– Саня, двери нет, – ответил за меня Макс.
– Как нет? А куда она делась?
– Саня, ее нет! В нас стреляли…
– Кто стрелял? Как? – похоже, до басиста, который до этого находился в прострации, вдруг начало доходить, что вокруг творится что-то не то.
– Танки! – ответил вместо меня Ожогин. Он заскочил к нам в сарай и спрятался за разрушенной стеной. – Фрицы уже здесь! Черт! Ложитесь!
Только он это заорал, как грохнул второй взрыв. Крыша покосилась. Часть стены осела.
– Блин, еще один выстрел – и нас тут накроет, – заорал дед нашего Ожогина. Он высунулся из-за стены и дал очередь из автомата.
– Это ты по танкам? И что, помогает? – спросил я. Как в воду пернул.
– По каким еще танкам? Там пехота прет за ними! Держи вот лучше! – он кинул мне какой-то предмет. Я инстинктивно поймал его.
– Это что? – так же инстинктивно задал я вопрос, ответ на который уже знал.
Связка гранат.
– Это? Разве не видишь? Гранаты! Сейчас фриц подберется ближе – кидай их под гусеницы! Только надо ближе подпустить, слышишь?! Раньше времени не высовывайся.
– Я… э…
– «Поближе»? «Танк»? – застонал Макс. – Не, ребят, вот ничего не имел против того, чтобы погастролировать с вами. Даже когда все завертелось, я тоже был не против. В целом. Постреляли в нас, мы – в плохих парней. Даже из пулемета. Я же не против! Чо мне, жалко, что ли?! Сначала поиграли, потом постреляли. Потом по новой. Но тут – танки!!! Не, ребят, я не подписывался на такое, правда… можно я уволюсь?
– Уволюсь?! – повторил я. Эта фраза драммера и вид связки гранат в собственных руках вогнали меня в ступор.
– Да-да, вали уже, увольняйся! – рявкнул на Макса Лев. – Мы уже все барабаны, считай, набили в компе. Все партии. Пока тебя не было. Пока ты там, на севере, жопой клюкву мял да песни «Мумий Тролля» нефтяникам играл. Теперь мы можем репать и без тебя…
Барабанщик посмотрел на него удивленно.
– Что еще за комп? – спросил Ожогин. Все оглянулись на него, только сейчас вспомнив, что военный не знает значения этого слова. Человек из другой эпохи. Хорошо, что его не заинтересовало название группы «Мумий Тролль» – эту хрень вообще попробуй объясни. Сплошная наркомания.
– Это такая пластиковая штука с кнопочками… – начал пояснять Лев, но тут снова громыхнуло – стена рассыпалась. Крыша поехала в сторону.
– Че-е-ерт! – заорал я, уворачиваясь от падающих обломков сарая. Все побежали на улицу. – Народ, там же танк! – попытался я их остановить, но меня никто не слушал. Или не слышал.
Админ подхватил ППШ у убитого солдата и начал строчить на ходу. В кого? Во фрицев, наверное. Блин, вся эта ситуация не укладывалась у меня в голове.
Стон. Я оглянулся и увидел Ожогина. На плече у него расплывалось красное пятно. Ранен. Тяжело.
– Задело, блин. Чертовы фрицы! – простонал он.
Но он не видел того, что видел я. Бросился к нему.
– Берегись! – закричал я.
Еле успел – снес капитана Ожогина на ходу. Мы упали за сарай, который в это время сложился за нашей спиной. И сверху его останки накрыло новым взрывом.
– Тьфу, блин! – сплюнул я. Кровавый сгусток свесился с губы, доставая до земли. Стряхнул его рукой. Рядом шевелился капитан. Стонал.
– Живой? – спросил я.
Он кивнул:
– Спасибо… бое-ец!
– Я не боец…
– А кто?
– Я… всего лишь вокалист!
– Кто?
– Певец, говорю…
– А-а… Ну, для артиста ты смело сражаешься. Кто научил? – простонал военный.
Я посмотрел на него, улыбнулся, вспомнив капитана Ожогина из моего времени и его уроки выживания в Зоне:
– Да так, один хороший человек, возможно, вы с ним еще даже встретитесь…
– Если свидимся – пожму ему руку. Скажу, что его ученик спас меня сегодня.
– Обязательно, а сейчас – не время! – сказал я и добавил спокойно, словно говоря о подходящем к остановке автобусе: – Просто на нас еще танк едет…
– Что?! – не сразу сообразил капитан.
А потом увидел надвигающуюся тень. Кажется, это была «Пантера».
9
Жар ударил в спину. Юрка кричал, но голоса своего не слышал. Они упали вместе с мачехой на железный пол. Шлем Лены грохнул по железу.
– Мам, ты жива? Все хорошо? – захрипел парень.
– Да-а, вроде… – застонала она.
А за спиной тем временем раздавался смех Индейца.
– Ути-пути, какая у нас тут семейная идиллия. Пожалуй, назову-ка я этот шашлык… эм, «Семейный»! Да, точняк – «Шашлык «Семейный» – «Соединяет теплом сердца», – спародировал бандит известную рекламу, которую крутили в фильме про индейцев и ковбоев.
– Бежим! – заорал Юрка, когда сзади снова ударило пламя. Он чувствовал запах собственной кожи, но даже не стал оглядываться, пока они не нырнули за угол.
– Ты горишь! У тебя… спина… от-черт! – Лена начала руками сбивать пламя.
– Некогда, надо уходить! – бросил он и потащил мачеху за собой.
Они побежали по коридору, вдруг слева блеснул свет. Окно!
– Туда, – заорал Юрка. Они подскочили к окну, через которое еле пробивался дневной свет, настолько оно было грязным. – Надо его открыть! Блин!
Парень начал возиться со шпингалетом, но тот все никак не поддавался.
Индеец был уже рядом. И первым из-за поворота показалось сопло огнемета.
– Тук-тук, кто не спрятался, я не виноват, – засмеялся бандит.
– Да, открылось! – завопил радостный Юрка, но тут окно разбилось изнутри – и его схватили за шкирку серые с синюшным оттенком руки. Зомби! Он напал на парнишку прямо с улицы.
– Отстань. От. Моего. Сына. Сраный. Ты. Урод! – Лена с каждым словом вколачивала шлем прямо в голову зомби. Она сначала хрустела, потом чавкала, пока наконец живой мертвец кулем не свесился внутрь коридора.
– Уф-ф, а у вас тут жарко! – прошипел Индеец, заруливший в это время в коридор. И снова полыхнул из огнемета.
Они побежали, но волна пламени их догнала. Плечо Юрки обожгло огнем. Лена застонала, повалилась на пол. На ней загорелась майка. Парень начал ее тушить.
– Не готово еще мяско-о – надо добавить огоньку! Раскочегарим наш мангальчик, – Индеец двинулся к ним. Отступать было некуда. Парень понимал, что еще секунда – и их просто-напросто поджарят.
Индеец нажал на спуск, но… ничего не произошло.
– Чертова пушка. Долбаные китайцы ничего не умеют делать на совесть… А-а, во! – похоже, оружие снова было готово к использованию.
