– Я могла бы сама сделать его импотентом… Не стоило тебе…
– Это тебе не стоит тратить потенциал на мудаков. Вообще не стоит его тратить!
И тьма плеснула наружу.
Я успела положить руки на щеки Санары и приказать:
– Смотри на меня. Смотри!
Она ударила в меня – черная волна. Как вихрь от эпицентра бомбы, как цунами – влилась в меня, как в бомбоубежище, грохнула о бетонные стены, плеснула под потолок. Накренилась палуба невидимого корабля, заскрипел трюм, мир вокруг поплыл ощутимо.
– Смотри… Мне она ничего не сделает!
Ему хотелось дробить, крушить, сминать кулаками шеи. Вырывать с корнем деревья, обращать в пепел дома, хотелось крови. Если бы меня не было сейчас рядом, Санара вернулся бы в дом, обратил бы Охра в дерьмо макаки, смешал бы с землей, затоптал бы малейший след врага.
– Я тут, – шептала я, – я здесь… я здесь…
Влившаяся в меня тьма кипела, бесновалась, но ударная волна шла на спад. Злость Аида страшна, а сейчас он был в ярости дважды. Потому что я защищала идиота… и потому что в любой момент могла исчезнуть с Аддара, потратив лишнюю каплю ресурса. Нет ничего страшнее напуганного и наделенного властью человека. Это все равно, что боеголовка, заряженная тратонием, со сбитым механизмом завода.
Гнев медленно испарялся, гас и утихал. Постепенно перестал крениться мир; Санара брал себя в руки. Еще не остыл, но хотя бы выпустил из рук желание убивать.
– Жалеешь, что связалась со мной?
Спросил, когда смог разжать челюсти.
– Ни капли.
– Я предупреждал, что ревнив.
Ревнивый Верховный Судья – крайне неприятное сочетание для всей мужской части населения Аддара.
– Ты прекрасен.
В моих глазах он видел отражение своей тьмы. И еще любовь – бесконечную, плюющую на такие мелочи, как чья-то ревность или тьма. Ну наказал Охра, значит, наказал. Сейчас мне хотелось другого – близости.
– Пойдем ко мне?
Я все еще обнимала ладонями его лицо; в прояснившихся зелено-голубых глазах качнулась досада.
– Не могу. Я должен вернуться в Бедикен, разобраться с делами. Приду вечером.
– Хорошо.
Пришлось его отпустить.
(Christian Reindl feat. Ruuth – When It's Over)
Все тот же океан за окном – он будет бесноваться здесь и тогда, когда я уйду. Кто-то другой купит этот дом, начнет выходить утром на балкон с чашкой чая или кофе, восхищаться и любоваться видом. Я не обжилась здесь, попросту не могла, потому как ощущала себя временным гостем – на Аддаре, где угодно. Так просто и даже не грустно.
Теперь складывала цветные порошки обратно в баночки – кристаллы мне больше не нужны. Рисунок руны в голове, его, когда придет время, потребуется насытить только долговечностью. Остальное соединилось, и чем дольше я вертела в мыслях образ символа счастья, тем определеннее, завершеннее и четче он становился. Доходил до идеала, как структура нового мира, подсвеченного светом первородной материи.
Сегодня мне вдруг стало ясно, что мое пребывание здесь ограничено не столько недолговечным человеческим ресурсом, сколько завершенностью неких дел. И они почти завершились. Я чувствовала это, как призрак, уже норовящий выскользнуть за ставшую зыбкой грань. Свобода манила Элео; человек внутри меня держался за жизнь среди людей. Мне хотелось Аида, много Аида… Наших объятий, касаний, дней и лет. Если мне чего-то не будет хватать, где бы я ни была и куда бы ни направилась, так это его.
(Brand X Music – Lost Pilot)
До вечера я планировала поспать – заметила, что во сне мой запас сил быстро и равномерно накапливается. А для бурной ночи, на которую я сегодня рассчитывала, полный бак топлива – то, что нужно.
Но поспать мне не дали.
Что-то неизвестное выдернуло меня из дремы, что-то чужеродное, тревожное. Глаза я открыла вроде бы в своем доме, а будто и нет. Почти сразу определила – частота привычного мира сдвинулась. Да, я все еще в Энфоре, в особняке, который когда-то купила, но там, где я сейчас находилась, больше не было людей. Совсем. Ни одного человека никогда не рождалось и не умирало, от строений остались лишь очертания; улицы погружены в искусственный сумрак.
Параллельное пространство. И выбило меня сюда что-то извне.
Кто-то.
Мне пришлось стать больше, выше, много выше, вытянуться тенью на десятки метров к облакам, чтобы понять, что происходит.
Провидец…
Его рук дело. Этот факт удалось определить почти сразу, стоило обнаружить серый свет поискового маяка, исходящий из окон королевского замка.
Меня искали. Конечно.
А искать единственное живое существо там, где все мертво, куда проще, нежели в привычном, бурлящем энергиями мире людей.
Чародей силен. Этот факт неприятно удивил. Смог сдвинуть Элео-часть в параллельный мир, а теперь пытался засечь ее местоположение.
Но допустить этого нельзя.
«Сволочь, вот кто тратит мой бесценный ресурс…» Пришлось моментально прокрутить в голове множество вариантов от нападения до защиты. Найти то, что минимизировало бы мои потери, потому как, если сейчас вложусь по полной и уничтожу врага, скорее всего, растаю сама, соскользну за грань и более не смогу вернуться на Аддар. Итак, что проще и надежнее всего? Купол невидимости? Сколько продлится действие самого сильного поискового заклятья – десять минут, пятнадцать? Ответ моей интуиции дали Элементалы – размножиться. Разбросать свои тени по Энфоре в количестве нескольких штук, и Чародей собьется. Когда отыщет одну, а после вторую, третью, лопнет с натуги – никаких его сил не хватит, чтобы на этой частоте просидеть долго, пытаясь отличить подделку от оригинала.
Сказано – сделано.
Теперь Софос мне казался картой, на которой мы вдвоем играли в войну. Мрачноватой, сумеречной, почти потусторонней. Фигура моя разделилась на пять черных сгустков, расползлась по острову в разных направлениях; оригинальная я обратилась туманом, принялась ждать.
Спустя секунд пятнадцать луч Чародея наткнулся на первую тень, замер – радость провидца я чувствовала сквозь расстояние. После обитатель замка почуял подвох, принялся искать дальше. Наткнулся на второй сгусток, на третий. После его формула поиска спеклась – не хватило сил удерживать внимание на нескольких находках сразу, ведь маг рассчитывал обнаружить только одну.
Натужные пара секунд, и меня вынесло обратно в привычный мир сквозь невидимую перегородку. Как из-под воды на поверхность, туда, где мир яркий, плотный, настоящий. За окном тоже сгущались сумерки, но на этот раз синие и красивые. Обрела былые цвета моя спальня, крышу более не пробивала моя вытянувшаяся к небу шея.
Вот, значит, как.
