В дверь резко стучат, и я вздрагиваю.
- Если хочешь, ты можешь принять душ. Возле двери я сложил халат, кое-какую одежду и чистые полотенца.
Я слышу, что он уходит, шумит на кухне. Вообще-то, я такой грязной не была никогда в жизни. Я даже сидеть не могу на чьей-то мебели, потому что упала в самую жижу. На волосах слиплись огромные куски. Куртка не спасла мою спину, джинсы пропитались насквозь, испачкав кожу. Я подхожу зеркалу. Если бы я сразу приложила холодное... Нос, похоже, просто разбит, а вот половина лица... Завтра у меня будет огромный фингал под глазом. Какой ужас.
Я раздеваюсь. Безумие, но я не хочу быть грязной в его доме. Он к ванной не подходит, не стучит и не пытается войти, слышу, как на кухне он беседует с собакой. Павел интересуется, не болит ли у Мари лапа после такого забега. Я расплываюсь в улыбке, несмотря на боль.
Оглядываясь, я вижу только мужскую косметику, тянусь к шампуню и гелям, подношу к носу, узнавая запахи Павла. Ничего женского здесь нет. Мне нравится, что у него чисто, хотя мы пришли неожиданно. Перекидываю ногу, обнаруживая синяк на заднице. Видимо это от падения. Тёплая вода успокаивает, как и нежная пена геля для душа и шампуня. Что я делаю? Зачем разделась в чужом доме. А что, если он попытается ворваться? Хотя, с разбитой физиономией я выгляжу не слишком сексуально.
Слегка приоткрыв дверь, я протягиваю руку, нащупывая полотенце и большой мужской халат.
- Привет, - захожу на кухню, шлепая по полу мокрыми ногами.
Павел светится привычной улыбкой, что-то режет и наливает в чашки.
Увидев меня, вздыхает, ныряя в морозильник.
- Зря я тебя послушал.
Достает пакет с мясом, заставляя приложить к лицу.
- А если у тебя сотрясение?
- У меня нет сотрясения, - улыбаюсь в ответ, разглядывая его одним глазом.
Почему-то не думала, что он может быть таким домашним и заботливым. Мое восприятие Павла дает трещину, картинка не желает складываться. Сейчас он суетится не ради соблазнения или дешевого флирта. Это что-то другое и мне это нравится.
- В полиции надо было написать заявление, - сводит он брови, поворачиваясь.
А я смеюсь. Серьезный Павел – это что-то новенькое.
- Я не хочу писать заявление, - подсушиваю волосы полотенцем.
А он старается не смотреть на меня, ну еще бы, что может быть ужасней, чем женщина с подбитым глазом?
- Ладно, - он берет поднос и ведёт меня на диван, - здесь тебе будет удобнее.
Мари крутится вокруг меня, укладывая морду на колени, глажу её, почесывая за ушком, собака начинает бешено вилять хвостом и глубоко дышать, усаживаясь на задние лапы.
- Ир, полиция разберётся, ну как ты не понимаешь? У тебя ничего не украли, а что если... А записка? Вдруг там есть отпечатки или...
- Шшш!
Он слегка удивлён. Мне нравится, когда, забыв про напускной выпендреж, Павел сердится, переживает или думает, сосредоточенно спасая людей, а может мне просто нравится Павел.
Признаваться в том, что мне врезала подстилка мужа, занятие не из приятных, но иначе он не отстанет.
- Меня ударила любовница мужа или кто-то по её просьбе, - говорю быстро, без лишних размусоливаний, словно ныряю в ледяную воду реки.
Затем отпиваю горячий чай, вздыхая, ставлю чашку на поднос на маленьком столике у дивана. Мы сидим друг напротив друга, подобрав ноги. Это унизительно и больно, я чувствую себя жалкой. Мари убегает из комнаты, а я отворачиваюсь от Павла, чтобы не увидеть в золотых глазах разочарования.
- Она угрожала мне, приходила в клинику. Её отец мент, я не думаю, что полиция нам поможет.
К горлу подступают слезы. Павел, перед которым мне так хотелось выглядеть счастливой, красивой и желанной, видит меня с подбитым глазом, без косметики. А еще униженной любовницей мужчины с которым я живу. Похоже, неудачница моё второе имя.
- Угрозы — это преступление, ты все равно должна была пойти в полицию.
Я не поворачиваюсь. Обнимаю колени, мне все ещё страшно и жутко одиноко, паршиво на душе. Я мешаю Павлу, он давно мог бы спать, у него тяжёлая работа.
Слеза, которую я не смогла удержать, вдруг катится по щеке.
- Я должна была пойти домой.
Павел смеётся. В рыжих глазах появляются чёртики.
- Прекращай свои причитания.
Он внимательно смотрит на меня, заглядывая в лицо:
- Впервые вижу женщину, которую даже подбитый глаз не испортил. Мой отец говорит, что прежде чем влюбляться, заставь девушку умыться.
Я смеюсь. Он смешит меня. Теплый момент, искренний, такой, что душа замирает.
Павел поворачивает моё лицо за подбородок.
- Я впечатлен.
Моё сердце пускается вскачь, когда он садится ближе. Меня все ещё трясёт от произошедшего. Но его золотые глаза, улыбка, эта хитринка, этот блеск... Он не раздражает меня, как хотелось думать, он меня заводит, я борюсь с этим постоянно. Когда нахожусь рядом или просто думаю о нем. Павел дышит глубоко и шумно, проводя большим пальцем по моим губам.
- Не бойся, я не буду тебя насиловать, - смеётся, - по крайней мере, сейчас.
Он отбрасывает волосы с моей шеи и наклоняется, нежно целуя.
Неужели я правда думала, что влечение между нами может остановить какой-то фиолетовый след под глазом?
- Павел...
- Тихо, - он касается пальцем моих губ, заставляя замолчать, - я просто хочу, чтобы ты расслабилась и забыла.
Трепетное предчувствие разливается по телу, жар расползается, закручиваясь внизу живота, захватывая в плен, заставляя млеть от желания. Я никогда не реагировала на единственного мужчину, с которым спала. Может быть, постепенно, слегка, от навязчивого трения, но не так. Думала, что холодная, бесчувственная, не слишком темпераментная.
А теперь, рядом с рыжим, наглым спасателем, я превращаюсь в податливую куклу, в тряпичную марионетку. Я вздрагиваю, не узнаю себя, пытаясь натянуть воротник обратно, когда из-за его поцелуев в шею и ключицу, ткань ползёт вниз. Но Павел не обращает на меня внимания, облизывают розовую вершинку, целует сосок, стонет от удовольствия, играя с моей правой грудью. Его рука скользит ниже, и я отодвигаюсь. А он подымает голову и все же целует в губы, аккуратно.
Шепчет:
- Не бойся, Ириш, просто не бойся меня, - мычит, посасывая мой язык.
Спасатель горячий, даже несмотря на отсутствие резких движений, я сгораю в его пламени, чувствую его силу, страсть, у меня никогда не было шансов против его напора. Ощущаю его бешеное желание, чувствую, как он сдерживает себя, чтобы я не сбежала.
- Я просто хочу, чтобы ты расслабилась, - повторяет он, вылизывая мой рот.
