- Глеб, - орет в трубку Пашка, - Мишка сорвался.
- Твою мать, жив? - встаю с места, тру моментально вспотевший лоб.
Это чувство бессилия, когда не можешь ничем помочь, убивает меня. Я должен быть там! Мы в отряде не просто сотрудники, мы как братья, слишком часто оказываемся на грани, спасая друг другу жизнь. Такая дружба, как клятва на крови, ее сложно разрушить.
- Не знаем еще, повезли в больницу. Тут полное дерьмище, все расползается, как сопли под ногами растекаются.
К телефону быстрым шагом подходит Жанна, отбирая у меня трубку, непроизвольно отклоняюсь, чтобы не соприкоснуться с ней телами.
- Расскажи мне характер травм.
Хожу по комнате, не могу, для меня эти ребята семья и когда что-то случается, я не нахожу себе место.
- Не понимаю, почему ты с ними не поехала? – рычу на Жанну, которая все еще разговаривает по телефону.
- А что я его поймала бы на лету? – злится Жанна, а я не реагирую, - у меня здесь полно работы!
Качаю головой, с грохотом задвигая железный ящик.
- Я тобой Жанна не командую, я не твой начальник, но ты должна рассматривать ситуацию по степени важности. Если есть возможность помочь, ты обязана...
Она возвращается к телефонному разговору, не обращая внимания на мою последнюю реплику. Ее голос резкий и настойчивый, она просит от Павла ответов, которых у него нет и не может быть, он всего лишь кинолог.
Не замечал раньше, а ведь Жанна надменна. В ее фразах плавают нотки от которых стынет кровь. Наверное, до сегодняшнего дня мне не было до этого дела, а может быть она это ловко скрывала. Не помню, как она заняла место предыдущего врача, надо поинтересоваться у матери.
Моя любовница оставляет в покое трубку, оборачиваясь:
- Тебя как подменили с тех пор, как появилась эта...
А вот это уже интересно, значит, все-таки прав. Жанна считает, что теряет мое расположение и начала биться в агонии, принялась метать по моему КСП икру. Гордо вскидывает подбородок, ожидая оправданий. Наша Жанна: сильная, смелая и непобедимая врачиха. У кобры яда выделяется меньше, чем попало сейчас в меня, при упоминании о моей соседке. Вспоминаю, как сказал матери, что встречаюсь с этой женщиной, становится не по себе.
Но неожиданно, словно услышав мои мысли и злые слова Жанны, на пороге КСП появляется Полина, она тихонько закрывает за собой дверь, мелкими шагами пересекая комнату. Мы оба замолкаем. Я рад, не знаю почему, но мне приятно ее видеть. Полина такая беззащитная, нежная и тихая на фоне тигрицы с медицинским образованием, что хочется спрятать ее за спину.
- Глеб Дмитриевич, - говорит тихо, - у Стеши температура, я дала ей лекарство, но лучше бы вам ...
При упоминании имени дочери, забываю про обеих. Вспыхиваю, как облитый бензином факел. Гнев прокатывает по телу, закручиваясь, расползаясь и выплескиваясь наружу:
- Вот что бывает, когда скапливаешь маленьких детей в одном месте! - срываю на Полине зло.
- Я не подумала, - уходит Полина, спускаясь по тропинке к моему дому.
Не знаю, почему она не позвонила, наверное, перепугалась и побежала. А может не сохранила мой номер.
Жанна молча отворачивается к шкафу. Ну, конечно, она ведь не врач. Зачем ей помогать моей дочери? Стеша заболела, я забываю про Мишку, и работу, и Жанну, самое дорогое, что у меня есть – это моя дочь, часть меня, мое продолжение.
Какое-то время продолжаю заниматься своими делами, думаю просто позвонить, но обычно со Стешей сидит мама. У Полины нет детей, возможно, она не знает, что делать с больным ребенком. Пальцы не хотят слушаться, не попадая по клавишам. Молодая ярко накрашенная женщина просит зарегистрировать пропажу каких-то вещей, я в десятый раз объясняю, что это не по нашей части. Она фыркает, криво смотрит на меня и уходит. Мое сердце не на своем месте.
- Схожу посмотрю.
Жанна не отвечает. Она все еще здесь, я даже не заметил этого. Перебирая документы, молчит, а потом вдруг:
- Я здесь сидеть и регистрировать происшествия не буду, у меня полно дел, - проходит, сгребая документы в кучу.
Сегодня просто день открытий. Понятия не имел, что Жанна настолько глупая женщина. Она толкает дверь ногой, выходит на улицу, вбивая гвоздь в крышку гроба наших отношений. Умом я понимаю, что она ревнует, но такого поведения от нее не ждал, ведь речь идет о моей дочери.
Делаю то, что никогда не делал, закрываю КСП на замок. По дороге осознаю, что зря нарычал на девчонку, все же она хотела, как лучше, чтобы моя дочь развивалась, общалась с другими детьми. Полина помогает мне, сидит с ребенком, ухаживает за нами, а я как пес цепной. Все из-за моего желания к ней, я постоянно злюсь, потому что не могу с ним справиться. Оно управляет мной, хотя должно быть наоборот.
В доме я нахожу Полину, что сидит у Стешеной кроватки.
- Как она?
Полина отвечает мне улыбкой, положив подбородок на одеяло, поправляет его. Она еще и отходчивая, какая прелесть, искупай меня в желудке снежного человека в двадцатиградусный мороз, но эта девушка сведет меня с ума.
- Температура, кажется, пошла вниз, - шепчет Полина. - Она уснула, я влила в нее кучу настоя шиповника, подмешав туда ромашку.
- Вы страшный человек, Полина, - усмехаюсь, убирая за уши волосы. - Она такая противная на вкус.
- Стеша даже не заметила, зато она противовоспалительная.
Я сажусь на корточки с другой стороны кровати. Клетки одеяла разделяют нас, как черно-белая шахматная доска. Глядя на то, с какой заботой Полина щупает лоб моей дочери, я понимаю, что эту партию давным-давно проиграл.
Сегодня я сам себя не узнаю, хочу сделать еще кое-что, чего не делал уже тысячу лет.
- Полина?
- А?
Она встает с коленей, жду пока она вернет мне свое внимание, посмотрит в глаза. Это так сложно, оказывается.
- Извините за мои слова в КСП.
- Ничего, - нежно улыбается Полина, - вы действительно правы. Как только малыши оказываются в коллективе, они начинают болеть.
- Им это нужно, к тому же вы помогаете мне.
- А вы спасли мне жизнь, небольшая плата за подобную услугу.
Это ранит, мои собственные слова Пашке, про то, что она мне просто обязана и ничего больше.
Полина снова мне улыбается. Но в этой улыбке нет ничего того, что есть у меня в голове, когда она вот так, на расстоянии вытянутой руки. Мои грязные мысли Полина явно не разделяет.
- Вы не из обидчивых, да?
Ответить Полине мешает надоевшая за все эти дни мелодия звонка ее телефона, она идет через зал, достает аппарат. И, как обычно, жмет отбой, спокойно пряча смартфон в карман сумки.
А я вот неспокоен, меня раздражает немощность из-за руки, бесит мое внутреннее смятение, убивает пульсирующее в крови сексуальное желание к этой девочке. И еще Егорозвон, который все никак не отстанет.
