Он вошел, дверь скрипнула. Тая показалась ему прекрасной в редких лучах дневного света. На ее голове не было фаты, волосы почернели и стали короткими. Кощей понимал, что она все еще так же прекрасна, как прежде.
– Негоже жениху опаздывать! – заявил Вурдалак.
Проходя мимо, Кощей посмотрел на брата.
– Тебя сюда никто не звал, – он заметил Ягиню, и Вурдалак увидел, как его глаза налились кровью. Рука царевича потянулась к мечу на поясе.
– Эй, потише, – Вурдалак протянул руку перед ведьмой, – тут твоя свадьба, а не война.
– Держи ее от меня подальше, если хочешь уйти отсюда живым, – процедил Кощей, с трудом справился с гневом, и подошел к Тае.
Они молча переглядывались. Царевич старался не обращать внимания на спокойное лицо невесты, на ее молчаливость и холодный потухший взгляд.
– Ты выглядишь удивительно, – сделал он ей тихий комплимент.
– Я все же умерла и возродилась, – ответила Тая. Ни один мускул на ее лице не дрогнул.
Кощей взял ее за руки, сжал их и погладил костяшки большими пальцами. Его руки были теплыми, ее – ледяными.
– Подождите, – Яга встала.
Жених с невестой повернулись к ней. То же самое сделали гости.
– Я хочу сказать несколько слов.
– Что ты делаешь? – прошипел Вурдалак, поймав ее за запястье.
Ягиня скинула его руку. Она посмотрела в глаза Кощею и запела:
Женись, царевич, на девчонке!
Неважно, что умрет она.
Зажмет кольцо в своей ручонке,
Она ведь так тебе нужна!
И мертвым взором взглянет ясно –
Как будто все еще жива.
Прикажет слез не лить напрасно,
Тебя по имени зовя.
Ты столько лет прожил без веры,
Украл пять сотен юных душ!
Не знал царевич чувства меры
Заманивал бедняжек в глушь.
Стоит печальная невеста:
Уже убита! Как же так?
Ей нет теперь на свете места,
И не спасет ее ваш брак.
И, закопав младые кости,
Проклятье на год отведя,
Не приходи ко мне ты в гости,
Вину сознав чуть погодя.
Мне истина открылась просто:
Глядела я не на того.
Не стоил ты руки-нароста,
И даже ногтя моего!
Хоть долго мною ты любим.
Прожить и без тебя сумею!
Не быть тебе – ха-ха! – моим,
Не стану никогда твоею.
4
Домовой нашел Мару в коридоре.
– Майя! Наконец-то! Церемония уже начинается, пойдем! – он взял ее за руку, но не смог сдвинуться с места.
– Я не пойду.
– Почему?
– Не хочу. Я видела столько свадеб, сколько ты и представить себе не можешь. Но эта – последняя, и я лучше проведу время так, как мне самой того хочется.
Домовой озадаченно нахмурил брови, отпустив ее руку.
– Почему? – повторил он. – Разве эта свадьба – не то, что спасет Залесье от проклятья?
– Может, так, а, может, и нет. С судьбой шутки плохи, а жители Залесья только и делали, что играли с ней. Я останусь здесь, потому что уже знаю, что произойдет дальше.
– И что же произойдет?
Мара обняла Домового, погладила по спине. Он вдохнул ее аромат – от нее сильно пахло вишней – и прикрыл глаза. На мгновение ему показалось, что все его заботы куда-то ушли, что больше ничего не нужно делать, и что он в безопасности.
– Ты все сделал правильно, – шепнула ему Мара.
Кто-то грубо схватил его за плечо, повернул к себе. Домовой посмотрел в подслеповатые глаза Трясеи. Она оказалась так близко, что он задрожал против своей воли.
– Ч-что п-происх-ходит? – едва выдавил он. Сердце Домового ускорялось, колотилось как ненормальное, отчего к лицу и груди приливала кровь. Он вскрикнул, встал на колено и схватился за голову. Панический приступ сжимал ему горло, мысли в голове обратились в хаос. Мгновение – и его сердце взорвалось от страха.
Домовой упал замертво. Трясея облизала засохшие губы и с безумной улыбкой воззрилась на Мару. Перед ней теперь стояла не молодая женщина, а женщина в годах. Морщинки стянули ее глаза.
– А ты еще кто такая? – спросила Трясея, предвкушая, как доведет ее до смерти волной панического страха.
Но лицо Мары оставалось неизменным. Она подняла руку.
– Та, кто сотрет тебя в порошок, – и щелкнула пальцами.
Кости Трясеи обратились в прах, а ее заблудшая душа умчалась в коридоры замка. Мара присела на корточки перед Домовым, поцеловала его в лоб и проронила несколько слезинок.
– Это было необходимо, – прошептала она.
Глава 36
1
Мороз помог Юде подняться.
– Я не хочу в замок, – воспротивилась ведьма.
– Почему?
– Я здесь чужая. Никто не будет рад видеть меня на свадьбе, – Юда посмотрела на него с надеждой. Мороз отвел взгляд.
– Чего ты от меня хочешь? Я просто защитил тебя от взбесившейся твари, – Мороз прислушался. В безветренном снежном поле звуки доносились громче обычного.
Рычание волков, крики то ли живых, то ли мертвых обеспокоили его.
– Что-то не так, – сказал он. – Иди в замок и предупреди остальных.
Юда сжала его руку.
– Ты один не справишься, – возразила она.
Мороз с усмешкой посмотрел на нее.
– Я-то? Я повелеваю стихией. Я справлюсь с чем угодно.
Его самоуверенность разбавила страх Юды. Она отпустила его и пошла к черному входу. У самого прохода она обернулась.
– Я не хочу, чтобы ты погиб, – сказала она.
– Я не могу погибнуть, я же не человек, – подмигнув ей, Мороз заиграл на свирели. Вьюга подхватила его и перенесла на другую сторону через ров.
Он побежал по снегу босиком. Побоище волков и скелетов не удивило его, зато насторожили оставшиеся лестницы из невест, висящие на стене. Мороз перемахнул через стену, и увидел, как другие, более человекоподобные невесты стекаются в замок.
Мороз опустился во двор, поспешил зайти в замок, чтобы там поймать незваных гостей в ледяную ловушку. Он поднес свирель к губам, когда кто-то схватил его под мышки и приподнял над землей.
– Хватит играть, свирельщик, – прогудела Ломея, – ненавижу музыкантов. Уши от вас вянут!
