— Ты меня расстраиваешь, — Ягиня нахмурилась, взяла седой локон царевича и отрезала его кухонным ножом. — Я хочу, чтобы ты жил вечно. И вечно правил этими землями. Как может кто-то, столь достойный бессмертия, желать смерти? Это глупость.
— Я устал, Яга. Я хочу уйти в мир иной, где не будет никого, кто станет одержим мной, моим замком или моими богатствами.
— В ином мире от тебя не будет никакого толку! — Яга выкинула локон в открытое окно.
Избушка скрипнула ставнями и застыла.
— Как же ты не понимаешь: мы не можем покинуть Залесье! И не только потому, что я так хочу. Этого хочет оно!
— Я ведь предупреждал тебя, — вздохнул Кощей. Его глаз начал заплывать, но Яга поправила его ловким прикосновением пальца к глазному яблоку, словно играла с куклой. — Не буди Лихо.
— Его бы все равно разбудили, царевич. Не я, так та девчонка. Знаешь, что Лихо сделает, когда найдет ее? Сожрет!
— Нет! — зрачки Кощея уменьшились, рот раскрылся.
— Да. Поэтому, — Ягиня убрала нож, — если хочешь, чтобы твоя драгоценная Тая осталась в живых, откажись от нее. Ты не сможешь спасти ее, если Лихо прикоснется к ней. Только сказочные существа выживают после его злодеяний, а обычный человек погибнет от разрыва сердца.
— Мерзкая старуха… — Кощей стиснул зубы, насколько хватало сил. — Нужно было сжечь тебя и твой дом, когда у меня был шанс.
— Что ты имеешь в виду? — Яга прищурилась. — Сжечь дом?
— Ты ведь всегда была ведьмой. Не знала, какие в народе о тебе ходили слухи?
— И какие же?
— Что ты воруешь детей и ешь их, а затем закапываешь останки под домом. Готовишь себе армию живых мертвецов. Что заманиваешь уставших путников в избушку, а потом их никто не может найти. Что болото породило тебя, как прочую гниль.
— Замолчи, — Яга резко поставила голову возлюбленного на стол и метнулась к бочонку с водой, чтобы ополоснуть лицо. Ее щеки пылали от гнева, и она в любой момент могла сорваться.
— А еще говорили, что твоя красота — от лукавого. Все, с тобою связанное, вызывало у людей отвращение и страх. И все женихи, которые ездили к тебе, надеялись однажды убить тебя и получить за твою голову награду.
— Прекрати рассказывать мне эти поганые вещи! — потребовала Ягиня, развернувшись и накинув на голову Кощея полотенце. — Ты не имеешь права говорить мне такое после того, как я тебя спасла.
— Я могу говорить все, что хочу. И ты не сможешь мне помешать. Убьешь меня — погибнешь сама. Думала, я не знал об этом?
Яга сжала кулаки. Ее трясло от злости и обиды, и из-за этого она ничего не смогла ответить.
— Слова ранят больнее, чем поступки. Может, однажды ты поймешь, каково было мне все эти годы. А пока — наслаждайся тем, чего заслуживаешь. Можешь делать с моей головой все, что пожелаешь. Но посмеешь тронуть Таю — и я убью себя.
Глаза Ягини наполнились слезами. Она прикусила губу, чтобы не разрыдаться при Кощее.
— Бессовестный человек… мерзавец! — воскликнула она, метнулась к своей ступе, схватила метлу и выбежала из избушки.
Только та распрямила колени и жалобно скрипнула ставнями, как Яга уже улетела прочь на метле.
* * *
Роса несет Кикимору к знаменитому дубу, чей ствол издавна служил ведуньям Залесья. Она надеется, что он пробудится и по лесу разнесется глас деревянного старца.
— Тпру! — говорит Кикимора, и Роса останавливается. Она понимает хозяев и без поводьев. — Хорошая девочка.
Лошадь ложится на колени, и Кикимора слезает с нее.
— Расступись, — просит Кикимора вьюнок.
— Давно тебя не было видно в этих краях, — слышит она старческий голос. — Куда подевалась?
— Я спала, — отвечает Кикимора, подняв голову.
На арке, оплетенной вьюнком, сидит черный кот с длинными белыми усами; седина пробивается в его шерстке и сильнее всего выделяет брови и лапы.
— Думалось мне, что ты никогда больше сюда не вернешься. Что забыла про нас с Маришкой.
— Пропусти меня к дубу и по пути я все объясню, — обещает Кикимора, улыбаясь, и протягивает руки.
Кот шевелит пышными усами, нехотя выгибает спину и спрыгивает в ее объятия.
Вьюнок тут же растягивается, открывая проход сквозь белую арку, ведущую в последнее место, после Густой рощи, где буйствуют краски и законы лета.
— Здесь все так же красиво, — замечает Кикимора, ступая по полю, усеянному четырехлистным клевером.
За ней осторожно идет Роса.
— На самом деле изменилось многое, но оно не видно глазу, — говорит кот Ученый. — Расскажи, с какими вестями ты к нам пожаловала?
— К сожалению, не с радостными, — вздыхает Кикимора. — Мой супруг остался в замке, а сын сейчас ищет Берендея, чтобы…
— …предотвратить хаос, что сеет Лихо? — заканчивает за нее кот. — Что ж, проклятие разрастается быстрее, чем я предполагал.
— Но почему же ты не сообщил мне? Дуб мог использовать голос леса, чтобы…
— Ты ведь спала, Кикимора, — кот шлепает ее хвостом по руке. — Нельзя добиться ответа от того, кто находится в Затуманье.
Кикимора останавливается, когда дорожка из клевера заканчивается. Перед ней в небо взмывает огромный дуб: он раскинул ветви и при порывах ветра потряхивал кронами. На земле лежали желуди, оцепив дерево оковами.
— Что это? — несколько желтых листков привлекло внимание Кикиморы.
— Дуб замолчал, — отвечает Ученый. — И больше не поет нам с Маришкой песни.
— А где сама Маришка?
— Долгая история… для того, чтобы услышать ее, тебе придется остаться с нами.
— Я готова, — говорит Кикимора, — взамен ты поможешь мне разбудить дуб.
— Это будет непросто, — отвечает кот, соскакивая на землю. — Если его листья опадут, мы потеряем голос леса навсегда. Либо нам придется принести определенные жертвы.
— Если это поможет спасти Залесье, я приму удар на себя, — сказала Кикимора.
* * *
Иван вышел из замка вслед за Лешим. Тот подошел к привязанному Буяну.
— Славный ты конь, Буян. Столько всего повидал, о брате моем заботился, — сказал Леший.
В ответ Буян подставил под его морщинистую руку широкую морду.
— Я оставлю его тебе, — сказал Иван.
На нем были легкие доспехи из колдовского вьюнка: кольчуга из плотных зеленых стеблей, наручи и наплечники из крупных бело-розовых лепестков. На ногах царевича красовались сапоги из подорожника, скрепленного толстыми ветками. Веревка из мха подпоясывала его стан.
— Если бы ты не был царем Густой рощи, я бы не поверил, что эти… цветочки могут быть столь удобными и надежными.
