, а потом встану и кофе свой допью под разговоры.
Нет. Только тема вырисовываться начала. Нужно держаться, к тому же и до дивана не доползу в таком-то состоянии.
Покачала головой и, давясь немощью, процедила, сквозь зубы:
– В чём опасность?
Фраза мне понравилась: короткая и гласных вдвое меньше чем согласных, и понятно, что желала узнать.
– Хорошо. Так. О чём я говорил?
Вовка немного помедлил. По его голосу было слышно, что он растерялся, но к его чести быстро собрался и продолжил:
– Я предложил тебе пожить у меня, и предупредил об опасности. Не шутил, так и есть. Когда мне дали задание и сказали об оплате, то очень удивился. Столько бабла предложили! Хорошо, что в кресле сидел, точно упал бы. Согласился и мне переслали оригинал видео. Работа оказалась интересной.
– Покажешь? – выдохнула я, сильнее прижимая ладонь, чтобы сдерживать резь.
– Конечно. Так вот, в ролике этот Икс говорит о старом деле, ссылаясь на имя некоего Матвея Тихорецкого. Его, так называемая, «предъява» звучит в адрес господина по фамилии Бородинский. Найти того и другого не составило труда. Матвей Тихорецкий был когда-то правой рукой вора в законе по кличке Гнилой. В шестёрках у этого Гнилого бегал Бородинский. На этом вроде бы и всё, но случилось в том кружке, заядлых братанов, неприятное событие: был найден убитым чувак по кличке Индюк, а по-светски – Индюков Максим Георгиевич. Бородинский или иначе Бродя, принял дела после Индюка. Индюк был частью системы по типу пирамиды. Он со своей бригадой делал дела, а потом часть куша передавал наверх, через Тихорецкого. Тот собирал дань, потом её делили, а часть попадала Гнилому. В общем – «МММ».
– Как звали этого вора в законе? Есть только кличка? – продолжая держаться за бок, но уже садясь более уверенно, спросила я.
– Давай помогу тебе перебраться на диван.
– Нет. Я пока тут, скромненько, но зато удобненько.
