Со мной не бывает, проглатываю застрявшую в горле слюну.
Порывшись в подставке для зонтиков, выбираю тот, у которого несколько спиц сломано. Маленькая пакость заставляет улыбнуться. Отдавая зонтик, на них не смотрю, сую в руки, разглядывая плечо рыжего и стену позади пары. Хотя лицо Ольги так сияет, что хочется сунуть ей в рот дольку лимона.
- До завтра, Ирина Владимировна, - хихикает Ольга, вытягивая Павла за рукав из моего дома, - как хорошо, что у меня вторая смена...
- Первая, - неожиданно, даже для самой себя, выпаливаю, поправляя волосы.
А ведь я этого не планировала, портить кому-то жизнь вообще не в моих правилах. Наверное, потому что воображение само рисует картину их страстного соития сегодня ночью. И какое мне собственно до этого дело, непонятно. Рыжеволосый спасатель, который так отлично умел болтать, теперь как воды в рот набрал. Я не смотрю на него, не хочу.
- Но, Ирина Владимировна, я же несколько раз подряд...
- А что делать, - широко улыбаюсь, пожимая плечами, - работа такая.
Я так ни разу и не взглянула на Павла, в ушах стоял странный шум, когда дверь за ними, наконец, закрылась. Нужно не забыть позвонить другой медсестре, чтобы она вышла на вторую смену, сказать, что я поменяла их с Ольгой местами.
Глава 12. Ирина
Утро началось очень активно, автомобиль при обгоне врезался в ограждение и опрокинулся. Внутри находилась пожилая пара и две шиншиллы. Пенсионеров отвезли в дежурную больницу, а декоративные домашние грызуны, похожие на белку и кролика, достались мне. Я сосредоточилась на работе. Кроме того, что пушистые малышки получили травмы во время удара, вылетев из клеток, у одной было обильное слюновыделение и странный запах изо рта, к тому же все это сопровождалось неадекватным поведением животного. Еще и зубы мне не понравились. У здоровой шиншиллы зубы ярко-оранжевого цвета, а у этой цвет эмали стал бледно-желтым, все это говорило о серьезном нарушении обмена веществ и нехватке в организме животного фосфора.
Все же с этими животными я работала мало, поэтому уединившись в своем кабинете, я зарываюсь в медицинские энциклопедии, чтобы понять, к чему ведут эти симптомы. Стук в дверь заставляет поднять голову.
В помещение, держа на руках милого пекинеса, входит молодая женщина. На вид ей меньше тридцати. Высокая, длинноногая она одета в приталенный черный костюм с юбкой и белую блузку, из которой все буквально вываливается. Такой наряд крайне непривычен для здешних мест, все же у Драконьего зуба предпочитают удобную одежду. Красивая. Если не сказать больше: эффектная и яркая. Она аккуратно ставит собаку на пол и, стуча каблуками, приближается ко мне.
- Мне очень жаль, но я не на приеме, обратитесь в кабинет чуть дальше по коридору, - перелистываю я страницу, возвращаясь к чтению.
Девушка как-то странно и цинично осматривает меня, я бы даже сказала с презрением, и плавно опускается на стул возле.
- Мне нужна именно вы, Ирина Владимировна.
Неприятное предчувствие холодком бежит по спине.
Она разглядывает меня с ноткой высокомерия в глазах. Когда она закидывает ногу на ногу, я замечаю крепкие золотистые бедра, кожу, покрытую загаром, и гладкие ноги, которые кончаются где-то за горизонтом. Такие шпильки я не носила никогда в жизни, просто потому что боялась упасть и разбить себе нос.
- Вы меня не знаете, Ирина, пока что, - принялась она разглядывать ногти, так же, как любит делать мой муж.
Это странное сходство мне не нравится. Она сидит вполоборота.
- Я секретарь Сережи.
Жила я себе жила, заглядывала под хвосты собакам, смотрела в пасть кошкам, а теперь, что не день, то праздник. Мне хочется думать, что Сергей послал ее за тем, чтобы что-то передать мне, но верится в это с трудом, особенно в век мобильных телефонов и многочисленных мессенджеров. А еще это «Сережа»...
- Отлично, - попыталась я выдавить улыбку, но руки сжали листки с больными шиншиллами на картинках.
- Я выполняю различные поручения, - она делает театральную паузу, добавляя, - и отсасываю ему каждый день.
Обручальное кольцо на пальце становится неожиданно тяжелым, женщина хохочет, а мне срочно нужно вырвать из паспорта листок с его фамилией.
- Поздравляю, - замечаю хладнокровно, без эмоций, но выходит неубедительно.
- Знаю, что между вами давно ничего нет.
Отвратительно, обидно и противно, что Сергей обсуждает нашу половую жизнь с какой-то девкой. Реальность, собственная ничтожность отравляет кровь, с издевкой отвешивая подзатыльник. Грязь и так была вокруг, но теперь в нее окунули лицом, хочется обхватить края раковины и выблевать иллюзорную семейную жизнь, как некачественную еду или просроченные молочные продукты. Кислятина.
- Зачем вы сюда явились? – пытаюсь вернуть себе чувство собственного достоинства, но грязь уже залепила все лицо, остались только щелки в местах глаз, чтобы, хлопая ресницами, разглядывать эту идеальную Барби. И где он только выкопал такую в местной деревне?
- Отдайте его мне, - приподнимает она четко очерченную, выведенную перманентным макияжем бровь.
- Забирайте. Что-то еще? - встаю я из-за стола, указывая рукой на дверь.
Она фыркает, поднимая с пола свою собачку.
- Это не смешно, Ирина, вы прекрасно знаете, что сам он не уйдет, если только вы не соберете вещи и не уберетесь вместе с дочерью.
Я молчу, игра в неведение затянулась, я возилась с ней слишком долго. Изображать, что в моей семье все хорошо можно было еще много лет, пока не нашлась девица понаглее.
- Убирайтесь из моего кабинета, иначе я вызову охрану.
Но девица не намерена сдаваться.
- Если вы не уйдете от него, я сделаю вам очень плохо, пока я просто предупреждаю, - поправляет она лямку маленькой сумочки.
- Ногтями меня своими наращёнными поцарапаете? – распахиваю дверь, скрещивая руки на груди.
Намекаю, чтобы валила к черту из моего кабинета.
- Оглядывайтесь по сторонам, Ирина, особенно, когда идете в темное время суток после работы, оглядывайтесь.
Я ничего не отвечаю, стук каблуков отдается бешеным сердцебиением, когда отвратительная девица с густыми темными волосами до задницы, наконец, покидает мой кабинет. Я бегу в туалет, вначале охлаждаюсь водой из-под крана, а потом закрываюсь в темно-зеленой кабинке, плюхнувшись на крышку белоснежного, только для персонала унитаза. Долго сижу, впервые наплевал на пациентов и медленно текущее рабочее время. Так противно, что даже не тошнит, просто сдавливает внутренности тисками жалости к самой себе.
Но жизнь вокруг продолжается, цветы цветут, а птицы щебечут за окнами, когда в туалет входит Ольга Забейворота со своей подружкой Аленой. Я слышу звук журчащего крана, хлюпанье губами, как будто на них наносят помаду перед зеркалом. И беспрерывное хихиканье, как бывает только в молодости.
