Последние данные фоторазведки говорили о том, что со дня на день немцы попытаются начать наступление против войск 51-й армии. К фронту выдвигается 73-я пехотная дивизия, специально доставленная из Германии чисто пехотная дивизия для штурма Севастополя. Старая, рейхсферовская, 15 000 отборных солдат-гренадеров, обстрелянных во всех кампаниях Второй мировой войны. Они сосредотачиваются у хребта Кубалач, обходя его с двух сторон. Район Тау-Баши надежно перекрыт 63-й горнострелковой дивизией 44-й армии, а вот в обороне на стыке армий приходится сомневаться. Она проходит по реке Малая Карасу, которая зимой не более чем ручей. Оборону там держат остатки 170-й пехотной дивизии немцев. Подойдет 73-я, попробуют деблокировать шоссе Симферополь – Керчь, обойдя массив Кубалач с севера.
Пришлось Петру покинуть столовую, так как генерал Нанейшвили сказал, что не чай пить в такую даль приехал. Он базировался в Керчи со своим штабом. В общем, начальства много, да у семи нянек дитя без глазу. Горюнов коротко поздравил награжденных, пригубил рюмку и решительно показал рукой на дверь.
– Нам тут рекомендовали более плотно познакомиться с вашей группой, особенно в части управления действиями авиации. Хотелось бы узнать, чем таким новеньким вы так обрадовали командование?
Вошли в штаб и приуныли товарищи командующие. На планшетах и картах выложена воздушная обстановка, расположение наших и немецких частей и аэродромов. Идут доклады с пяти РЛС: трех флота и двух собственных. Причем в штабе ни одного индикатора нет, все только по докладам. На морском участке выложены идущие в Феодосию суда и корабли охранения. Люди работают в наушниках, все происходит достаточно тихо. Активности немцев в этот час обычно нет.
– Вот воздушная и боевая обстановка над полуостровом и в тех местах, докуда достаем. Вот это – возвращается девятка 134-го дбап, там осталось семь машин, бомбили станцию Калай. Их сопровождали шесть истребителей 25-го ИАП. Вот они, оставили бомберы без прикрытия, спешат сесть, так как быстро темнеет. Это три пары наших «охотников». А вот это – противник. Два или четыре немца будут пытаться перехватить ТБ-3.
– Там ДБ-3Ф, – заметил Нанейшвили. – Уйдут.
– Мы уже наводим «охотников». Вон слышите, оператор дал новый курс и высоту цели.
– Он же не по-русски говорит.
– А что, по-немецки сразу подсказать немцам, что их атакуют? Неплохая идея, товарищ генерал. Вы же в Финскую воевали. Как вас финны перехватывали по трепу на каналах связи? Забыли, что ли? Мы тогда этот код придумали, меняем его изредка.
– А как летчики понимают, что он сказал?
– Учат код и сдают зачет по нему. А неспособных запомнить две сотни слов мы списываем.
Пока Петр объяснял, пара Марущенкова атаковала «мессеров – 110-х» и доложила о двух сбитых.
– То-то у вас счета такие огромные! – недовольным голосом выговорил Нанейшвили. Остальные – молчали, понимая, что им показывают иной способ управления боем, гораздо более эффективный, чем использование ненадежной системы ВНОС и докладов от наблюдателей.
– Откуда такое богатство, майор? – спросил генерал Горюнов.
– Я принимал участие в разработке этих локаторов, товарищ генерал, в 1938–1939-м годах. А тактику и методику управления разрабатывал на войсковых испытаниях в Карелии во время войны с финнами. Полностью отработали все это уже в 1940/41-м у нас в училище, в нашей шестой эскадрилье. Полк сформирован у нас в Ейске. Там же сделаны и первые самолеты ЛаГГ-3М с двигателем М-82. На этих самоделках и пошли воевать. Вроде успешно.
– А из чего сделали? – спросил Шалимов.
– Из ЛаГГов и Су-2.
– Блин, у нас этих Су-2-х было – море. И ЛаГГи были.
– А кто разрешил такое? – вмешался опять Нанейшвили.
– Буденный.
– Да, этот мог, – кивнул головой Горюнов. – Ему никто не указ, если война. А эти штуки, локаторы, выпускают?
– У нас оба локатора уже военного времени производства. От довоенного только часть осталась после бомбардировки под Москвой. А главный локатор может быть переброшен по воздуху, поэтому в полку есть транспортники, которые перевозят его, пункт управления, техников и эскадрилью наведения.
– Штатное расписание покажите, – попросил Горюнов.
– И журнал боевых действий, – добавил Белецкий.
Давно бы так! По сути это был первый случай, когда «большое авиационное начальство» заинтересовалось тем, что происходит в штабе полка, откуда ноги растут у таких показателей боевой эффективности отдельного разведывательного полка. Ранее все сваливали на наличие у него на вооружении новой техники, но дело далеко не в этом. Добиться локального численного превосходства можно и чисто за счет управления боем. Заранее предусмотреть этот результат в ходе подготовки к нему. Первым был, конечно, генерал-лейтенант Кравченко, который что-то успел перенять в течение Черниговской операции. Но и его, в первую очередь, интересовали самолеты, а не подготовка кадров для управления боем. Этим он озаботится позже, когда отведут на отдых, тогда он и появится вновь. Сейчас у него нет времени на учебу. У этих – времени тоже будет немного, но пинок от маршала они получили, это более эффективный армейский метод передачи информации, чем личная заинтересованность командира дивизии, до предела загруженного собственными проблемами и ситуацией на фронте. Этих заставили учиться. Хорошо, что полк отдельный и центрального подчинения, иначе ком ВВС фронта попросту мог перенести сюда свой пункт управления и сказать, что «так и було». Еще более плохой вариант просматривался невооруженным взглядом: кто-нибудь напишет наверх письмо и потребует организовать курсы для командующих ВВС фронтов, армий и флотов, и прощай боевая работа. Переведут в тыл и продолжат ломать дрова и самолеты об люфтваффе. Ведь реально их его боевая работа мало интересовала. Никто из них за это время ни разу в полку не был. Дескать, сами с усами. Так что пусть пыхтят и читают документы, вообще-то – это их работа. Евстигнееву это не слишком нравится. Могут придраться к чему-нибудь. Поэтому стоит рядом и озабоченно сопит, глядя, как в руки командования переходят все новые и новые папки и тетради. За время «отдыха» Петра он малость подразобрал обычные завалы с документацией, которая горами высилась в штабе. Без бумажки – ты букашка. Визит затягивался, и Петру очень хотелось куда-нибудь слинять. Как любой подчиненный, он проверки не любил. Понимал, что идеальных штабных документов нет и быть не может при такой плотной работе. Но что делать: приказ маршала.
Через пару часов Горюнов взглянул на часы.
– М-да, одним днем здесь не обойдешься, и требуется посмотреть, что творится в штабе при более интенсивной работе полка, чем сегодня вечером. Место переночевать нам найдется? Или у кого-нибудь есть другие планы?
– Я должен вернуться в Анапу, у меня через час совещание командиров полков. Если Петр Васильевич не возражает, я бы хотел их подвезти сюда и показать, почему мы согласовываем свою работу с 13-м ГвОРАП, – сказал Шалимов.
