Лео пропускают внутрь. Кирпич играет в бильярд. Он постарел и кажется совсем нестрашным.
– Добрый вечер, дон Луиджи, – тихо говорит Лео, а кровь бешено бурлит в венах.
– Здравствуй, Американец. Соболезную. Твоя мать была храброй женщиной.
– Точно, очень храброй, – соглашается он. – Спасибо за венок, не стоило.
– Пустяки.
Их тела, находясь совсем рядом, излучают совершенно разные вибрации. Один будет жить, другой умрет.
– В чем дело, пацан, ты в порядке?
– Все в порядке, – говорит Лео, подходя ближе. Опускает руку в карман, сжимает нож, и в этот миг решается человеческая судьба.
* * *
Он сидел, прислонившись спиной к скалистому выступу на вершине холма. Языки пламени из жаровни, подхваченные ветром, поднимались по дымоходу, и синефиолетовые искры сыпались на отцветшую мимозу.
Ветер переменился. Лео слышал, как ниже по холму снуют лисы. Их тявканье удалялось вниз по склону, в направлении речного русла, становилось все тише и тише и наконец совсем смолкло, когда стая укрылась в какой-то заброшенной норе.
На западе по долине стелились огни далекого Беневенто, будто упавшие на землю небесные тела. Лео поднялся, пытаясь угадать, в какой стороне лисы, но вскоре снова сел на корточки спиной к выступу и сплюнул.
Карим поворошил угли кочергой.
– Во всем виноваты эти чертовы куры, – сказал он. – Опасность их приманивает.
Хотя крестьяне научились укреплять курятники как военные форты, ночью все равно приходили лисицы. Так было всегда. Они выбирались из нор, чтобы поохотиться на куриц, и так или иначе получали свое.
– От этого все проблемы, – продолжил египтянин. – Их ни с того ни с сего тянет за ограду, где они гарантированно попадают лисам прямо в пасть…
Поутру не досчитавшиеся кур крестьяне обходили окрестности в поисках останков, потому что лисы порой убегали метров за сто, чтобы растерзать добычу. Обычно от птиц оставалась лишь кучка перьев и обглоданных костей. И глаза – один или оба глаза отдельно от тела, брошенные на землю, словно игрушечные стеклянные шарики. Вот ведь глупые пернатые, удивлялся Лео, о чем они вообще думают, когда отправляются навстречу своим убийцам?
Карим вытащил вертел из жаровни, снял с него куски курицы и протянул Лео полную миску.
– На, бери.
Американец взял ножку, окунул в соус от картошки и вонзил в нее зубы. Доев, он облизал пальцы и запустил руку в миску, выбирая новый кусок.
– Полегче, оставь и мне что-нибудь!
– Не волнуйся, тут много. – Лео ухватил еще одну ножку.
Ветер снова переменился. Помолчав, Карим сказал: – Никак не пойму, почему лисы убили эту курицу, но не съели.
– Может, они были сытыми.
– Настоящий хищник никогда не бывает сытым.
Они молча жевали, сидя у огня, пока он не погас. Лео взглянул на небо:
– Сегодня видно Млечный Путь.
– Это ненадолго. Через несколько дней придут заморозки, и до весны ни одной звезды не увидишь, – поспешил расстроить его Карим. Он бросил кости на землю, а пустую пивную бутылку швырнул за шеренгу елей, огораживающих ферму. – Я спать. Завтра повезу Али в район Кайаццо.
– Зачем?
– Племянница босса играет свадьбу. Попросили у меня лошадь, чтобы впрячь в повозку с молодыми… Фу! Чистокровный жеребец будет тянуть коляску с двумя жирными двадцатилетками, которые осла от быка не отличают.
– Обязательно везти к ним Али?
– Босс требует чистокровку. – Египтянин оглядел долину, невидимая река текла совершенно бесшумно. – Очень прошу, увидишь лисицу – задай ей жару.
– Постараюсь.
Той ночью к ним приехали. Карим постучал в дверь вагончика и с удивлением обнаружил, что Лео еще не спит.
– Пойдем, – позвал он. – Они здесь.
Они вышли на улицу. Американец посмотрел в сторону реки и различил мерцающий свет рядом с конюшней, в том месте, которое прозвали «свалкой». Эта светящаяся точка нарушила привычный ночной пейзаж с его зловещими шорохами и стелющейся по земле сыростью.
Обычно джип с «посылкой» приезжал не раньше двух часов ночи. Он появлялся из-за подножия холма, следовал по местной дороге вдоль западного берега реки, проезжал полкилометра по проселку, гасил фары и сворачивал на неприметную дорогу, скрытую за металлической решеткой, затем, минуя снопы сгнившего сена и давно не стриженные тутовые деревья, поднимался на площадку. Когда машина заезжала на свалку – неухоженный участок между конюшней и основными строениями, Кариму звонили на мобильный.
Между «посылками» проходили дни, недели, а порой и месяцы.
– Возьми лопату, – велел Карим.
Чем ближе они подходили к конюшне, тем сильнее нервничал египтянин. Лео молча следовал за ним. Дилемма посредника заключается в том, подумал он, что перед подчиненными надо играть роль хорошего начальника, а перед начальником – хорошего подчиненного. Пока они шли, ломая сапогами покрывающую землю корку, Американец обратил внимание, до чего ярким был в ту ночь Млечный Путь – он высветил два силуэта рядом с джипом.
Одного из них Лео хорошо знал. Невысокий, коренастый, лет пятидесяти, носатый, на этот раз он был одет в спортивные штаны и толстовку с надписью California. Едва их завидев, он обратился к Кариму, указывая пальцем на холмик из свежевскопанной земли:
– Эти гребаные кроты вернулись. – И затянулся сигаретой.
Карим взглянул на Лео.
– Не кроты, а лисы.
– Что? – переспросил носатый, которого эта новость будто бы озадачила на секунду.
– Лисы.
– Вот мрази…
– Можешь говорить громче.
Лео взял лопату и воткнул в землю, а Карим с носатым стали обсуждать самый эффективный способ борьбы с лисицами.
– Надо бы повсюду разбросать отраву.
– Это опасно для лошадей. Лучше их отстреливать.
– Лучше бы разобраться с этими гребаными кротами.
Второй парень (его Американец никогда прежде не видел) пристально его разглядывал и курил одну сигарету за другой.
– Не волнуйся, завтра начнется большая охота, – сказал египтянин.
– Мне так и передать дальше?
– Мы все берем на себя. Вытащим их прямо из норы.
– Ладно, посмотрим, – сказал носатый. – Как справляется твой помощник?
– Как видишь, он трудяга.
– И не слишком разговорчивый.
– Могильщики беседы не жалуют. Твой парень тоже неразговорчивый.
– Мой-то немой.
