Когда она раскрыла глаза, они засветились зеленым — цвет этот принадлежал царю и царице Густой рощи. Цвет зелени, благочестия и благословения.
— Глас и сердце Залесья, явись ко мне и молви громко, что жив ты еще и что корни твои держатся за землю так же крепко, как и всегда, — повторила она.
Заскрипел Дуб, посыпалась кора, развернулась его крона и перед Кикиморой раскрылось дупло, размером с человека.
— Получилось! — обрадовался Ученый.
Кикимора убрала ладони от коры и посмотрела на кота.
— Я зайду в дуб, — сказала она. — Он предлагает мне стать его сердцем.
— Но если что-то случится, ты никогда из него не выйдешь, — сказал кот.
— Что может случиться? — улыбнулась Кикимора. — Я буду внутри дуба. Он защитит меня.
Не дожидаясь ответа Ученого, она забралась в дупло.
Глава 11
Снится Берендею сон чудный: снова он с мамой в роскошном саду. Ему не хотелось играть со старшими братьями, ведь у них были другие интересы. Поэтому Берендей все дни проводил рядом с мамой и помогал ей с вышивкой, шитьем и другими хлопотами. Мама благодарила его, тогда как братья высмеивали, а отец говорил ей, что из мальчика вырастет лишь подобие мужчины.
— Ты что-то хочешь сказать мне, милый? — спрашивает мама, поглаживая сына по темной макушке.
— Братья смеются надо мной. Отец считает, что я не смогу поехать с ним на охоту. Но ведь я учился стрелять! — восклицает Берендей. — Я смогу попасть в любого зверя издалека, пусть только батюшка даст мне шанс!
— Не волнуйся, Берендей. Отец тебя любит, и братья — тоже. Они просто еще малы, чтобы выражать к тебе свою любовь иначе.
— А ты? Тебе нравится то, что я все время с тобой? Шью и вышиваю, как девочка…
Его мама улыбается, и Берендей забывает обо всем. Ее красота и доброта так нравятся ему, что он решает нарисовать еще один портрет матери. Вся царская мастерская завалена картинами царевичей, но только у Берендея есть врожденный талант к рисованию.
— Я думаю, что ты — чудесный мальчик, — отвечает мама. — И то, что ты умеешь шить и вышивать, столь же прекрасно, как и портреты, что ты рисуешь.
Щеки Берендея пылают, и он подскакивает со скамьи.
— Правда? Ты правда так думаешь?
— Конечно. Когда-нибудь твои картины будут украшать стены нашего замка, а после отправятся на заморские ярмарки, — Берендей чувствует, как мать гладит его руку. Он собирается ее обнять, как вдруг она говорит: — Ты ведь меня не предашь, медведь?
Чудесный сон исчезает, уступая место реальности. Царевич открывает глаза и видит рядом Русалку. Она спит, прижавшись щекой к его лапе.
В голову Берендея закрадывается мысль: спихнуть ее с лестницы и бежать. Но только он поднимается, как она хватает его за лапу и прижимает к груди, как подушку.
«Что за девчонка?! — думает царевич. — Мне нужно только махнуть лапой, чтобы от не ничего нее осталось!»
Но он понимает, что не может этого сделать. Поднять лапу на девицу — кем же он будет после такого? Смирится со звериным нутром? Не позволит он себе столь низко пасть и придумает другой способ избавиться от нее.
* * *
Кощей никогда не понимал, о чем думают старшие братья. Если с Берендеем они еще понимали друг друга, то Вурдалак был старше него на девять лет, а Леший — на одиннадцать. Он родился самым последним и именно его в последствии старшие обвинили в этом.
«Мама заболела из-за того, что ты родился!» — говорили они в один голос.
А Кощей, в пять лет оставшись без матери, не понимал, почему его обвиняют во всех бедах. Он даже спрашивал отца об этом, но тот всегда уходил от разговора.
И вот сейчас Кощей вновь ощутил себя пятилетним мальчиком. Вурдалак поддался на его речи и забрал его голову, но почему? Из-за того ли, что он пообещал ему признание Яги?
— Ты ненавидишь меня? — спросил Кощей.
— О, ещё как, — ответил тот, сжимая лапками узелок и размахивая крыльями. — Ты мне никогда не нравился.
— Именно ты предложил Берендею расправиться со мной, верно?
— Да. Это была моя лучшая идея.
— Почему? Что я тебе сделал плохого?
Вурдалак тряхнул узелок и осклабился. До замка оставалось совсем немного.
— Ты отнял у меня любимых женщин.
— Кого? Ягу? Я никогда не обещал ей, что женюсь! — ответил Кощей. — Тогда кто же другие женщины?
— Ты убил мать. Убил в сердце Яги любовь ко мне. А теперь смеешь невинно спрашивать «кто же другие женщины»?! — разозлившись, Вурдалак отпустил узелок и тот с огромной высоты упал в болотистый пруд в стенах замка. — Добро пожаловать, братец!
С громким плюханьем голова Кощея опустилась в воду.
«Как же с ним тяжело…» — подумал Кощей.
* * *
Юда спала дольше сестры, но стоило ей проснуться, как она уже не давала той покоя.
— Ты все еще думаешь об этом парне? Забудь! — твердо сказала она, нарезая капусту. — Не хватало еще сердечной привязанности к нему. Запомни, Вила, он — просто зверюшка!
Вила перестала нарезать морковь. Они с сестрой все делали вместе.
— Как ты можешь так говорить? — ее щеки вспыхнули от негодования. — Он такой же человек, как и мы!
— Мы не люди, Вила, — Юда усмехнулась. — Мы ведьмы. Где ты видела хоть одну ведьму, которая жалеет свою добычу?
— Как тот парень на сеновале? Да? — вспылила Вила, убрав нож подальше.
— Что ты имеешь в виду?
— Ему нравилась я! А ты его у меня увела!
— Пф, — Юда рассмеялась. — Подумаешь, великое дело. Он совсем не умел сеновалить.
— Сама готовь свой дурацкий суп! — Вила отвернулась.
— Ой! Смотрите, кто обиделся. И из-за чего? Из-за какого-то страшного пришельца.
— Он не страшный.
— Кстати, пока не забыла, — Юда взяла кусочек капусты и захрустела им. — Я для него готовить не буду. Поэтому если хочешь побыть дурочкой на побегушках, валяй. Можешь его кормить, ведро или сено за ним менять, мне все равно. Только помни, что скоро полнолуние, и что он должен влюбиться в нас обеих.
— И что ты предлагаешь? Держать его на привязи?
— Я предлагаю тебе забыть о своей гордости и тупых чувствах, — Юда ущипнула сестру за бедро, и та ойкнула, ударив ее по руке. — Нам нужно снять проклятие, а потом я его убью, и мы сожрем его мясо.
— Но он все равно не влюбится ни в тебя, ни в меня, — возразила Вила.
— Это мы еще посмотрим, — ухмыльнулась Юда. — Нигде не сказано, что мы не можем использовать приворотное зелье.
