– Почему через час, Варяг? – Брилёв невольно скривился от досады. У них передозировка, раненый, убитый, Порфирьев сообщает о контакте с противником, и все это именно сейчас! – Где вы находитесь? Почему так долго? Прием!
– В двух километрах от Центра, – рычание Порфирьева то тонуло в густом треске помех, то выныривало из них, становясь громче. – На аэросанях лопнула лыжа, наскочили на валун под снегом, завариваем. Тут минус сорок шесть, буран со стороны эпицентра и сильная радиация. Люди падают. Быстрее не получится.
– Принято, Варяг! – Брилёв остановился. – Делайте, что нужно, мы вас ждем! – Он касанием пальца вырубил микрофон своей гарнитуры и резко развернулся к помощнику: – Никто не должен знать, что они вернулись, ты понял?! Бросай все и займись этим! Абрека и остальных – в мой кабинет! – Полковник обернулся к телохранителям: – Возвращаемся!
Через десять минут штаб Центра был в сборе, Брилёв лично активировал установленный в кабинете постановщик помех и ввел всех в курс дела.
– Контакт с противником? – Капитан Миронов заметно напрягся. – Где? Кто такие?
– Порфирьев не сказал. – Брилёв покосился на изображения скрытых камер медотсека. Судя по поведению террористок, Карен успел предотвратить утечку информации, и известия о появлении экспедиции до них не дошли. – Я не стал выяснять подробности в открытом эфире.
– Если Варяг ничего не сказал, – заявил Абрек, – значит, прямой угрозы нет. С этим можно разобраться потом. Что делать сейчас? Если эти, – он злобно кивнул на видеопанель, – узнают, что экспедиция вернулась, сразу поймут, что биорегенераторами мы можем рискнуть. И ломанутся хватать Снегирёву.
– Никто ничего не узнает, об этом я уже позаботился, – успокоил его Брилёв. – Все, кто в курсе, получили приказ молчать, иначе отправлю жить на поверхность всем скопом, не разбираясь, кто именно слил информацию.
– Может, проведем штурм? – Миронов неуверенно посмотрел на Абрека. – Пока террористы будут есть? Мы обесточим входной люк в медотсек дистанционно. Пока террористы будут закрывать его вручную, спецназ ворвется в подуровень, а мы по системе оповещения объявим о том, что экспедиция вернулась и привезла с собой биорегенераторы… Ну, или готова их привезти в ближайшее время. Это подорвет их желание сопротивляться.
– Могут не поверить, – Абрек скептически покачал головой. – А предателям и вовсе плевать. Если успеют взорвать биорегенераторы, то лечить экспедицию будет негде. А если вся экспедиция отдаст души Аллаху, кто поедет за биорегенераторами? Это не так просто – взял и доехал!
– Думаю, в полном составе экспедиция не умрет, – память вытолкнула воспоминания об ужасающих мучениях во время интоксикации от передозировки, и Брилёв непроизвольно вздрогнул. – Кто-нибудь должен выжить. Но надеяться на это нельзя, иначе по закону подлости точно умрут все. Как вариант, можно разыграть длительную комбинацию: признать Вуменкан, заключить с ними договор на обмен услугами, отправить еду в обмен на лечение состава экспедиции. Дождаться ослабления их бдительности и атаковать. Но считаю этот вариант крайним, слишком много неопределенных последствий.
– Предлагаю дождаться Варяга, – заявил Мангуст. – Он высококлассный спец, может, что-нибудь посоветует. И со штурмом поможет, если не падает от облучения.
– Не слишком рискованно? – возразил Брилёв. – Как он отреагирует на то, что Снегирёва в руках террористов в таком состоянии? Он может игнорировать ее, как женщину, но не как единственного врача, да еще за час до интоксикации с передозировкой. Может, лучше аккуратно разоружить его на входе и сразу же изолировать? Чтобы не было лишних проблем?
– Мангуст прав, с Варягом будет легче, – присоединился Абрек. – Одним профи больше – больше шансов на успешный штурм. Это в его интересах, раз у него передозировка!
– Уверен? – уточнил Брилёв. – Он не станет на сторону террористов ради того, чтобы не рисковать биорегенераторами? Без них он может не пережить интоксикацию, он знает это.
