Русский палубный истребитель «Кречет»
Кэптен Фолкнер среагировал на резкое изменение обстановки быстро и правильно. Он видел взрыв на одном из русских эсминцев, видел, как падают в море горящие самолёты, и сумел сложить два и два – понял, что всё это значит. «Манчестер» круто развернулся, черпая бортом воду, и лёг на курс отхода, пришпоренный кипенно-белыми султанами от разрывов упавших в его кильватерной струе четырнадцатидюймовых снарядов «Наварина». Снаряды ложились близко и кучно, однако «Манчестер» распустил за кормой густой шлейф седого дыма, подвернул и скрылся в дымовой завесе, потеряв визуальный, а затем и локационный контакт с русской эскадрой. Британский крейсер отделался лёгким испугом: осколки посекли борта и надстройки, двое матросов получили ранения. Его не преследовали: Макарову было достаточно избавиться от соглядатая, и русские лёгкие крейсера, послав вслед удиравшему «Манчестеру» пару залпов, прекратили погоню.
Командующему Особой эскадрой всё было ясно. Корабли флота Народной России шли к берегам Исландии воевать, а не любоваться суровой красотой скалистых фиордов, расцвеченных дымами термальных источников. Война между Россией и англосаксами была неизбежна, и то, что эта война официально ещё не объявлена, ничего не меняло. Адмирал Вадим Степанович Макаров выполнял боевую задачу – так, как умел, и как считал нужным, – хотя и не спешил выстрелить первым. Шальная бомба разрубила тугой политический узёл, стягивавшийся годами, и породила грохочущую лавину, сметавшую всё на своём пути.
Не связанный приказом «не поддаваться на провокации», вице-адмирал Макаров не стал гадать, случайной была эта бомба или нет. Один из кораблей его соединения тонул, на нём были десятки убитых и раненых, и в любой момент эскадра могла подвергнуться новому (и уже массированному) удару с воздуха – её местонахождение было известно англичанам. И адмирал Макаров, отогнав английский крейсер, сделал то, что подсказывала ему обстановка.
Прежде всего он изменил курс и увеличил ход до полного, заметая следы, а затем на палубе «Варяга» заработали десятки авиационных моторов. Адмирал не знал, где противник, но медлить было нельзя. Эскадра была атакована авианосными самолётами, они появились над русскими кораблями через полтора часа после встречи с «Манчестером», и появились они с северо-запада. Исходя из этого, можно было предположить, что там, на расстоянии примерно ста семидесяти – ста восьмидесяти миль находится как минимум один британский авианосец, и что он уже поднимает свои бомбардировщики-торпедоносцы. И командующий Особой эскадрой бросил им навстречу пятьдесят боевых машин: тридцать два торпедоносца «сапсан»
[52], прикрытых восемнадцатью «кречетами».
Русский палубный штурмовик-торпедоносец «Сапсан»
* * *
…Адмирал Фрейзер, узнав из радиодонесения «Манчестера» о случившемся, пришёл в тихую ярость. Он проклинал самоуверенных янки, привыкших палить навскидку во всё, что движется, и когда Хаксли, узнавший о гибели своих самолётов (и вспомнивший на сей раз о субординации) сообщил ему, что авиагруппа «Рейнджера» готова взлететь и отправить на дно всю русскую эскадру, Фрейзер в резкой форме приказал ему сидеть смирно и ждать распоряжений командующего. Адмирал хотел было посоветовать своему ретивому союзнику ходить без его разрешения только в гальюн, ибо там он может всего лишь сам вляпаться в дерьмо, не вляпывая в него Британию, но сдержался: были дела поважней. Фрейзер надеялся избежать раскручивания конфликта, хорошо понимая, чем грозит его стране война с Россией.
Тайные пружины и шестерни большой политики пришли в движение. Адмирал Тови немедля уведомил о случившемся Адмиралтейство, оно известило правительство. Уинстон Черчилль безотлагательно связался с российским представительством в Лондоне, выражая своё искреннее сожаление в связи с прискорбным инцидентом и готовый принести любые извинения. Русские молчали: они ждали директив из Москвы. А время шло, и торпедоносцы с «Варяга» стремительно пожирали мили, приближаясь к соединению Фрейзера.
Пахнущий дымом и кровью ответ Москвы – «Народная Россия считает потопление русского военного корабля актом агрессии и объявляет войну Британской империи» – был получен в 11.07: как раз тогда, когда радар «Рейнджера» засёк на удалении тридцати миль от соединения множественные воздушные цели. С палуб обоих авианосцев начали поспешно взлетать истребители, но было уже поздно – через пять минут над английскими кораблями появились «кречеты», а через восемь минут подоспели «сапсаны».
Шесть «глостеров» и восемь успевших взлететь «буффало» были размётаны яростной атакой «кречетов». Девятый истребитель, стартующий с «Рейнджера», взорвался прямо на полётной палубе, прошитый очередями крупнокалиберных пулемётов, и блокировал взлёт остальным машинам. А пока команда авианосца торопливо сгребала горящие обломки за борт, очищая палубу, на цель вышли «сапсаны», устремившиеся в атаку на «Рейнджер» с обоих бортов.
«Это был сущий ад, – вспоминал впоследствии артиллерийский офицер с «Энсона». – Русские шли как одержимые, презирая бешеный зенитный огонь. Их сбивали «глостеры», сумевшие прорваться к торпедоносцам, они рассыпались в воздухе от прямых попаданий, но они шли и шли, и их было слишком много».
К счастью для англичан, «сапсаны» сосредоточили своё внимание на «Рейнджере», игнорируя «Глориес», державшийся чуть поодаль, – командирам торпедоносных эскадрилий явно не хватало боевого опыта. А заградительный огонь «Энсона», стрелявшего на заданную дистанцию, оказался неожиданно эффективным – русские самолёты, шедшие напролом, сами входили в клубящееся облако снарядных разрывов. С «Глориес» один за другим взлетали всё новые истребители; потери «сапсанов» росли, однако они всё же добились трёх попаданий в «Рейнджер», и не только в него: случайную торпеду (специально в него никто не целился) получил тяжёлый крейсер «Кент», и уже под занавес, когда русская атака уже выдыхалась, в кормовую часть «Глориес» на уровне ватерлинии врезался одинокий «сапсан», не успевший – или не сумевший – сбросить торпеду. Авианосец потерял три узла хода, часть отсеков была затоплена, однако боеспособности он не утратил.
«Рейнджеру» повезло куда меньше (и теперь уже кэптен Хаксли проклинал тупого англичанина, не позаботившегося заранее поднять в воздух побольше истребителей). Взрыв одной из торпед разрушил бензиновую цистерну, вспыхнул пожар, быстро охвативший ангар и стоявшие там самолёты, которых не успели поднять наверх. А затем чудовищный взрыв вздыбил полётную палубу американского авианосца, превратив его в пылающие обломки, медленно погружающиеся в воду.
Уцелевшие русские самолёты уходили на юго-восток, и адмирал Фрейзер, провожая их взглядом, приказал поднимать с «Глориес» ударную волну «барракуд». Война с Россией стала данностью, и ему оставалось только принять эту данность.
