Начавши борьбу на защиту русской народности и православия, Наливайко прежде всего обратился на Волынь и сделал нападение на город Луцк. Луцк, как известно, был епископский город; здесь жили слуги и сторонники Терлецкого, одного из главных поборников унии, а на них-то особенно и обратил свою злобу Наливайко
[281]. Отсюда Наливайко быстро двинулся на северо-восток в Белоруссию, и где только он не проходил, русский народ встречал его радостно, а польская шляхта убегала куда глаза глядят. В конце октября 1595 г. Наливайко напал на Слуцк, взял с жителей-католиков 5000 кон литовских грошей контрибуции и затем разорил г. Добрушку и сжег г. Могилев.
Русский народ, услышавши о такого рода подвигах Наливайки, сильно стал сочувствовать ему; нередко многие из жителей, чрез земли коих проходил Наливайко, поступали к нему в войско и помогали нападать на панов. Не только простой народ ему сочувствовал, но очень многие из дворян православного исповедания, ненавидевшие унию, сочувствовали ему, а нередко и становились под его знамя.
Разоривши и разграбивши Могилев, Наливайко, вместе с одним русским шляхтичем по фамилии Гедройц, повернул снова на юго-запад и напал на г. Пинск. До Пинска он давно добирался: тут жили родственники Терлецкого и тут скрыты были у одного мещанина, Григория Крупы, все драгоценности этого епископа пред отправлением его в Рим. Но главное, что Наливайко хотел добыть, нападая на Пинск, так это два пергаментных документа с подписями лиц, устроивших унию; документы эти тоже хранились у мещанина Крупы. Наливайко вместе с Гедройцем наехал на дом Крупы и овладел как драгоценностями Терлецкого, так и двумя означенными документами
[282]. Затем он напал на других панов, разорил их дома и захватил золото, серебро, хлеб и лошадей. Но самому страшному опустошению и разорению подвергся дом и имение брата Кирилла Терлецкого Яроша. Наливайко с Гедройцем разрушил дом и разметал его по бревнышку, а хлеб в имении и другие постройки в нем истребил огнем дотла.
В Пинске, как и в остальных местах, при разграблении панских имений помогали крестьяне. Один из них, Кмита, был даже главным проводником при нападении на имения помещиков и особенно родственников Терлецкого.
В то самое время, как Наливайко громил католических панов и сторонников унии в Белоруссии, на Волыни Лобода формировал новые загоны, назначал в них предводителей и, таким образом, составлял другое грозное ополчение, чтобы потом, соединившись с своим приятелем Наливайкою, начать борьбу с ненавистною им польскою шляхтою в самых широких размерах. И действительно, Речи Посполитой грозила большая опасность, если бы она еще немного помедлила отправкою регулярных войск против мятежников.
В 1596 г. в феврале месяце сильное войско Речи Посполитой, под начальством гетмана Жолкевского, двинулось против Наливайки и Лободы, которые между тем уже соединились для общего дела. Первая битва произошла недалеко от местечка Киевской губернии Белой Церкви, на реке Тясмине (некоторые говорят, что эта битва была около Чигорина). Битва продолжалась более семи часов и кончилась совершенным поражением Жолкевского; говорят, что в этой битве поляки потеряли более 17 000 человек. Но Наливайко не воспользовался своею победою: он, разгромивши Жолкевского, отправился в Украйну истреблять панов; а между тем к Жолкевскому прибыли свежие войска, приведенные старостою Потоцким из Каменецка, а также молодым Ходкевичем (впоследствии гетман) и другими; усилившись новыми войсками, Жолкевский снова двинулся против Наливайки, которого и настиг около р. Сулы; тут произошла другая кровопролитная битва, которая на этот раз кончилась поражением Наливайки, причем сам он попался в плен, а друг его Лобода был убит
[283].
Наливайко с прочими предводителями был отправлен в Варшаву, где все они, за исключением Наливайки, погибли на эшафоте. Но для Наливайки придумали особую казнь: для этого случая сделали огромного медного быка с такого рода механизмом внутри, что если живой человек влезет в средину его (внутри бык был пустой) и закричит там, то крик этот будет вылетать из быка чрез его пасть страшным бычачьим ревом.
В назначенный для казни день привели Наливайку, всадили его в этого быка и зажгли дрова под ним. Но Наливайко знал это, «а потому, – прибавляет летописец, – он сгорел внутри быка, не произнесши ни одного слова и не издавши ни одного стона и таким образом не сделавши потехи безбожным папам-ляхам, как того они хотели».
Восстание Касинского, Лободы и Наливайки ясно доказало папам Речи Посполитой, какую страшную и могучую силу русские и православные имеют для защиты своей в лице казаков, а потому, после казни Наливайки, польское правительство, подстрекаемое иезуитами и католическим духовенством, порешило все силы употребить на то, чтобы обессилить казаков, дабы они более не были опасны Польскому государству. С этою целию в конце XVI в. оно объявило всех малороссийских казаков холопами и невольниками своими, а земли их принадлежащими короне. В 1598 г. Сигизмунд III приказал ввести войско в Украйну и расставить его по городам и деревням; при этом он объявил, чтобы весь украинский народ вместе с домовитыми казаками принимал унию, в противном случае народ этот объявлялся вне закона и считался преступником пред королевскою особою, за что должен быть подвергнут строгой ответственности. Очевидно, в Украйне готовилось повториться то же самое, что уже совершилось в собственно Литве. Но на защиту Украйны и ее русско-православной народности восстает Запорожье.
В 1606 г. запорожские казаки избрали себе гетманом Петра Конашевича-Сагайдачного. Родом он был из Червонной Руси, именно из Самбора. Образование Сагайдачный получил в Острожской академии. Он был одним из самых замечательных и счастливых борцов за русскую народность и православие.
После избрания Сагайдачного в запорожские гетманы, он сейчас же был признан гетманом и малороссийскими домовитыми казаками. Первые годы своего гетманства Сагайдачный провел в борьбе с неверными: турками, татарами и прославился взятием Кафы. Но эти походы Коносевича чуть-чуть было не втянули в войну с Турцией. Польское правительство за это страшно возненавидело отважного гетмана и задумало лишить его власти; с этою целию оно назначило было для казаков своего гетмана – сначала сотника Дамиана Кошку, а потом казацкого старосту Бородавку; но первый из них под Аккерманом был взят татарами в плен и убит, а второго сам Сагайдачный поймал и, после суда над ним, велел расстрелять. Освободившись от соперников, Сагайдачный двинулся было с огромным войском против Речи Посполитой, но польское правительство, испуганное этим, вступило с ним в переговоры. Результатом этих переговоров было то, что Сигизмунд III признал одних реестровых казаков 50 000 и дал слово не преследовать православных, не отбирать у них церквей и не лишать духовных мест. Сигизмунд III так боялся этого гетмана, что обращался с ним как с союзником. Более 20 лет Сагайдачный был гетманом и в страхе держал Польшу. За это время православные в Речи Посполитой отдохнули от преследования: паны и жиды сильно присмирели.
