Действуя против унии, Сагайдачный сам писал ученые сочинения в защиту православия; посылал на сеймы протесты и обвинения против панов за утеснение народа; заводил училища с целию доставить православной церкви сведущих ревнителей веры; но самое главное, что он сделал для русского народа и русской церкви, так это восстановил православную иерархию в Литовском государстве.
В начале XVII в. на всю Белоруссию и всю южную Русь был только один православный епископ, именно львовский, а все остальные перешли в унию. По отдаленности от восточной Руси и трудности сношений с нею, православные Речи Посполитой обращались за своими духовными нуждами в Молдавию и Валахию или же к тем восточным иерархам, которые иногда приезжали в Литовское государство и временно проживали по монастырям. Но от этого происходило много беспорядков; православные сильно нуждались в собственных иерархах; в 1620 г. желание их исполнилось. В этом году, в начале марта, прибыл в Киев иерусалимский патриарх Феофан, возвращавшийся из Москвы, после посвящения московского патриарха Филарета; по пути он заехал и в юго-западную Русь, по поручению константинопольского патриарха. Гетман Конашевич-Сагайдачный, как только узнал о приезде Феофана, сейчас же обратился к нему с просьбою посвятить епископов на православные кафедры, занятые униатами. Патриарх, боясь Сигизмунда III и поляков, на первых порах отказал было в просьбе, но когда Сагайдачный и все казацкое войско объявили патриарху, что его никто не смеет тронуть, а для безопасности, на всякий случай, окружили его сильною стражею, «как пчелы матку», по картинному выражению Густинской летописи, то он согласился и посвятил шесть русских епископов, и между ними митрополита Иова Борецкого, человека с высокою душою, большою энергиею и обширным государственным умом; вообще, нужно сказать, что с этого времени на православные кафедры избирались лица с высоким образованием.
Восстановление в Речи Посполитой православной иерархии, и притом казаками, было дело великой важности в дальнейшей судьбе Польско-Литовского государства: во-первых, дело это Сагайдачного разделило сие государство, только что было сплотившееся в одно целое посредством единства религии, на две друг другу враждебные партии и, приведши которые в столкновение, было одною из главных причин падения Речи Посполитой; во-вторых, воодушевило русский народ для борьбы с поляками, давши при этом ему опору в иерархии, и, в-третьих, крепко связало православную церковь с казачеством и нравственно обязало его быть вечно защитником веры отцов против всех козней Римской курии. Правда, поляки скоро раскусили это, но уже было поздно – дело совершилось.
В 1623 г. Сагайдачный умер. Запорожцы избрали себе какого-то Жаймолу; домовитые казаки в Украйне тоже признали его своим гетманом. При нем казаки продолжали действовать так же смело, как и при Сагайдачном. Два года спустя после смерти Сагайдачного, именно в 1625 г., казаки отправили своих депутатов на Варшавский сейм, с требованием признать законными посвященных патриархом Феофаном иерархов для православных жителей Речи Посполитой, а также удалить униатское духовенство от церквей и церковных имений и уничтожить все стеснительные постановления против казаков и не ограничивать их числа. В то же самое время явившиеся депутаты изложили на сейме все те обиды, которым православные подвергались в Речи Посполитой. «У нас, – между прочим говорили казацкие депутаты, – отбирают церкви, таскают православных без всякой вины по судам, отдаляют их от цеховых ремесел, сажают в тюрьмы священников и там бьют их палками». Жаловались и на то, что православные дети вырастают без крещения, молодые люди живут без венчания и умирающие отходят в вечность без покаяния. В заключение депутаты просили, чтобы все православные сравнены были в своих правах с католиками и униатами. Но на все эти заявления и просьбы казацких депутатов сейм не обратил никакого внимания и просьбу оставил без последствий. После этого казаки решились с поляками разделаться по-своему. Прежде всего они стали нападать на лиц, более других содействующих распространению унии, и убивать их до смерти; а затем набросились на католическое духовенство и костелы. Ксендзов и прелатов казаки мучили без милосердия: они их душили, топили, вешали и расстреливали, а костелы грабили и сжигали. Панам-католикам также не было пощады, но больше всего досталось жидам: жидам, попавшим в руки казаков, нельзя было умолить их ни слезами, ни откупиться золотом; их по большей части вешали, так как казаки знали, что жиды больше всего боялись этого рода смерти. Наконец, казаки выбрали депутацию, во главе которой поставили луцкого епископа Исаака Борисковича и с благословения митрополита отправили в Москву с ходатайством пред царем Михаилом Феодоровичем и его отцом патриархом Филаретом о принятии Малороссии и запорожских казаков под покровительство Российской державы. В Москве этим были очень довольны, но нашли пока еще неудобным слишком серьезно взяться за сие важное дело, а потому ответили депутатам так: «Мысль эта у вас самих еще вполне не утвердилась; укрепления об этом между вами еще нет; так теперь сие дело пока начать нельзя; а если будет между вами соединение и укрепление о сем, то царскому величеству и патриарху дать знать».