– Варяг не боится смерти, – Абрек явно не считал приведенную Брилёвым причину за аргумент. – Аллах свидетель, он не торопится на тот свет, иначе не выживал бы в этой заднице шайтана круче всех. Но смертью его не испугаешь.
– Тогда займитесь этим все четверо, – приказал полковник. – Мне так будет спокойнее. – Он бросил взгляд на хронометр: – Через полчаса будет готова пища для террористов. Будем отдавать или ждем Порфирьева?
– Пусть жрут, – злобно процедил Абрек. – Заодно расслабятся. Предатель по-любому ждет, что мы используем это для штурма. Или во время передачи еды нападем, или во время ихнего приема пищи. Поэтому пусть жрут спокойно. С голодухи после еды сильно спать хочется, наверняка половина из них вырубится. Выиграем время и упростим себе задачу.
– О’кей, – подытожил Брилёв. – Тогда встречаемся в блоке противорадиационной очистки, как только экспедиция начнет шлюзование.
Со шлюзованием тоже начались проблемы, потому что, как выяснилось, почти все сотрудники службы радиологического контроля оказались мятежниками и были уничтожены спецназом в ходе зачисток очагов напряженности, возникавших на первом уровне. Лояльных сотрудниц осталось всего три, все они являлись молодыми девушками с минимальным опытом работы, и никто из них не умел управлять шлюзом. Пока инженерная команда Миронова в срочном порядке занимала места за пультами операторов по шлюзованию, а бесполезных девиц перенаправляли заниматься системами противорадиационной очистки, собравшаяся у входа в бункер экспедиция понесла новые потери.
– Овен упал! – сквозь громкий треск забитого помехами эфира раздался голос кого-то из людей Порфирьева. – Варяг, Овену плохо!
– Хам, поднимите его! – Буран со стороны эпицентра усиливался, и рычание Порфирьева тонуло в сильном шипении. – Он живой?
– Вроде да, – чуть позже пришел ответ. – Датчик показывает, что живой! Сознание потерял!
– Дотянет, мы почти дома. – Порфирьев повысил голос: – Центр! У нас еще трехсотый! Повторяю: мы у входа, пинаем противовзрывную плиту. Нам вообще ждать или позже зайти?
– У нас были проблемы со шлюзом! – торопливо ответил Миронов. – Уже открываем!
Компьютерные экраны сообщили о запуске механизма открытия входных ворот, и стоящий возле Миронова Брилёв увидел изображение с камеры наблюдения. В первую секунду полковник решил, что в раскрывающиеся ворота снаружи бросили гранату. В быстро растущую меж створами ворот щель ударил настоящий взрыв из черной снежной пыли и земляного крошева, и несколько мгновений ничего не было видно. Но потом из бурунов клубящейся грязи начали выбегать солдаты в штурмовых комплектах, таща на себе неподвижные тела, и стало видно, что это не взрыв, а всего лишь отголоски бурана, попадающие в вырытый перед бункером ангар со склона раздавленной горы.
– Закрывай! – Брилёв услышал порфирьевский рык, но самого Варяга заметить не смог. В густом пыльном месиве фотохромный комбинезон спецназа был полностью неразличим. – Все внутри!
Ворота закрылись, и инженеры запустили шлюзование. Пока экспедиция шлюзовалась, полковник пересчитал людей Порфирьева. Их действительно оказалось на одного меньше, и двоих сотрудников, облаченных в старые скафандры МЧС, солдаты несли на руках в бессознательном состоянии. В лифте Порфирьева стало заметно лучше, на вид он держался достаточно уверенно и падающим от измождения не выглядел. Для дела это хорошо, но на всякий случай Брилёв вызвал Абрека по личному каналу связи и приказал ему забрать у Порфирьева оружие до того, как тот появится перед полковником. Лифт спускался в бункер долго, окружающую местность снова трясло, и автоматика раз десять снижала скорость движения лифтовой кабины до минимума, ожидая прекращения микровибраций в шахте. Выходило, что до истечения стандартного срока интоксикации экспедиции оставалось всего сорок минут, а дальше – у кого как, в зависимости от особенностей организма. У самого Порфирьева интоксикация начинается позже всех в бункере, то есть у него есть еще час. Будучи ракетчиком, Брилёв не был специалистом по подготовке и проведению спецопераций, и оставалось рассчитывать на то, что этого времени окажется достаточно.