Последнего обстоятельства польское правительство уже никак не могло простить казакам. По поручению его коронный гетман Станислав Конецпольский с 30 000 войска двинулся на Жаймолу и где-то около Днепра разбил его наголову.
Озлобленные казаки на Жаймолу за последнее поражение сменили его и избрали гетманом некоего Дорошенку. Но Дорошенко недолго управлял казаками: в первый поход против турок был убит. После этого казаки избрали своим гетманом какого-то Григория Черного. Но он оказался преданным полякам и унии, поэтому казаки избрали себе нового гетмана, корсунского полковника Тараса Трясилу, человека умного, честного и в высшей степени храброго, но главное – глубоко преданного православию и русской народности, а Григория Черного предали мучительной казни за его любовь к полякам и унии.
Получивши гетманское достоинство, Тарас Трясила прежде всего дал знать об этом польскому правительству, причем заявил ему, что казаки считают поляков самыми злейшими своими врагами за преследование ими православных; затем новый гетман со всеми своими наличными казацкими полками отступил в глубь Малороссии и укрепился недалеко от Переяславля. Отсюда он разослал по всей Речи Посполитой свои универсалы, с призванием всего русско-православного населения к восстанию против иезуитов, католического духовенства и униатов для наказания всех их за те мучения, каким они подвергают православных. Воззвания эти произвели всеобщее движение среди православных во всей Речи Посполитой: народ стал бросать свои жилища и убегать к Тарасу Трясиле, чтобы под его знаменами биться за веру отцов, поруганную и подранную польским правительством.
Польское правительство, получивши об этом известие, немедленно стало собирать войско и в то же время приказало своим пограничным стражникам употребить все зависящие от них меры для прекращения восстания, причем им рекомендовались самые жестокие наказания употреблять против православного населения. И действительно, пограничные стражники хорошо воспользовались этим: они произвели ужасные варварства и притом над людьми решительно ни в чем не повинными. Так, один коронный стражник Самуил Ланц в своем повете приказал всем православным обрезать уши и носы, а девиц отдать на растление солдатам. Другой же коронный стражник по фамилии также Ланц (родственник первому) в местечке Лысянке, которым он управлял, приказал всех православных вырезать поголовно, не разбирая ни пола, ни возраста; многие были убиты в церкви во время богослужения. Между тем польское правительство собрало 60 000 войска, которое и отправило против Трясилы под начальством гетмана Конецпольского. Конецпольский нашел Тараса стоящего с 50 000 казаков около самого Переяславля. 7 июня 1630 г. в католический праздник Божьего Тела между Конецпольским и Тарасом Трясилою произошла одна из кровопролитных битв и кончилась совершенным поражением поляков. По некоторым известиям, тут их пало более 40 000 человек. Сами поляки потом сознавались, что у них под Переяславлем столько погибло солдат, сколько не погибло их в трехлетнюю войну со шведами. После этой победы Тарас начал очищать Малороссию от поляков и жидов. И страшен он был в это время для тех и других! Одно имя Тараса, произнесенное кем-нибудь: в хате ли жида, или палатах знатного вельможи-поляка, все равно, заставляло хозяина и его семейство бледнеть и трястись как в лихорадке. Конец этой борьбы для нас хорошо неизвестен; известно только то, что Тарас каким-то чудом попал в Варшаву и там его сожгли живьем, привязавши к высокому дереву. Есть, впрочем, одно известие, что Тарас попал в Варшаву по приглашению самого польского правительства для заключения мира, давшего при этом ему торжественную клятву в его безопасности; но лишь только Тарас явился в польскую столицу, как был арестован и казнен. Это очень может быть, потому что польское правительство не раз нарушало клятву, данную казакам.
